Батя, в тот раз добился своего, но какой ценой? Мой градус ненависти по отношению к нему так и не снизился, а избавиться от рвотного рефлекса, на вопрос, почему не ношу джинсы, я смог, лишь разменяв четвёртый десяток.
В случае с ЁнСо, я, могу пропустить мимо ушей все ушаты нравоучений, подобно Ниагарскому водопаду выливаемых ею на мою бедну головушку, что, собственно, и делаю, а окажись на моём месте впечатлительная девочка-подросток? Как бы она отреагировала? И вроде, логичные вещи говорит ЁнСо… да не теми словами. Разумеется, Лира, не стала бы совершать то, за что мне сейчас выговаривают, но взрослые всегда найдут массу поводов надавить на ребёнка, не задумываясь при этом какую травму могут нанести неокрепшей психике.
В общем, памятуя прошлый опыт общения с женщиной, молчаливо выслушиваю всё, что полагается, в бутылку не лезу, а когда фонтан иссякает, встаю и кланяюсь, собираясь отправиться на боковую. Но, внимательная ЁнСо, тут же находит новый повод для беспокойства.
— ЛиРа, ну ка дай взглянуть, что это у тебя на брови?
Никуда не денешься, приходится поднимать повязку, демонстрируя, залепленную пластырем, рану. Хорошо, что она моих синяков не видит!
— Пресвятая ГуаньИнь, откуда это у тебя⁈ — всплёскивает руками хальмони.
Достаю планшет, пишу.
[Столкнулась с одноклассником в школьном коридоре. Там царапина. Хальмони, я устала и хочу спать. Я пойду к себе]
ЁнСо, собирается разродиться очередной тирадой, но вмешивается, до того молчаливо сидевший, ВонХо, за что ему огромное спасибо.
— Чаги, дай девочке отдохнуть. Не видишь, у неё глаза слипаются.
Меня, и правда, последние минуты дико клонит в сон. Глаза сами собой закрываются так, что хоть спички вставляй.
ЁнСо внемлет просьбе мужа, и напоследок поцокав языком, отпускает Лиру. Когда девочка скрывается на втором этаже, она тихо произносит:
— ЛиРа даже не извинилась за своё поведение. Как будто, ей плевать и на меня и на окружающих. Пожалуй, мне стоит запретить ей шляться, где попало. И никакой работы в её возрасте! Я завтра же поговорю с Чинчином, пусть ищет другую уборщицу!
ВонХо, знавший несколько больше своей супруги, многозначительно молчит. Он, прекрасно понимает, что управляющие не звонят, и тем более, не присылают такси за уборщицами. А значит, Лира представляет куда больший интерес для «Острова», чем кажется ЁнСо.
Наутро, Манхи, как всегда, расталкивает меня, требуя совершить невозможное — проснуться и встать! И если со вторым я кое-как разбираюсь, то вот проснуться получается, лишь приняв душ. Аккуратно отдираю намокший пластырь и только диву даюсь, глядя на тонкую полоску затянувшейся ранки, покрытую корочкой засохшей крови. Беглый осмотр остальных повреждений даёт аналогичный эффект — удовлетворение от вида практически сошедших синяков. Чудеса, да и только!
— А-а-а! — Вопит Оби, потрясая руками, с зажатым в них телефоном. Спустя несколько секунд, становится понятно, с чего вдруг такая реакция. — Я выиграла! Моя картина выиграла конкурс! Я еду на Чеджу, уже в этот понедельник! И-и-и!
Собравшееся за завтраком семейство дружно принимается обсуждать данную новость, и из их разговора я узнаю подробности. Оказывается, Оби неплохо рисует, и по совету преподавателя, она выставила одну из своих работ на конкурс «За нами будущее». Жюри оценили талант молодой девушки, и наградили её поездкой на местный курорт — остров Чеджу — в составе таких же счастливчиков, выигравших конкурс в своих дисциплинах. Отплытие в ближайший понедельник из порта в Инчхоне, на пароме Севоль, регулярно доставляющего туристов туда и обратно.
Что ж, у каждого свои радости. Мои заключаются в том, чтобы не заснуть за завтраком. Больно сильно сказывается накопившаяся за неделю усталость. Припоминаю, что завтра суббота, а значит, можно будет выспаться, и это немного бодрит. Всё же, это тело ещё не готово два часа кряду отплясывать, и на такое издевательство над собой отвечает разбитостью и тянущей болью в мышцах.
В школу я надеваю юбку, на радость окружающим. Мои джинсы оказываются не досохшими, и, учтя минувший опыт прогулки в мокрой одежде, предпочитаю больше не рисковать. У Сонэ интересуюсь судьбой подаренных мне гольф. Женщина задумывается, видимо, припоминая, куда их дела, разворачивается и выходит их комнаты. Возвращается она через несколько минут, и я принимаю из её рук потеряшку. Вспоминаю было про планшетку, но решаю не напрягать мальца. Наиграется и отдаст. А я старенькой пока попользуюсь. Странно только, что за зарядкой не идёт.
— Лира, ты такая красивая! — произносит Манхи, прижатыми к груди ладошками демонстрируя восторг. — У тебя такая белоснежная кожа! Я бы хотела такую же!
Делаю испуганные глаза, закрываю щёки руками и мотаю головой, пантомимой изображая возмущение: «Не отдам!»
Дружно смеёмся.
В машине, по дороге в школу, Манхи скидывает туфли и с громким «Уфф!» водружает ноги мне на колени. Конечно, я недолго терплю такую бесцеремонность. Хватаю подругу за лодыжку, принимаюсь «истязать».
