Чинчин, проводив жену до машины, остаётся снаружи, пристроившись на скамейке, возле крыльца. А ВонХо, посмотрев на развитую Лирой бурную деятельность, прихватывает початую бутылку соджу и присоединяется к хозяину. Мне не слышно, о чём они говорят, но не успеваю я закончить уборку, как они оба появляются на пороге.
— Лира, — обращается ко мне ВонХо, — Чинчин хочет о чём-то с тобой поговорить. Пожалуйста, выслушай его.
Откладываю тряпку, киваю старику, давая понять, что весь внимание. Он не заставляет себя ждать.
— Лира-ян, мою жену выпишут не раньше, чем через неделю. Я не против, если она там пробудет столько, сколько скажут врачи, ведь, здоровье важнее всего, особенно, в нашем возрасте. Но она не может бросить работу на время болезни, а подменить её некому. Ты, наверняка слышала, как тяжело найти работу в Косоне, и моя жена очень ею дорожит. Я вижу, что ты отлично справляешься с работой по хозяйству: готовишь, убираешься… Может быть, ты сможешь, эту неделю поработать за мою чаги, а если захочешь, то и пожить у меня? Я буду искренне тебе признателен за помощь. Хён меня поддерживает. Он поговорит с супругой, чтобы тебя отпустили.
Конечно же я цепляюсь за предложение. После безрезультатных изысканий на местных интернет-площадках, такая возможность кажется манной небесной. Подарком судьбы! Меня даже не смущает что придётся замещать СонЁн в качестве уборщицы-посудомойки в популярном у туристов клубе, в Косоне. Не самая приятная работёнка, но как говорится «дарёному коню…». Тем более, день напролёт, со слов Чинчина, вкалывать не требуется — смены вечерние, в самый наплыв посетителей, когда каждая пара рук на вес золота — с семи до одиннадцати вечера. Два через два. Оплата по факту, двадцать тысяч вон на руки. Не сказать, что меня радует эта сумма, но за четырёхчасовую смену лучшего предложения я всё равно не найду.
«Это же целых двадцать баксов» — делаю я в уме нехитрые вычисления, опираясь на текущий курс к вечнозелёному, который подсмотрел ещё в школе, пока лазал по интернету.
После недолгих колебаний, соглашаюсь и на переезд. Сразу по нескольким причинам. Во-первых, мне осточертели некоторые рожи «родственничков», во-вторых, какая-никакая независимость, а в-третьих, при изменившихся обстоятельствах, мне будет удобнее составить собственный распорядок дня, чем подстраиваться под коллективный. Сплошные плюсы! Решается вопрос и с транспортировкой. Оказывается, от ближайшей остановки, до которой — рукой подать, ходит автобус в нужную сторону. До школы на нём не доедешь, но что такое пара-тройка километров для бешеной собаки? Не крюк! В самый раз прогуляться, вместо утренней зарядки.
Заканчиваю уборку, и подумываю залезть в душ, но Чинчин показывает на воображаемые часы на руке, мол — время! Со слов старика, его жена выезжала из дома в половине седьмого, укладываясь в двадцать минут на дорогу, а сейчас, уже без пятнадцати семь, и я опаздываю! Разумеется, на такси меня никто не посадит, но ВонХо соглашается подбросить, благо, ещё не уехал. Вспоминаю, с какой скоростью он вёз нас из школы и становится грустно. Уж лучше, на автобусе. Напоследок, хозяин дома всучивает мне несколько сложенных купюр, и даёт краткую инструкцию как вернуться обратно.
— Ты должна успеть на последний автобус. Чаги всегда на нём приезжала.
На мой вопрос о расписании движения, тот, лишь пожимает плечами.
— Я не знаю, но постарайся не опоздать на него, иначе, придётся ехать на такси, а это дорого.
[А во-сколько нунним приезжала домой?]
— Примерно, в половине двенадцатого, — отвечает Чинчин. Прикидываю в уме время. Если, автобус доезжает за двадцать минут, плюс, минут пять пешком до дома… По всему выходит, что лететь мне на сверхзвуковой скорости до остановки, после конца смены.
Уже погрузившись в машину, осознаю, насколько авантюрное решение поработать вместо СонЁн. Начиная с того, что могут попросить документы, а узнав возраст Лиры, дать пинка под зад. И заканчивая, банальным: «Девочка, ты чего здесь делаешь? Несовершеннолетним вход воспрещён!».
ЁнХэ была недовольна. Сюжет об отважной девочке никак не складывался. Сначала побег виновницы с места событий. Потом, парень, помогавший вытащить на берег пострадавшего, оказался сыном известного в Косоне богача. Она вспомнила его, по одному из своих прошлых сюжетов. А следом, и спасённого мальчика, чьё имя прозвучало на всю набережную. И это тоже тянуло за собой проблемы. На следующее утро, ей позвонил начальник, и под страхом увольнения запретил беспокоить или, просто упоминать в сюжете, уважаемую семью, чем, не оставил камня на камне от наспех скроенного плана съёмок. Пришлось в срочном порядке его перекраивать, отводя сто процентов времени главной героине.
ЁнХэ, несколько раз пересмотрела отснятый накануне материал, и по знакомой школьной форме, которую, сама когда-то носила, определила, где искать девочку. По ещё не остывшему следу, она отправилась в среднюю школу Косона, предварительно, связавшись с её руководством и договорившись о встрече.
