– Прощайте? – предположила мисс Рен, протягивая ему руку.
– Нет. Я воспользуюсь вашим приглашением и скажу – до свидания.
На этом Люциан расстался со своей возлюбленной, пребывая на седьмом небе: она оказалась настолько добра, что не прогнала его после того, как у нее отпала надобность в его услугах. С другой женщиной он, пожалуй, ничуть не возражал бы против такой неблагодарности, но если бы с ним подобным образом обошлась Диана, он чувствовал бы себя несчастнейшим из смертных. Кроме того, с радостью отметил про себя Люциан, ее приглашение в Бервин-Манор свидетельствовало о том, что она не только не желала окончательно порывать с ним, а, наоборот, хотела установить еще более тесные отношения. То, что она пригласила его, а он ответил согласием, обещало ему самые радужные перспективы, и Дензил уже представлял себе, как солнечным летним днем в густой зелени деревенской усадьбы попросит Диану стать его женой. Если взгляды, слова и румянец что-нибудь да значили, то у него не было оснований сомневаться в успехе.
Пока Люциан предавался сладким мечтам, Диана, грезившая о своем, оставалась в городе и занималась делами. У нее состоялась встреча со своими стряпчими, в ходе которой они обсудили и уладили все вопросы, так что в Бат она возвращалась уже полновластной хозяйкой Бервин-Манора и окрестных земель. Как и намекал Люциан, Лидия и впрямь предпринимала попытки увидеться с приемной дочерью. Она заезжала дважды, но оба раза Диана отказалась принимать ее. Миссис Рен послала ей три письма, но не получила ответа; сообразив, что Диана не желает иметь с ней ничего общего, она была уязвлена. Об этом однажды женщина и сообщила Люциану, повстречавшись с ним на Пиккадилли.
– Не понимаю, что я ей сделала, – заключила Лидия, закончив перечислять свои горести. – С ее стороны это нечестно. А вы как думаете, мистер Дензил?
– Если хотите знать мое мнение, – чопорно отозвался Люциан, – то я полагаю, что вам и мисс Рен лучше держаться подальше друг от друга.
– Разумеется, вы защищаете ее. Но, думаю, мне не следует обвинять вас, потому что я догадываюсь, почему вы это делаете.
– Как дела у синьора Ферручи? – парировал Люциан.
– О, мы с ним по-прежнему добрые друзья, но не более того. Поскольку он доказал, что не убивал Марка, у меня нет причин давать ему от ворот поворот. Хотя, – сухо добавила миссис Рен, – у меня есть подозрение, что вы женитесь на Диане раньше, чем я заарканю Эрколе.
– С чего вы взяли, что я женюсь на мисс Рен? – покраснев, спросил Люциан.
– Если бы вы сейчас могли видеть себя в зеркале, то не задавали бы подобных вопросов. Вы покраснели. Мне не доведется потанцевать на вашей свадьбе, но и сердце мое не разорвется от горя, – и, игриво кивнув ему на прощание, миссис Рен легкой походкой направилась прочь, уже забыв, очевидно, о недавней трагедии в своей жизни.
Глава XXIIВ Бервин-Маноре
Земли, доставшиеся Диане в наследство, были расположены в нескольких милях от Бата, в поросшей лесом долине, по которой неспешно текла небольшая речушка. По обоим берегам ее раскинулись плодородные широкие луга, справа примыкавшие к лесным угодьям. Невдалеке разместился дом, вычурная квадратная постройка в георгианском стиле, возведенная около двухсот лет назад.
На зеленом фоне лесной чащи приятным живописным пятном выделялись ее стены из красного кирпича и покатая крыша из голубоватого кровельного сланца. С одной стороны здание окружала терраса, выходящая в цветочный и фруктовый сад; а за ними начинались луговые угодья, белые зимой, черные весной и золотящиеся зерном в жаркие летние дни. Словом, чудесное спокойное местечко, где можно проводить приятные дни, наслаждаясь сельской идиллией, уединенная обитель для истерзанной жизнью и утомленной страданиями души.
Сюда ближе к концу лета и прибыл Люциан, дабы дать отдых уму и сердцу после суеты и шума Лондона и оказать знаки внимания своей возлюбленной при самых благоприятных обстоятельствах. Диана поселилась в доме предков вместе с престарелой горничной в качестве дуэньи, потому что без подобного опекунства она едва ли смогла бы пригласить молодого адвоката навестить ее. Мисс Присцилла Барбар оказалась спокойной и незлобивой старой дамой с серебристыми волосами, которая, много лет обучая Диану всяческим премудростям, вернулась к ней после отъезда американки миссис Рен, дабы провести остаток дней под крышей свой дорогой и любимой ученицы.
Она прониклась несомненной симпатией к Люциану, что было весьма кстати, учитывая цель его визита, и благодушно наблюдала за растущей привязанностью между двумя симпатичными молодыми людьми, которые казались буквально созданными друг для друга. Впрочем, обязанности дуэньи она исполняла лишь номинально, поскольку если не возилась в саду, то вязала в укромном уголке, а когда вязание ей прискучивало, старушка погружалась в полудрему, пренебрегая этикетом, который требовал от нее обязательного присутствия в качестве третьего участника любой беседы ее юных друзей.