— Ах-ха-ха! — заходится та в истерическом смехе, дрыгая ногой. Но я держу крепко, и останавливать «пытку» не собираюсь.
— Девочки, потише, — с водительского места пытается нас образумить ДжэСон. Манхи, наконец, удаётся высвободить ногу из захвата, и «попихавшись» ещё немного, она успокаивается. Только, ступни прячет под зад Лиры. Так и едем.
Разглядывая проплывающий за окном пейзаж, вспоминаю «семейные» посиделки за завтраком. Точнее, восторги Оби по поводу предстоящей поездки. Медленно и неотвратимо осознаю, что эта информация не даёт мне покоя. Нет, не успехи девчонки — даже стервозные люди могут быть талантливыми — но её награда. Прошу Манхи раздать интернет, и оставшееся время, до места назначения, посвящаю раскопкам. Увы, безрезультатным. Поисковик выдаёт тонны информации по «Райскому острову»: как добраться, где поселиться и чем заняться — вполне стандартные сведения, к сожалению, никак не объясняющие, откуда взялась моя «заноза».
С собой я везу пиджак ШиЕна. Каким бы засранцем он не был, но вещь надо отдать. Вчера, в клубе, этот предмет гардероба стал отличным подспорьем в создании образа паренька-подростка, вкупе с мальчишеским париком, вызвав у публики диссонанс. Только, повторять фокус я не буду, незачем подкармливать чужие фетиши.
Школа встречает нас не так, как обычно. Вместо привычных, восхищённых возгласов, учащиеся, завидев меня под руку с Манхи, замолкают, провожая странными взглядами. Некоторые, тычут пальцем, и я отчётливо слышу: «мечунбо» — что переводится как «шлюха».
Манхи, не ожидавшая столь неприветливого приёма, плотнее прижимается ко мне, шепчет:
— Не понимаю, почему они так себя ведут? Это неправильно!
Сопровождаемые насмешливым хихиканьем со всех сторон, минуем «завуча» — тот сегодня хмур и необычно молчалив — проходим в класс. Я уже догадываюсь, чем вызвана такая реакция окружающих, и она не связана с танцами. Спасибо ШиЕну, за «гениальную» мысль спрятаться в мужском туалете! По всей видимости, удачливый папарацци слил фотографию в школьную сеть. Мда-а, неприятность.
Мою догадку подтверждает МиСу, перехватив нас возле шкафчиков и продемонстрировав экран своего смартфона. На лице девочки смесь негодования с отвращением.
— И как это понимать? Лира, ты и недели ещё не проучилась, а уже трёшься по туалетам с богачами! Не знаю, как там у вас в Европе принято, но здесь это, как минимум, неприлично! Манхи, а ты куда смотрела? Из-за тебя Лира опозорила не только себя, но и весь наш класс!
Манхи не узнать. Её побледневшее личико превращается в гримасу ужаса, а широко распахнувшиеся глаза с осуждением смотрят на меня.
Мизансцену прерывает появившийся в дверях класса Каманах. Поздоровавшись с учениками, он находит взглядом немую девочку, взмахом руки привлекает её внимание.
— Ученица ЛиРа, заместитель ЮнДжон хочет тебя видеть. Срочно.
Безмолвно матюкнувшись, покидаю круг одноклассников, ставший, внезапно, шире обычного. Буквально физически ощущаю брезгливость, исходящую от них, расступающихся при моём приближении. Похоже, никто не хочет соприкасаться с «мечунбо», включая Манхи. Покидаю класс, привычным маршрутом топаю в кабинет завуча. Школяры, в основном, разбежались по своим кабинетам, но от осуждающих взглядов через выходящие в коридор окна, никуда не деться. Пару раз, я даже сбиваюсь с шага, настолько неловко мне становится.
ЮнДжон встречает кивком головы, приглашая присесть. Вежливо кланяюсь и занимаю стул напротив. Неожиданно для себя, усаживаюсь классическо-изысканным дамским приёмом: на краешек стула, скрестив ноги в лодыжках и сложив ладони на коленях. Проделываю это так естественно, будто всю жизнь обучался королевским манерам.
Мой манёвр не укрывается от глаз завуча.
— Лира-ян, — начинает он свой спич, а я отмечаю, как изменилась его форма обращения ко мне — с паспортного имени на настоящее. Его же, использовали и в «Острове» в качестве сценического псевдонима. — Лира-ян, ты, вроде, воспитанная девушка и танцуешь замечательно, но твоим выходкам я не найду логического объяснения. То ты устраиваешь драку в столовой, то прогуливаешь уроки… А теперь — это. Может, объяснишься, что вы вдвоём с ШиЕном делали в кабинке мужского туалета?
«Трахались, блин!» — мысленно кричу я мужику, но он меня, разумеется, не слышит. И правильно, ещё поверит… Доказывай потом что ты это в переносном смысле завернул. Беру планшетку, пишу оправдательную речь. Руки чешутся вставить в неё фразу про то, что этому телу рано ещё такими вещами заниматься и ваще: «Руссо туристо — облико морале! Ферштейн?», но куда проще коротко ответить на вопрос.
Прочитав послание, завуч качает головой.
— Зачем? Тебе есть что скрывать? Почему было просто не ответить на несколько вопросов, тем более, твой поступок заслуживает похвалы.
Настаёт моя очередь качать головой. ЮнДжон вздыхает.
— Ты понимаешь, что эта фотография уже наделала много шума, и одним порицанием не отделаешься? Вряд ли, кто-нибудь ещё, кроме меня, поверит в версию с прятками, — завуч, подбородком указывает на планшет с моим ответом. — И если педсовет я в состоянии буду утихомирить, то твоих сверстников — нет.