ла пытаться разгадать эту тайну, иначе вы можете столкнуться с чем-нибудь ужасным.
— Например?..
— Даже не знаю, — воскликнула мисс Гриб и, вскинув голову, зашагала к двери. — Я сказала лишь то, что думаю. И я — последний человек в мире, который полезет в чужие дела, которые меня не касаются.
Закончив беседу подобным образом, она вышла, поджав губы и закатив глаза.
Причиной последних слов мисс Гриб и ее поспешного отступления было то, что она не могла выдвинуть никакого реального обвинения против соседа. Возможно, именно поэтому она предположила, что он виновен во всех земных грехах, но говорила она об этом очень неопределенно.
Люциан отмел в сторону все эти обвинения как порождение живого воображения госпожи Гриб. Но даже если придерживаться голых фактов, было что-то странное и в господине Бервине, и в его образе жизни. То, как этот человек относился к себе, его самоосуждение, намеки на то, что кто-то хочет причинить ему вред, — все это раззадорило любопытство Дензила. К тому же молодой адвокат не мог не признать, что у него не было объяснения странному поведению Бервина.
Однако он отлично понимал, что не имеет права совать нос в дела соседа, и постарался выкинуть из головы все, что связано с арендатором дома номер тринадцать. Но сделать это оказалось много труднее, чем он ожидал.
Всю следующую неделю Люциан решительно пытался изгнать мысли о соседе из головы, а потом решил больше не обсуждать его поведение с мисс Гриб. А маленькая женщина, сгорая от любопытства, стала собирать все сплетни про мистера Бервина и обсуждать его с соседями. В результате этих разговоров все обитатели домов, выходивших на Женевскую площадь, стали то и дело бросать косые взгляды на дом номер тринадцать, словно ожидая какую-то катастрофу, хотя никто не мог сказать, что должно случиться.
Это неопределенное чувство надвигающейся беды передалось и Люциану, подстегнув его любопытство настолько, что он, презирая сам себя, два вечера подряд прогуливался по площади в надежде встретиться с Бервином. Но оба раза удача ему не улыбалась.
На третий вечер Люциану повезло чуть больше. До позднего вечера он просидел над сводами законов и отправился на прогулку — не для того, чтобы подловить Бервина, а чтобы отдохнуть.
Ночь выдалась холодной, шел снег, и редкие снежинки кружили в воздухе. Так что Люциан оделся потеплее, запалил трубку и вышел на улицу, собираясь два-три раза обойти площадь.
Несмотря на снег, было почти ясно и морозно. В небе сверкали звезды, и искрилась зимняя луна. Тонкий слой снега лег на тротуар, а деревья раскрасил белый иней.
Проходя мимо дома Бервина, адвокат заметил, что в гостиной горит свет, а опущенные занавески превратили окно в ширму театра теней. Пока адвокат разглядывал окна, на занавесь легли тени мужчины и женщины. Очевидно, они, сами того не замечая, очутились между лампой и окном, так что сторонний наблюдатель мог с легкостью следить за теневой пантомимой того, что происходит в доме. Остановившись, Люциан уставился на окно.
Двое в гостиной определенно о чем-то спорили, потому как яростно кивали, а руки их находились в постоянном движении. Они то отступали, то снова возвращались на «сцену», продолжая разъяренно размахивать руками. Неожиданно мужчина сдавил горло женщины и принялся трясти ее, словно тростинку на ветру. Борящиеся фигуры стали раскачиваться из стороны в сторону, а потом Люциан услышал сдавленный крик.
Времени на размышления не оставалось. Адвокат рванулся к двери дома номер тринадцать и позвонил. Но прежде чем стих звонок, свет в комнате потух, и Люциан больше ничего не видел. Снова и снова звонил он в дверь, но ему так никто и не открыл, так что он в конце концов оставил звонок в покое и отправился на поиски Блиндерса или какого другого полицейского, чтобы рассказать ему о том, что видел. Но у выхода с Женевской площади он столкнулся с человеком, которого сразу же узнал, несмотря на тусклый лунный свет.
К удивлению адвоката, это был… Марк Бервин.
Глава IIIНеудовлетворительное объяснение
— Господин Бервин! — воскликнул Люциан, узнав человека. — Это вы?
— А кто еще, по-вашему, это должен быть? — ответил Бервин, нагнувшись вперед, чтобы увидеть, кто толкнул его. — Кто еще это мог быть, господин Дензил?
— Но я думал… я думал… — пробормотал адвокат, не в силах скрыть свое удивление. — То есть, я предполагал, что вы у себя дома.
— Как видите, ваши предположения неверны. Я только иду домой.
— Тогда кто у вас в доме?
Бервин пожал плечами.
— Нет там никого, насколько я знаю.
— Ошибаетесь. У вас в гостиной горел свет, и я видел тени борющихся мужчины и женщины.
— Люди в моем доме! — удивился Бервин, крепко сжав руку Люциана. — Невозможно!
— Уверяю вас, все именно так!
— Ну, тогда поищем их, — объявил Бервин дрожащим голосом.
— Но они уже, наверное, ушли!
— Ушли?
— Да, — быстро подтвердил Дензил. — Я звонил в дверь, поскольку мне показалось, что ссора закончилась фатально. А потом свет погас, и так как никто не подошел к двери, думаю, мужчина и женщина сбежали.
Минуту или две Бервин молчал, но его захват руки Люциана ослаб, он отступил.