В учебном заведении всё осталось так, как ЁнХэ запомнила, сама еще, будучи ученицей. Длинные, школьные коридоры, наполненные запахами молодости и знаний, живо напомнили о годах, проведённых в этих стенах. Годах, полностью посвящённых утомительной зубрёжке, с раннего утра и до позднего вечера. Не самые приятные воспоминания.
Как ни странно, но толкая дверь в приёмную, женщина испытала лёгкое чувство ностальгии по минувшим дням.
— Взгляните, это она?
Директор СуХван держал в руках кусок плотного картона, к которому была приклеена фотография девочки в школьной форме. ЁнХэ, бросила мимолётный взгляд на изображение и мгновенно узнала в нём свою беглянку.
— Да, это та самая девочка, — подтвердила она.
— Её зовут Ли ЛиРа, — произнёс директор, развернув лист картона к себе. Буквально, минуту назад, карточку принесла секретарь, по распоряжению своего шефа, потребовавшего найти подходящую под описание ученицу с очень короткой стрижкой, европейской внешностью и необычными глазами, ярко фиолетового цвета.
Он, выслушав рассказ, мастерски изобразил удивление, но опытную журналистку было не провести. Мун КванГо, наверняка проведал СуХвана, ещё до её визита, и поставил того в известность. В пользу её догадки говорило то, с какой скоростью секретарь принесла нужный документ. Он, явно был подготовлен заранее.
— У учащихся обеденный перерыв, и это самое подходящее время задать агасси несколько вопросов. К сожалению, дать вам больше времени на интервью я не могу — это пойдёт вразрез со школьными правилами.
Директор перевёл взгляд на, застывшего в ожидании, секретаря:
— Вызови ко мне ученицу Ли ЛиРа… Срочно, — добавил он после паузы. И дождавшись, когда подчинённая скроется за дверью, обратился к журналистке:
— Надеюсь, вы не забудете упомянуть школу, воспитавшую столь отважную девочку?
ЁнХэ кивнула.
— И ещё, хочу вас предупредить, ЛиРа имеет одну, так сказать, особенность, эээ……судя по карточке. Она — немая.
— Саджан-ним СуХван-сии, вы имеете в виду — глухонемая? Мне потребуется сурдопереводчик для общения с ней? — проворно среагировала на новость ЁнХэ. В её голове, тут же закрутились идеи, как выгодно можно подать такой материал. Неполноценные дети вызывают гораздо больше сочувствия, чем их нормальные сверстники. Успех такому сюжету будет гарантирован!
— Что вы, нет! Она всё слышит, только отвечает при помощи планшета, — дождавшись, когда журналистка переварит новость, ответил ей директор. — Такая вот у неё особенность. Да вы и сами сейчас увидите!
Спустя сорок минут, проведённых в томительном ожидании, присутствующие в кабинете, по-прежнему оставались в неизменном составе. Встревоженный директор вынужден был вновь обратиться к секретарю:
— Ты вызвала ученицу ЛиРа?
— Да, по громкой связи.
— Объясни мне, почему её до сих пор здесь нет?
— Может быть, она обедает?
— Обед закончился пять минут назад, мне снова послать тебя за ней?
— Простите меня, саджан-ним, я могу сходить, саджан-ним, если вы настаиваете.
— Не стоит. Вот-вот начнётся урок. Нельзя отвлекать учеников от занятий.
— Но…
— Никаких но, поняла меня⁈
— Поняла, саджан-ним, простите, саджан-ним.
— Простите меня за эту оплошность, ЁнХэ-сии, но вам придётся подождать до конца урока. От моих сотрудников никакого толка! — обратился директор к журналистке, всем своим видом изображая раскаяние. ЁнХэ, размышлявшая над состоявшимся диалогом, в котором она заметила интересные оговорки, ответила не сразу.
— Будет лучше, если вы дадите домашний адрес девочки. Я навещу её там.
Было слышно, как директор скрипнул зубами. Возможность прославиться самому, отметившись в кадре, и, попутно, прославить школу на весь Намсан утекала сквозь пальцы словно вода, но поделать он ничего не мог. Не удерживать же журналистку силой?
— Может быть, вы хотите снять что-нибудь в этих стенах, ЁнХэ-сии? Для своего репортажа.
Женщина мотнула головой.
— Благодарю. Весь необходимый материал уже отснят. Не хватает только главной героини.
— Очень жаль! Тогда, не смею вас задерживать. Её адрес…
ЁнХэ не торопилась. После безуспешного визита в школу, она твёрдо уверилась, что её «жертва» больше никуда не денется. Разузнав домашний адрес девочки, и расписание уроков, она прикинула примерное время её возвращения домой, и решила бить наверняка — приехать минут за тридцать, и сначала, как следует расспросить домочадцев, если таковые окажутся на месте. Возможно, её хальмони или харабоджи окажутся дома и согласятся раскрыть некоторые черты характера девочки. Её упорное нежелание светиться перед камерой наводило журналистку на нехорошие мысли о психическом состоянии ребёнка. Покинув школу, ЁнХэ пожалела лишь об одном — в свете открывшихся обстоятельств, она не смогла расспросить одноклассников девочки. Ждать окончания урока, когда у неё висели ещё два репортажа, не имело смысла, а приставать к директору школы с аналогичными вопросами означало — включить того в сюжет, что совершенно не входило в планы журналистки.