– Вы умеете хранить тайны, мисс Грииб? – торжественно спросил он.
Пораженная его серьезностью и сгоравшая от любопытства относительно ее причины, мисс Грииб стала громко уверять, что скорее умрет, чем скажет хоть слово кому-нибудь о том, что собирается открыть ей мистер Дензил. Она намекнула, сопроводив свои откровения загадочными кивками и взглядами, что ей известны даже тайны, ставящие под сомнение супружеское счастье каждой семьи на площади, и сослалась на тот факт, что все эти семьи до сих пор живут в мире и согласии, как на доказательство того, что ей можно доверять.
– То, что я знаю, из меня клещами не вытянешь! – вскричала мисс Грииб. – Вы можете довериться мне, как своей… – Она хотела было сказать «матери», но, вспомнив о том, что выглядит еще молодо, предпочла употребить слово «сестра».
– Очень хорошо, – ответил Люциан, решив открыть ей ровно столько, сколько счел нужным для пользы дела. – В таком случае должен сообщить, мисс Грииб: подозреваю, что убийца мистера Рена вошел в дом миссис Бенсусан и оттуда проник во двор дома номер тринадцать.
– Господи! – вскричала мисс Грииб, которую это сообщение повергло в шок. – Уж не хотите ли вы сказать, сэр, что мистер Рент – жестокий убийца, у которого руки по локоть в крови?
– Нет-нет! – ответил Люциан с улыбкой. – Не спешите с выводами, мисс Грииб. Насколько мне известно, этот самый мистер Рент, о котором вы говорите, невиновен. Вы хорошо знаете миссис Бенсусан и ее дом?
– Мне доводилось бывать там несколько раз, мистер Дензил.
– В таком случае скажите, – продолжал адвокат, – этот дом построен так, как и все остальные, то есть выходит фасадом на площадь? Я имею в виду вот что: для того чтобы попасть на задний двор миссис Бенсусан, нужно ли проходить через ее дом?
– Нет, – ответила мисс Грииб и зажмурилась, чтобы лучше представить себе особняк своей товарки. – Попасть туда можно через боковой проход, который начинается на Джерси-стрит.
– Гм! – обескураженно хмыкнул Люциан. – Это усложняет дело.
– Каким образом, сэр? – полюбопытствовала домовладелица.
– Не обращайте внимания, мисс Грииб. Как полагаете, вы сможете нарисовать план этого прохода между домом миссис Бенсусан и номером тринадцатым?
– Я не умею рисовать, – с сожалением призналась мисс Грииб, – художница из меня никудышная, но, думаю, вашу просьбу я выполнить смогу, мистер Дензил.
– Вот вам лист бумаги и карандаш. Постарайтесь набросать как можно подробнее план обоих домов, хорошо?
После долгих раздумий, грызя карандаш и закатывая глаза к потолку, уже через десять минут мисс Грииб предоставила требуемый план.
– Вот, мистер Дензил, – сказала мисс Грииб, кладя свое произведение на стол перед адвокатом, – это лучшее, на что я способна.
– Просто блестяще, мисс Грииб, – отозвался Люциан, рассматривая план. – Я вижу, что по боковому проходу во двор миссис Бенсусан может попасть кто угодно.
– О да, но не думаю, что при этом он сможет остаться незамеченным самой миссис Бенсусан или Родой.
– Кто такая Рода?
– Служанка. Зрение у нее острое, но во всем остальном она ленивая неряха, мистер Дензил. Про нее говорят, что она цыганка.
– Калитка в этом проходе запирается на ночь?
– Насколько мне известно, нет.
– В таком случае что же может помешать тому, кто придет под покровом темноты, перелезть через забор? Ведь его не увидит ни владелица, ни служанка.
– Пожалуй, вы правы; но тогда его увидят перелезающим через забор из задних окон домов по обе стороны от дома номер тринадцать.
– Не увидят, если ночь будет достаточно темной.
– Что ж, даже если и так, как он попадет внутрь дома номер тринадцать? – возразила мисс Грииб. – Я ведь читала сообщения об этом деле в газетах, и полиция так и не смогла установить (поскольку кухонная дверь была заперта, а на площадь никто чужой не входил), как убийца проник в дом.
– Быть может, я смогу прояснить этот вопрос, – ответил Люциан, решив не сообщать мисс Грииб о том, что уже обнаружил, насколько просто это сделать. – Располагая временем и проявив наблюдательность и терпение, можно многого добиться. Благодарю вас, мисс Грииб, – произнес он, пряча чертеж в нагрудный карман пиджака. – Премного благодарен за полученные сведения. Разумеется, вы не станете никому рассказывать о нашем разговоре?
– Клянусь, ни словечка, – с театральным придыханием пообещала мисс Грииб и вышла из комнаты, чрезвычайно довольная этим тайным взаимопониманием, обретшим видимость невинной интриги, какими их описывают в журналах для семейного чтения.
Следующие день или два Люциан обдумывал полученные сведения, а также перерисовал план к полному своему удовлетворению, но никаких новых шагов в расследовании предпринимать не стал, поскольку хотел сначала поделиться своими открытиями с мисс Рен. Что же касается Дианы, то в данный момент она пребывала в Бате, вступая во владение наследственными землями и консультируясь с семейным адвокатом по разным вопросам, связанным с ее новой собственностью.
