— Думаю, вы ошибаетесь, — осторожно сказал он.
— Но, господин Дензил, вы же сами сейчас сказали, что подозревали ее.
— Одно время подозревал, но не теперь, — решительно возразил Люциан. — Во время убийства, в Рождество, госпожа Врэйн находилась в поместье Бервин.
— Точно так же, как Нерона не было в Риме во время пожара, — резко парировала Диана. — К тому же я не утверждаю, что госпожа Врэйн сама совершила убийство, но она вдохновила и направила убийцу.
— И кто же, по вашему мнению, убийца?
— Граф Эркюль Ферручи.
— Итальянец?
— Вы полагаете так, исходя из его имени.
— Странно, — с волнением пробормотал Люциан. — Полиция полагает, что рану вашему отцу нанесли итальянским стилетом.
— Ага! — с удовольствием протянула Диана. — Это только усиливает мои подозрения относительно Ферручи.
— И еще, — продолжал Дензил, пропустив ее замечание мимо ушей. — Когда я упомянул относительно своих подозрений о стилете, госпожа Врэйн упала в обморок.
— И это лишний раз доказывает, что она виновата. Я в этом уверена, господин Дензил. Моя мачеха и граф — преступники!
— Но улики против них косвенные, — осторожно продолжал Люциан. — Мы не должны делать поспешные выводы. Я, например, впервые слышу имя этого иностранца.
— Могу просветить вас, но это длинная история.
— Чем длиннее, тем лучше, — пробормотал Дензил, подумав, что мог бы слушать, как говорит Диана, и наблюдать за ее лицом часами, не чувствуя никакой усталости. — Хотел бы я знать все детали; тогда я смог бы лучше оценить, насколько верно ваше предположение.
— То, что вы говорите, господин Дензил, звучит разумно. Я расскажу вам эту историю. Все началось приблизительно года три назад, когда мой отец поехал в Италию. Именно в Италии — а точнее, во Флоренции — он встретился с Лидией Клайн и ее отцом.
— Секундочку, — перебил Дензил. — Прежде чем вы продолжите рассказ, скажите, что вы думаете об этой паре?
— А как вы считаете! — презрительно воскликнула Диана. — Думаю, дочь и отец — пара авантюристов, и Лидия — худшая из этой парочки. Старик, Джабез Клайн, в целом не так уж плох. Он — слабохарактерный дурак, который находится под каблуком дочери. Если бы вы знали, что я вынесла, находясь в руках этой златовласой куклы…
— Мне показалось, что вы можете постоять за себя, мисс Врэйн.
— Да, если дело не касается предательства и лжи! — в отчаянии парировала Диана. — Не в моих привычках пользоваться подобным оружием, но моя мачеха виртуозно владеет и тем и другим. Именно она выгнала меня из дому и принудила отправиться в Австралию, чтобы избежать последствий ее клеветы. Именно она так общалась с моим отцом, что он вынужден был, несмотря на свою болезнь, бежать из дому, — торжественно объявила мисс Врэйн. — Лидия Врэйн вовсе не разряженная кукла, как вы наверняка думаете. Она — лживая, жестокая и очень умная авантюристка. Я ненавижу ее, ненавижу всем своим сердцем и душой!
Такая вспышка гнева у женщины изумила Дензила, который только теперь начал понимать, что и сама Диана не тот прекрасный ангел, за которого он принял ее в первый момент из-за ее красоты. Ненависть так исказила ее черты, что в этот момент она напоминала Маргариту Анжуйскую, бросившую вызов Йорку и его фракции. Она ничуть не походила на ранимую женщину, которую может обидеть другая дама.
Диана заметила удивление Люциана и смутилась, поняв, что не должна была так эмоционально выражать свои чувства. Рассмеявшись, она попыталась превратить все происшедшее в шутку.
— Видите ли, господин Дензил, я не святая, — объявила она, а потом села, так как в гневе, не заметив этого, вскочила на ноги. — Даже находясь в одиночестве, я не могу спокойно думать об этой женщине.
Когда вы узнаете мою мачеху, как я, вы поймете, почему я не могу говорить о ней спокойно и почему я подозреваю ее заинтересованной в ужасной судьбе моего бедного отца.
— Я весь внимании, мисс Врэйн.
— Я расскажу вам все, что знаю, и постараюсь быть как можно более краткой, — продолжала она. — И тогда вы сами сможете рассудить, права я или нет. Три года назад здоровье отца резко ухудшилось. Начиная со смерти моей матери, а случилось это лет десять назад, он занимался науками и жил отшельником в поместье Бервин. Он писал историю драматургов времен Елизаветы и был настолько поглощен работой, что забыл о своем здоровье, в любой момент рискуя слечь от переутомления. Доктора распорядились, чтобы он оставил книги и отправился путешествовать, чтобы отвлечься, побывать в новых местах, увидеть новые лица. Я должна была отправиться вместе с ним и проследить, чтобы он не возобновил свои занятия. Я проклинаю тот злой час, когда мы решили отправиться в Италию.
— Выходит, ваш отец не был безумен? — протянул Люциан, вспоминая странное поведение господина Врэйна на площади.
— Нет, конечно! — с негодованием воскликнула Диана. — Он, правда, иногда заговаривался из-за переутомления, но мог позаботиться о себе.
— Он баловался крепкими спиртными напитками?
Мисс Врэйн выглядела потрясенной.
— Мой отец был всегда воздержан в еде и питье, — напряженно протянула она. — Но почему вы спрашиваете?
