[Моя семья осталась где-то, севернее тридцать восьмой параллели. А к тем людям, что приютили меня в Косоне, я не испытываю никаких родственных чувств. И как бы странно это не выглядело, при том что знакомы мы меньше, доверяю я вам гораздо больше чем им]
Разумеется, как бы я не старался, невозможно вложить в несколько строчек текста всё, что я пытался донести до ЁЛин, — обязательно будет недопонимание. Вот, например: скажи я инспекторше, что моя симпатия распространяется на неё гораздо больше, чем на так называемых «родственничков» — женщина может подумать что Лира «ветрена» — сейчас у неё одни предпочтения, а завтра — иные. Но и совсем уж опускать ниже плинтуса семейство Ли не хочется. В конце концов, ЁнСо позаботилась о Лире, избавив от прохождения через подготовительный центр для беженцев, который, представляется мне не иначе, как тюрьмой, или, на худой конец, воинской частью. И ни в одном из этих мест я бы не хотел очутиться!
Манхи, опять же! Классная девчонка и отличная подруга. Добрая, отзывчивая, немного наивная, и местами, чересчур назойливая, но не дура. Ставить знак равенства между ней и остальными членами её семьи как-то по предательски, что ли.
Вот и получается, что отвечая ЁЛин, нужно балансировать на грани, пытаясь не выставить в негативном образе приёмную семью и самому при этом не выглядеть перекати-поле. Как это выразить на бумаге не имея времени на «подумать»?
Но ЁЛин, кажется, обращает внимание лишь на то, что хотела от меня услышать. Во всяком случае, она ободряюще улыбается и расслабленно откидывается на спинку стула. А я задаю ещё один, мучающий меня вопрос:
[Меня, наверняка, будут искать. Может быть, оповестить моего опекуна, что со мной всё в порядке?]
Разумеется, меня будут искать, и не только «родственнички». С тем количеством оставленных в Косоне обязательств, поисками пропащей займутся многие, включая Муна старшего. И, разумеется, оповестив ЁнСо о моём местонахождении, ЁЛин может оказаться в щекотливом положении. Я бы даже сказал — на грани уголовки за похищение ребёнка. Вряд ли ЁЛин настолько глупа, чтобы бежать трубить обо мне белому свету. Если только у неё нет подходящего плана на этот счёт, что собственно я и пытаюсь выяснить, задав вопрос «в лоб».
ЁЛин, по-своему понимает заданный вопрос.
— Ты этого хочешь? — спрашивает она в ответ. — Пойми, если я оповещу твою семью о тебе, то мы не сможем быть вместе. Они обязательно потребуют привезти тебя домой, и это в лучшем случае. Будет лучше, если ты исчезнешь из их поля зрения, как минимум, до своего совершеннолетия. А я позабочусь о новых документах для тебя, и новой жизни. У меня есть возможности, благодаря моей работе.…Разумеется, решать тебе, — добавляет женщина, опустив взгляд.
Выдерживаю театральную паузу, заодно взвешиваю за и против, затем тащу к себе планшетку, пишу:
[ЁЛин-сии, делайте как считаете нужным, а я поддержу любое ваше решение]
Кажется, у женщины, повторно за день валится гора с плеч. Она отрывает взгляд от экрана планшета, поднимает голову. Вижу в её глазах усталость вперемешку с радостью, а на лице читается решимость.
— Лира, спасибо, что доверилась мне. Обещаю, что не подведу!
ЁЛин, чересчур порывистым жестом пододвигает ко мне планшет и берёт мои, сложенные на столе ладони, в свои. Несильно сжимает их.
— Раз уж мы нашли общий язык, начну, с просьбы, — глядя мне в глаза, произносит она. — Лира, ты можешь называть меня по имени или «онни». Мне неловко, когда ты ко мне обращаешься чересчур официально (в данном контексте автор имеет в виду чрезмерно уважительное обращение Лиры к ЁЛин, аналогично обращению на «вы»). Договорились?
Киваю. С этим у меня никаких проблем не будет. Не смотря на своё попаданство в тело юной особы, я всё ещё ощущаю себя сорокалетним мужиком, и порой, лишь немота сдерживает меня от многих упрощений в речи, свойственных взрослому человеку при общении с людьми младше себя. Онни так онни!
— Спасибо! — ещё крепче сжимая мои ладони, произносит ЁЛин. Она пробегает взглядом по одежде девочки. На той, по-прежнему, надета школьная форма, и этот факт направляет мысли женщины в определённую сторону. — Лира, ты же должна в школу ходить. Мы можем вместе подобрать тебе какую-нибудь частную школу для девочек, только, не слишком дорогую. Хорошо?
«Кажется, идея предоставить инспекторше „карт-бланш“ была неудачной» — мысленно корю я себя за поспешное решение. Последнее место, куда я собираюсь возвращаться — это школа. Наелся ею в Косоне досыта, и никакая сила в мире не затащит меня обратно! Только… попробуй теперь убеди в этом ЁЛин!
«Вот ведь, зараза!»
Высвобождаю ладони из заботливого плена, тыкаю пальчиком в нужные виртуальные кнопки на планшетке…
— Как не пойдёшь? Но, ты должна учиться, все учатся! Без учёбы ты не сдашь сунын и не поступишь в институт. И тогда, ты не сможешь устроиться на хорошую работу. А без работы у тебя не будет денег, не будет счастья! Тебя никто не возьмёт замуж, и своих детей ты не сможешь содержать. Оплатить им образование, в конце концов. Ты меня понимаешь?
