Что же произошло между Марком и Шарлоттой? Он последовал за ней, чтобы предложить свою поддержку?
На следующем снимке Патрик наклонился и неловко обнимал Барбару, два брошенных супруга утешали друг друга. Это был мастерски сделанный снимок, где объятья зеркально отражались в блестящей поверхности гроба.
Последнее фото изображало расходящуюся толпу, которая развернулась спинами к могилам-близнецам. Вероятно, это была метафора того, что жизнь всегда продолжается. На этом финальном снимке Шарлотта снова была в пределах видимости, шагая рядом с отцом, рука Патрика обвивала ее талию. Но голова Шарлотты была повернута в сторону могилы матери, и на лице виднелась отчаянная тоска, словно ей хотелось броситься на крышку гроба своей матери. Той самой матери, что ушла из ее жизни пять лет назад.
Джейн отложила фотографии, переполненные печалью Шарлотты. Она подумала о своей матери, припомнив все, чем раздражала ее Анджела. Но Джейн никогда не сомневалась, что мать любит ее и отдаст за нее жизнь, так же как сама Джейн, не задумываясь, отдаст жизнь за Реджину. Когда Дина развелась с Патриком и ушла из семьи, Шарлотте было всего двенадцать лет, тот нежный возраст, когда заканчивается детство. Даже имея такого преданного отца, все равно существуют тайны, которые девочка может узнать только от своей матери, секреты женской природы. Кто учил тебя, Шарлотта?
В обеденный перерыв Джейн спустилась в кафетерий за кофе и сэндвичем с ветчиной. Она принесла их наверх, чтобы съесть за своим столом, заполнив желудок не ради удовольствия, а из чистой необходимости. Джейн вытерла с пальцев майонез и развернулась к компьютеру, чтобы просмотреть цифровые фото места преступления из жилища Ингерсолла. Когда она прокручивала изображения его дома и вспомнила запах кустов вдоль дорожки и свечение телеэкрана через окно, то почувствовала, как гулко забилось ее сердце. Этой ночью я должна была умереть. Она глубоко вдохнула, заставляя себя сосредоточиться на фотографиях и критически рассматривать место преступления с беспристрастной точки зрения. Она изучила кухню, где лежал Ингерсолл с кровью, разлившейся вокруг головы. Открыла фото его домашнего офиса с перевернутыми ящиками рабочего стола, с пустой столешницей на месте, где должен стоять компьютер. Во время их телефонного разговора Ингерсолл сказал Джейн, что кто-то проник в его дом. Этот разгром он и обнаружил, когда вернулся с рыбалки: доказательство взлома. Наконец, она открыла фотографию спальни, где закрытый чемодан Ингерсолла все еще стоял на полу. У него никогда не будет возможности его распаковать.
Она перешла к снимку его «Форда Тауруса», припаркованного на улице перед домом. Автомобиль по-прежнему был захламлен остатками долгой поездки: пустые стаканы от кофе, смятые бумажные пакеты из «Бургер Кинга»[59] и газета «Бангор Дейли».[60] Той ночью Джейн была перепачкана кровью и потрясена произошедшим в переулке, поэтому не произвела самостоятельный обыск автомобиля, оставив эту задачу Фросту и Тэму. Фрост обнаружил в бардачке квитанцию с автозаправки недельной давности из Гринвилла, штат Мэн. Это подтверждало заявление дочери о том, что Ингерсолл уехал рыбачить на север страны.
Она снова просмотрела все фотографии, изображение за изображением. Гостиная, столовая, кухня, спальня. Когда она не нашла того, что искала, то подняла трубку и позвонила Фросту.
— Вы находили рыболовные снасти где-нибудь в доме? — спросила она.
— Хм, нет. Я ничего такого не припоминаю.
— Кто ловит рыбу без снастей?
— Может быть, он брал их в аренду на турбазе, где останавливался?
— Ты говорил с тамошним менеджером?
— Угу. Но я не спрашивал его о рыболовных снастях.
— Я позвоню ему.
— Зачем?
— Просто мне это кажется странным, вот и все. — Она повесила трубку и достала страницу с журналом вызовов Ингерсолла. Просмотрев его, она заметила телефонный код 207.[61] Ингерсолл звонил туда со своего домашнего телефона 14 апреля.
Джейн набрала номер. Раздалось пять гудков, и мужской голос по-деловому ответил:
— «Лун Пойнт».
— Это детектив Риццоли, полиция Бостона. Могу я узнать, с кем говорю?
— С Джо. У вас, ребята, появились еще вопросы? Кто-то вчера звонил из полиции Бостона. Разговаривал с моим сыном Уиллом.
— Должно быть, это был детектив Фрост. Где именно расположен «Лун Пойнт»?
— Мы находимся на озере Мусхед.[62] Здесь с десяток симпатичных небольших коттеджей.
— У вас недавно останавливался человек по фамилии Ингерсолл.
— Ага, Уилл говорил, что вы, ребята, спрашивали о нем. Моя жена размещала его в домике, но сегодня ее нет. Все, что я могу сказать, он пять дней находился здесь, по большей части держался сам по себе. — Он прервался и крикнул сыну: — Уилл, не хочешь помочь тем людям выгрузить снасти из лодки? Они уже причалили к пристани! — Затем он вернулся к Джейн: — Извините, мэм. Здесь много работы. Я и правда хочу помочь вам, но здесь больше нечего сказать. Нам жаль слышать, что этот человек умер.