Что до Люциана и очаровательной хозяйки дома, то они обнаружили столь потрясающее сходство вкусов и так дорожили обществом друг друга, что почти не разлучались. Проницательная Диана поняла, что Люциан влюблен в нее, после чего без особого труда дала знать, что и он ей небезразличен.
Но даже после того как Люциан провел в Маноре две недели, наслаждаясь обществом Дианы, он не спешил заговаривать о своих чувствах. Видя, что ей досталось богатое приданое в виде земель, арендаторов и лошадей, он начал спрашивать себя, не проявил ли чрезмерную самонадеянность, намереваясь предложить ей разделить с ним жизнь и судьбу. Он же располагал всего лишь тремястами соверенами годового дохода – шестью фунтами в неделю – да профессией, в которой пока что не преуспел; так что в обмен на ее красоту, состояние и положение в обществе он мог предложить немногое.
Бедный влюбленный начал чахнуть от неразделенной страсти и потому пал духом до того, что однажды славная мисс Присцилла не выдержала и, отведя его в сторонку, поинтересовалась состоянием его здоровья.
– Потому как, – сказала она, – если вы занемогли телом, мистер Дензил, то мне известны кое-какие лечебные средства – вы, несомненно, назовете их знахарскими снадобьями, – каковые, вкупе с Божьим благословением, пойдут вам на пользу.
– Благодарю, мисс Барбар, но я вполне здоров телом – к несчастью! – вздохнул Люциан.
– Почему же к несчастью, мистер Дензил? – строго спросила у него пожилая дама. – Вы отвечаете Провидению черной неблагодарностью.
– Я бы предпочел быть больным телом, а не душой, – пояснил Дензил и покраснел.
– Так вы больны душой? – осведомилась мисс Присцилла, и глаза ее лукаво блеснули.
– Увы, да. Вы можете исцелить меня?
– Нет. Для такого исцеления я передам вас Диане.
– Мисс Присцилла! – вновь зарделся румянцем Люциан, но на сей раз от досады.
– Ах, мистер Дензил, – рассмеялась гувернантка, – если я стара, то не воображайте, что еще и слепа. Я же вижу, что вы любите Диану.
– Больше жизни! – с жаром вскричал пылкий влюбленный.
– Разумеется! Обычный романтический ответ, который полагается давать в таких случаях. Но почему вы не скажете об этом Диане, употребив все свое красноречие?
– Я боюсь, она не станет меня слушать, – уныло признался юный влюбленный, которого вновь охватили сомнения.
– Может быть, – согласилась утешительница. – С другой стороны, она может и выслушать вас. Кроме того, мистер Дензил, как бы ни изменился мир со времен моей юности, я еще не слышала о том, чтобы леди первая делала предложение джентльмену.
– Но, мисс Барбар, я же беден как церковная мышь!
– Ну и что с того? Зато Диана богата.
– Неужели вы полагаете, что я этого не знаю? Именно поэтому я и колеблюсь сделать ей предложение.
– Вы боитесь, что вас назовут охотником за приданым, полагаю, – сухо заметила пожилая дама. – Это свидетельствует об отсутствии силы духа, что недостойно вас, мистер Дензил. Послушайте совета старой женщины, молодой человек, и попытайте счастья.
– То есть вы одобряете мой брак с Дианой, я хотел сказать, с мисс Рен?
– Судя по тому, что вижу сама, а еще по тому, что рассказала мне Диана, я не могу пожелать ей лучшего супруга. Бедная девочка! После трагической гибели отца и полной лишений жизни с этой американкой она заслуживает счастливого будущего.
– И вы полагаете… вы действительно полагаете, что она… она… будет счастлива… со мной? – запинаясь, пробормотал Люциан, отчаянно желая и не смея поверить мисс Присцилле, чье знакомство с ним казалось слишком недолгим, чтобы внушить подобное доверие.
Мудрая старушка рассмеялась и кивнула.
– Спросите ее сами, дорогой, – сказала она и потрепала его по руке. – Она сможет ответить на ваш вопрос лучше меня. Кроме того, девушкам нравится самим говорить «да» или «нет».
Робкому влюбленному совет показался очень хорошим, к тому же весьма лестным. Тем же вечером он решил попытать счастья и поговорить с Дианой. Молодому человеку было нелегко решиться на этот шаг, потому как сколь бы хладнокровным, смелым и красноречивым он ни был в обычных обстоятельствах, любовная лихорадка сделала его застенчивым и заставила нервничать. Выражение лица и взгляд Дианы действовали на него, как погода на барометр. Ее улыбка дарила ему радость жизни и возносила на небеса, а недовольный взгляд повергал в бездну отчаяния. Посему не следует удивляться, что обыкновенно смелому человеку понадобилось все его мужество, чтобы задать вопрос, ответ на который мог оказаться отрицательным. Да, горячая поддержка мисс Барбар чуточку приободрила его, но он по-прежнему переживал за окончательное решение. Купидон вкупе с совестью всех нас делает робкими – и Люциан превратился в преисполненного сомнений влюбленного.
Однажды, когда мисс Присцилла – по своему обыкновению – задремала после ужина, Диана, сочтя, что в доме слишком душно, предпочла выйти в сад. Люциан последовал за ней. Солнце только что скрылось за вершинами покатых холмов, и ясное небо, исчерченное золотистыми облаками, плывущими к западу, озарилось теплым розовым светом. На востоке же преобладала холодная лазурь, и кое-где на небосклоне уже зажглись первые звезды.