— Прошу прощения, — со смирением ответил Люциан. — Но на Женевской площади все знают, что Бервин — так назвался ваш отец — пил слишком много. Да и когда я познакомился с ним, он был… не совсем трезв, — изящно закончил адвокат.
— Без сомнения, неприятности заставили его пить более необходимого, — тихо проговорила Диана. — В этом нет ничего странного, потому как здоровье его было хуже некуда. Думаю, в итоге его продуло, или всему виной лекарства, которые он принимал…
— У него была чахотка, — прямо объявил Люциан, заметив, что Диана колебалась, не желая называть вещи своими именами.
— У него всегда была слабая грудь, но когда пару лет назад я покинула Англию, чахотки у него не было. Однако, я подозреваю, как все вышло, — проговорила она, ломая руки. — За короткое время, находясь у жены под каблуком, он потерял и здоровье, и моральный облик. Злоупотребление спиртным… Ах! Боже мой! Разве его болезни и пьянства было не достаточно, чтобы усугубить все это убийством?
— Нельзя с полной уверенностью утверждать, что она виновна, — спокойно возразил Люциан. — Мисс Врэйн, вы не могли бы продолжить свою историю? А когда закончите, мы все обсудим… Вы говорили, что в злой час вы решили поехать в Италию.
— Так и есть, — печально продолжала Диана. — Во Флоренции мы познакомились с Лидией Клайн и ее отцом. Они тоже недавно прибыли в Италию… из Нью-Йорка. Но тогда ее сердце, по ее же словам, принадлежало бедному итальянскому дворянину по имени Эркюль Ферручи.
— Подозреваю, что Клайны были богаты, — пробормотал Люциан. — Слишком хорошо знаю я итальянских дворян. Этот Ферручи обратил бы внимание только на богатую наследницу.
— Она и была богатой, господин Дензил. По крайней мере, так считалось. Все американцы в тех краях считались миллионерами, но после того как эта женщина вышла замуж за моего отца, я узнала, что если у господина Клайна и водились кое-какие деньжата, то у его дочери ничего не было. Именно из-за этого она отказала графу, сказав, что ее сердце занято другим, и обратила внимание на моего отца. Она слышала разговоры о его состоянии и решил, а выйди замуж за него, чтобы стать богатой, а не предаваться страсти с романтическим Ферручи.
— Она любила этого итальянца?
— Да, я в этом уверена. И, наверное, до сих пор любит.
— Да что вы? Выходит, граф Ферручи до сих пор общается с госпожой Врэйн?
— Конечно… Послушайте… Мисс Клайн, как я говорила, решила выгодно выйти замуж, стать второй госпожой Врэйн. Мне она никогда не нравилась, так как я знала, что она лжива и фривольна. Но, хотя я пыталась всячески не допустить этого брака, ничего у меня не вышло. Вы же знаете, эта женщина симпатична и может очаровать мужчину…
— Она, конечно, не первая красавица, но и не последняя, — вставил Люциан.
— Все это время она была достаточно очаровательна, чтобы поймать в ловушку моего несчастного, глупого отца, — печальным голосом продолжала Диана. — Четыре месяца мы оставались во Флоренции, и до того как мы покинули этот город, она стала госпожой Врэйн. Я ничего не могла поделать с отцом, поскольку он обладал упорством, присущим всем старикам. Кроме того, Лидия почти сразу выведала все его слабые места и могла с легкостью окрутить его вокруг пальца. Но так как я слишком сильно любила отца, то не могла оставить его, и вместе с молодоженами возвратилась в поместье Бервин. Там, господин Дензил, Лидия сделала мою жизнь настолько несчастной… — На какое-то время мисс Врэйн замолчала, ее лицо было темнее темного. — Она открыто оскорбляла меня так, что из чувства собственного достоинства я была вынуждена покинуть дом. У меня есть родственники в Австралии, которых я давно собирался посетить. Увы! Жаль, что я так поступила. Все это время я находилась у наших дальних родственников, пока ужасные новости о смерти отца не побудили меня вернуться в Англию.
— Выходит, брак оказался неудачным?
— Да. Еще до того, как я уехала, Лидия начала открыто пренебрегать моим отцом. Господин Клайн — он, как я уже говорила, лучший из этой парочки — пытался сгладить их скандалы. Но Лидия стала грубо обращаться и с ним. После моего отъезда я получила письмо от подруги, которая писала, что Лидия пригласила к себе в гости графа Ферручи. Мой отец ничего не мог поделать. Похоже, он понял, что совершил ошибку, вернулся к своим книгам и вскоре снова заболел. Вместо того чтобы позаботиться о нем, Лидия, насколько я слышала, поощряла его занятия, без сомнения, надеясь на то, что он умрет, она станет свободна и сможет выйти замуж за графа Ферручи. Вот тогда мой отец и сбежал из дому…
— Почему? Это необходимо выяснить в первую очередь.
Диана на мгновение задумалась, а потом покачала головой, окончательно упав духом.
— Этого я не могу объяснить, поскольку в это время была в Австралии, — со вздохом произнесла она. — Но подозреваю, что его разум ослаб от… изысканий, и, возможно, результатом этого воздействия стали крепкие спиртные напитки и лекарства, которыми пичкала его эта женщина. Скорее всего, в душе его росла ревность к Ферручи. Он был болен и не мог постоять за себя. Поняв, что дела его плохи, он оставил свой дом и переехал на Женевскую площадь, чтобы там встретить смерть.