«Куда-то не туда ЁЛин понесло. Замуж, дети… Такое ощущение, что они тут все помешаны на этом! Хотя, логика в её словах есть — без образования на нормальную работу не устроится» — думаю я, выслушивая поток железных аргументов в пользу учёбы, от своей инспекторши. Только, той невдомёк, что мне не нужна школа не из-за прихоти. Благодаря внезапно открывшемуся дару, я знаю всю общеобразовательную программу, кроме некоторых гуманитарных предметов, которые могу подтянуть у репетитора. Ну и иностранные языки мне не дались, увы. Но это не повод отказываться от сдачи госэкзамена, раз без него не обойтись!
«Пусть не максимальный балл, но выше среднего я точно смогу набрать, а там, и дорога к вышке будет открыта и к деньгам! Хороший ведь план? Или, снова в танцоры… тьфу ты, в танцовщицы податься? Сто пятьдесят баксов за выступление — хороший мотиватор забить на образование…»
— Лира, ты меня слушаешь, вообще?
Очнувшись от размышлений, поспешно киваю в ответ, корчу виноватую физиономию. Подтягиваю планшет, пишу оправдательную речь:
[Я знаю всю школьную программу, кроме иностранных языков и истории. Я сдам сунын хоть завтра. Проверь меня, если сомневаешься]
На этот раз ЁЛин замолкает надолго. Ещё бы, я задал ей трудную задачку! После моей исповеди, у женщины было два пути: вслух поставить под сомнения мои слова и настоять на своём, тем самым, скорее всего, порвать тонкую нить едва установившихся взаимоотношений, либо поверить мне на слово и закрыть тему, возможно, пойдя на поводу у капризной девчонки с «длинным» языком.
ЁЛин не была бы инспектором службы опеки, если бы не умела находить нужные решения для столь щекотливых вопросов.
— Расскажи-ка мне теорему Пифагора!
«А может, что-нибудь потруднее? Лира должна была давно пройти эту тему» — мысленно недоумеваю я, чем вызван выбор столь простого вопроса? Потом, до меня доходит. ЁЛин, скорее всего, больше и не помнит ничего из школьной программы. Нет, женщина, если напряжёт память, наверняка сможет меня удивить вопросами из предметов старших классов, но теорема Пифагора — это первое, что приходит на ум, когда пытаешься припомнить, чему же тебя учили.
Пишу ответ.
— Какие ещё штаны⁈ — удивлённо восклицает ЁЛин, прочитав его.
«Ну, как, какие? Те самые, Пифагоровы» — мысленно отвечаю женщине. Судя по её удивлённому лицу, она слыхом не слыхивала о столь вольном переложении известной теоремы.
Перевожу на понятный язык, заодно, поясняю за предмет гардероба знаменитого математика.
ЁЛин сдержанно качает головой.
— Спасибо, я поняла. Это весьма интересная трактовка, ты сама придумала? — спрашивает она у Лиры, внезапно вспомнив слова врача о более одарённых детях. А вдруг, и у девочки есть талант? Та, утверждает, что знает школьную программу, и на пустословие это не похоже.
Конечно, проверить предметно Лиру она не могла — слишком много времени прошло со школьной скамьи и все знания, потом и слезами загнанные в память, давно погребены под слоем куда более ценной информации из взрослой жизни. Но ЁЛин пообещала себе не оставлять без внимания тему образования девочки, и при случае пригласить специалиста, протестировать свою подопечную. Если она и правда обладает необходимым багажом знаний для сдачи сунына, тогда отпадёт необходимость оплачивать дорогущую частную школу и можно будет сразу начать откладывать деньги на университет. А если не хватит и этих — взять кредит.
Поглощённая процессом расправы над остатками обеда Лира, в ответ на заданный вопрос, неопределённо кивает. ЁЛин, в очередной раз, испытывая толику удивления, смешенную с восхищением, разглядывает девочку.
«Какой необычный цвет глаз, словно, подарок богини, а эта белоснежная кожа…» — Женщина улыбается, бросив взгляд ниже, на ладони подопечной, комкающие обёрточную бумагу из-под сэндвича.
«Кулинарные предпочтения у неё тоже весьма странные!» — мысленно отмечает она. — «Как может не нравится национальная кухня, и чем кормить привереду в дальнейшем?»
На — на эти вопросы у ЁЛин пока не было ответов.
— Лира, примерь это.
С этими словами, вторгшаяся в примерочную, ЁЛин протягивает мне очередную порцию одежды. Принимаю из её рук пахнущую новизной мягкую гору, добавляю к уже имеющейся, сваленной на широкой тумбе. Борюсь с желанием хорошенько примять бесформенную кучу, норовящую расползтись в разные стороны. На Лире лишь трусики и лифчик, из нового комплекта, купленного вместе с ещё десятком аналогичных в предыдущем магазине, по которым, инспекторша потащила меня, едва мы покинули сабвэй. Женщине, непременно захотелось накупить Лире всего и побольше, а я лишь диву давался такой расточительности. Хватило бы пары комплектов белья и одежды, для повседневной носки. Но вошедшую в раж ЁЛин было не остановить, итогом чему, стало моё «дефилирование» в неглиже перед зеркалом вот уже на протяжении полутора часов. Моя «онни», делает несколько вылазок в зал, а когда собирается достаточное, по её мнению, количество вещей, принимается одевать манекен имени меня.