Она прислала Люциану письмо, в котором сообщала, что разузнала кое-что, что может помочь им разгадать тайну, но подробности сообщить отказалась, пообещав, что расскажет все при личной встрече. Дензил пребывал в состоянии тревожной неопределенности и знал, что не успокоится, пока не убедится в ценности раздобытых мисс Рен новых сведений, а потому испытал большое облегчение, получив записку, в которой она приглашала его нанести ей визит в воскресенье, в три часа пополудни, в гостиницу «Король Иоанн».
После ее отъезда минула неделя.
Теперь, когда его божество вернулось и он должен был увидеть ее, солнце вновь засияло для Люциана, и он стал самым тщательным образом готовиться к встрече. Сердце гулко стучало у него в груди, а щеки заливал яркий румянец, когда его пригласили в маленькую гостиную, и он не столько думал о деле, сколько радовался тому, что вновь видит мисс Рен, слушает ее чудесный голосок и любуется ее очаровательным личиком.
Диана, со своей стороны, припомнив их последнюю встречу или, точнее, расставание, тоже зарделась и протянула молодому адвокату руку. Люциан тоже нравился ей сильнее, чем того требовало ее душевное спокойствие; и потому эти двое, которых влекло друг к другу, при второй встрече вели себя уже как истинные влюбленные.
Но увы! Им пришлось изображать адвоката и его клиентку и обсуждать преступление вместо собственных чувств. Положение было немного комическим.
– Итак, – спросила мисс Рен, приступая к делу, едва Люциан успел устроиться на стуле, – что вам удалось обнаружить?
– Многое, что почти наверняка нам поможет. А вам?
– О! – удовлетворенно ответила мисс Рен. – Я обнаружила, что стилет с лентой исчез из библиотеки.
– И кто же забрал его оттуда?
– Никто не знает. Мне, во всяком случае, выяснить это не удалось, хотя я расспросила всех слуг, но он пропал вот уже несколько месяцев тому.
– Вы полагаете, что его взяла миссис Рен?
– Не знаю, – ответила Диана, – зато я выяснила еще кое-что о миссис Рен, и это еще более свидетельствует о том, что она замешана в преступлении. Рождественский сочельник она провела не в Бервин-Маноре, а в городе.
– Вот как! – Люциан был изумлен. – Но ведь Линку говорили, что Рождество она встретила в Маноре в Бате.
– Так и есть. Линк задавал общие вопросы и получил общие ответы. Миссис Рен приехала в город в сочельник и вернулась обратно на Рождество, но, – многозначительно добавила Диана, – ночевала она в городе! Ведь убийство было совершено именно той ночью.
Люциан вынул из кармана записную книжку, из которой извлек обрывок вуали, и протянул Диане.
– Я обнаружил его на заборе на заднем дворе дома номер тринадцать, – пояснил он. – Это вуаль, точнее, обрывок вуали в бархатный горошек.
– Вуаль в бархатный горошек! – вскричала Диана, глядя на нее. – В таком случае она принадлежит Лидии Рен. Она обожает именно такие вуали. Мистер Дензил, теперь у нас есть все доказательства – эта женщина виновна!
Глава XIIIСплетни
Располагая косвенными уликами, Диана имела все основания обвинять миссис Рен в совершении преступления, поскольку по крайней мере четыре момента изобличали соучастие ее мачехи в этом деле со всей очевидностью.
Во-первых, женская тень в окне, которую видел Люциан, свидетельствовала, что какая-то женщина имела привычку входить в дом тайным путем через погреб, причем в отсутствие мистера Рена.
Во-вторых, находка пестрой ленты в Безмолвном Доме, которая была повязана Дианой на рукоятке стилета, и исчезновение последнего со своего обычного места на стене в библиотеке в Бервин-Маноре доказывали, что оружие было перевезено оттуда в Лондон и, предположительно, использовано для совершения убийства, учитывая, что никакой необходимости в его присутствии в особняке на Женева-сквер не было.
В-третьих, Диана обнаружила, что ночь убийства Лидия провела в городе; и, наконец, в-четвертых, она заявила, что обрывок вуали, найденный Люцианом на заборе между дворами, принадлежал миссис Рен.
Диана перечислила эти четыре улики, свидетельствующие, по ее мнению, о виновности ее мачехи.
– Я всегда подозревала, что Лидия причастна к случившемуся, – заявила девушка, завершая обвинительную речь, – но до сих пор не была уверена в том, что она нанесла удар сама.
– Но так ли это на самом деле? – заметил Дензил, ничуть не убежденный ее доводами.
– Не знаю, какие еще доказательства вам нужны, – с негодованием парировала Диана. – В Рождественский сочельник она была в городе, взяла стилет из библиотеки и…
– Вы не сможете доказать это, – решительно оборвал ее Люциан, но, заметив гневное выражение на лице Дианы, поспешил принести извинения: – Прошу прощения, мисс Рен. Оттого что возражаю против ваших аргументов, я не перестал быть вашим другом; но в этом деле нужно учитывать обе стороны вопроса. Есть ли у вас неопровержимые доказательства, что именно миссис Рен взяла кинжал?