— Вы наверняка ошиблись, господин Дензил, — пробормотал он изменившимся голосом. — Не может быть никого в моем доме. Я ведь запер дверь, прежде чем вышел. К тому же я отсутствовал всего два часа.
— Тогда я, вероятно, сошел с ума или грезил наяву, — парировал Люциан уверенным голосом.
— Мы можем выяснить, что с вами… Пойдемте со мной и вместе осмотрим дом. И я уверяю вас…
— Простите, — продолжал Дензил, отодвигая руку собеседника. — Это не мое дело. Но я должен предупредить вас, господин Бервин: другие соседи более любопытны, чем я. Несколько раз они видели незнакомцев в доме во время вашего отсутствия. Кроме того, вы ведете скрытный и странный образ жизни, и это не нравится домовладельцам. Если вы продолжите вести себя в том же духе, пойдут сплетни, и рано или поздно разразится скандал, а потом появится полиция.
— Полиция! — повторил старик, теперь очень встревоженный, голос его дрожал от волнения. — Нет! Нет! Так не годится! Мой дом — моя крепость! Полиция не осмелится ворваться ко мне. Я — мирный человек. Я простой неудачник, который желает жить спокойно. Весь этот разговор о людях в моем доме — ерунда!
— Все же вы выглядели испуганно, когда я рассказал о тенях, — многозначительно протянул Люциан.
— Испуганно? Я ничего не боюсь!
— Даже тех, кто… После того, как вы?.. — замялся Дензил, вспоминая их предыдущую встречу.
Бервин закричал и отстранился, словно собирался защититься от невидимого противника.
— Что… что вы знаете об этом? Обо всем этом… — задохнулся он.
— Только то, о чем вы намекнули, когда мы встречались в последний раз.
— Да, да! Я был сам не свой тем вечером. Перепил, вот вино и сыграло со мной злую шутку.
— Однако на пьяный бред это было ничуть не похоже, — сухо ответил Люциан. — Вы и тогда разволновались точно так же, как и сейчас.
— Я — джентльмен-неудачник, — захныкал Бервин, весь дрожа.
— С вашего позволения, я оставлю вас, — церемонно объявил Люциан. — Кажется, мы могли бы до полуночи беседовать на этом холоде, но, думаю, нам больше не о чем говорить…
— Секундочку, — воскликнул Бервин. — Вы не могли бы сопроводить меня, и мы бы поговорили о причинах моего замкнутого образа жизни? Умоляю вас, пойдемте со мной, осмотрим дом от чердака до основания. Тогда вы убедитесь, что нет никаких оснований для скандала и что тени, которые вы видели на занавеске, не имеют никакого отношения к реальным людям.
— Но это не могли быть призраки, — возразил Люциан. — Никогда не слышал, чтобы призраки отбрасывали тени.
— Хорошо, пойдемте со мной, и вы убедитесь, что дом пуст.
Теплота, с какой было сделано это приглашение, заставила Люциана задуматься, а стоит ли принимать его. Исследовать почти немеблированный особняк с незнакомцем — человеком с нехорошей репутацией, — да еще в полночь… Это не то дело, которым хотелось бы заняться, даже если ты очень храбрый человек. Однако у Люциана хватило и храбрости, и любопытства для этого действа, более подходящего для приключенческого романа. Еще он хотел убедиться относительно теней, и ему было любопытно, почему Бервин живет в таком мрачном и таинственном особняке. Добавьте к этому удачу неожиданной встречи, которую он искал… Так что Дензил, не слишком долго думая, принял странное приглашение соседа.
Полностью отдавшись во власть приключения, он пошел назад к дому номер тринадцать с сердцем, переполненным ледяной храбростью, и с горящими глазами. В этот миг он больше всего на свете желал раскрыть тайну теней.
Как в прошлый раз, Бервин провел своего гостя в гостиную, и здесь, как и в прошлый раз, хозяина ждал ужин. Бервин поднял над головой горящую лампу и обвел рукой роскошно обставленную комнату, указывая на место между столом и окном.
— Фигуры, чьи тени вы видели, вероятно, боролись здесь, — начал он. — Они должны были находиться между лампой и занавесками, чтобы изобразить всю эту пантомиму. Но я бы хотел, чтобы вы, господин Дензил, убедились, что мебель вся на месте, а ведь если бы тут кто-нибудь боролся… ну, как вы говорите… тут бы был настоящий кавардак. К тому же занавески такие плотные, что никакого света видно не будет.
— Эти занавески, без сомнения, задернули после того, как я позвонил, — пробормотал Люциан, разглядывая тяжелые складки темно-красного бархата, закрывающие окно. — Тут были другие занавески.
— Эти занавески задернул я сам, прежде чем выйти из дома, — парировал Бервин, снимая пальто.
Люциан ничего не сказал, только с сомнением покачал головой. Бервин, пытаясь свести концы с концами, говорил с убеждением, вот только взгляд его выдавал. Да и Дензил был не таким уж простаком, чтобы дать себя обмануть. Объяснения Бервина и его оправдания только укрепили уверенность молодого человека в том, что в жизни обитателя дома номер тринадцать сокрыта какая-то тайна, которую тот не хочет раскрывать. До этого момента Люциан скорее слушал, чем смотрел на Бервина, но теперь в ярком свете лампы он смог хорошенько рассмотреть своего соседа.