— Мистер Ингерсолл впервые останавливался в «Лун Пойнт»?
— Не припомню, чтобы видел его прежде.
— Как долго вы здесь работаете?
— С момента открытия. Я владелец турбазы. Извините, я вынужден положить трубку и помочь некоторым гостям.
— Один последний вопрос. Мистер Ингерсолл брал напрокат какие-нибудь рыболовные снасти, когда был у вас?
— Угу, брал. Уилл помогал ему выбрать удочку и катушку. Не думаю, чтобы он особо много поймал.
Она отвлеклась на зазвонивший мобильник.
— Спасибо, мистер…
— Паттен. Если появятся еще вопросы, звоните.
Она повесила трубку рабочего телефона и, взяв свой сотовый, увидела, что звонок был из криминалистической лаборатории.
— Риццоли.
Криминалист Эрин Волчко ответила:
— За многие годы я насмотрелась на массу удивительных вещей, но эта точно может занять первое место.
— О чем мы говорим?
— Тот металлический фрагмент, который прислали из бюро судмедэкспертизы. Он находился в шейном отделе позвоночника Джейн Доу.
— Ага. Осколок лезвия.
— Он не похож ни на один металл, который я когда-либо встречала.
Глава двадцать седьмая
Когда Джейн вошла в лабораторию криминалистики, Фрост и Тэм уже ждали ее. Также там был мужчина, которого она прежде не встречала, учтивый афроамериканский джентльмен, которого Эрин представила как доктора Келвина Наполеона Черри из Гарвардского музея Артура Саклера.[63]
— Когда я поняла, чем может быть этот металл, то попросила взглянуть на него доктора Черри, — сказала Эрин. — Если кто и сможет дать ответ, так только он.
Доктор Черри ответил смущенным смехом.
— Вы заставляете мое имя звучать чересчур впечатляюще.
— Ну, ваше имя появляется на половине опубликованных по этой теме статей. Я и представить не могу лучшего эксперта для консультации.
— Чем вы занимаетесь в музее Саклера, доктор Черри? — спросила Джейн.
Он смущенно пожал плечами.
— Я куратор тамошней коллекции оружия. Я написал докторскую диссертацию по теме металлургического анализа лезвий. В частности, клинков Китая и Японии. Они очень похожи, несмотря на то, что техника мастерства изготовления стала различаться еще несколько веков назад.
— Так вы считаете, что этот клинок был сделан в Азии?
— Я практически уверен, что так и есть.
— И вы можете утверждать это, основываясь всего лишь на осколке?
— Сюда, — позвала Эрин, располагаясь перед своим компьютером. — Позвольте показать вам изображения, которые я отправляла доктору Черри на этой неделе. Это микроснимки фрагмента. — Она застучала по клавиатуре, и они увидели на мониторе изображение серых завитков и волн.
— То, на что вы смотрите, — произнес доктор Черри, — называется пластинчатой или дамасской сталью. Она формирует этот волнистый узор, когда различные слои металла складываются и куются снова и снова, соединяя вместе мягкую и закаленную сталь. Чем больше слоев куется вместе, тем выше мастерство создателя и сильнее меч. В Китае лучшую сталь называют «байлиан джинганг» или «стократно кованая сталь». Именно так изготовлены образцы, которые вы здесь видите, мы называем их «венами клинка».
— Если это китайское оружие, — сказал Фрост, — почему его называют дамасской сталью?
— Чтобы объяснить это, мне понадобится рассказать вам немного об истории китайского оружия. То есть, если вы захотите об этом слушать. — Он замолчал, рассматривая трех детективов и оценивая их заинтересованность.
— Валяйте, — произнесла Джейн.
Глаза доктора Черри загорелись, словно не существовало другой темы, которой бы он так наслаждался.
— Давайте вернемся к истокам военного искусства. Тысячи лет назад китайцы начали изготовлять клинки из камня. Затем они перешли к бронзе, мягкому и тяжелому материалу, которым ограничивался оружейный материал. Следующим открытием стало железо, но мы не смогли обнаружить большое количество образцов таких мечей, потому что железо ржавеет, почти ничего не оставляя после себя. По иронии судьбы, у нас больше шансов найти бронзовый меч, нежели железный, даже если первый и будет на несколько веков старше второго.
— Но мы сейчас говорим о стали, — напомнил Тэм, — не о железе.
— А вы знаете, чем отличается сталь от железа?
Тэм заколебался.
— Если я правильно помню, то в сталь добавляют какое-то количество углерода.
— Очень хорошо! — просиял доктор Черри. — Не все знают об этом, даже некоторые первокурсники Гарвардского университета. Итак, теперь мы перейдем к средневековой династии Хань, существовавшей около двух тысяч лет назад, когда изготовители мечей научились ковать и изгибать сталь, выковывая из нее полосы и листы. Техника, скорее всего, была изобретена в Индии, а позднее распространилась в Китае и на Ближнем Востоке. И именно там она получила название дамасская сталь.