ому черному делу имеет Лидия. Сделай это, и я стану твоей. А если откажешься, я никогда не выйду за тебя замуж!
– Ты поставила передо мной невыполнимую задачу, – со вздохом сказал возлюбленной Люциан, – и я даже не знаю, с какой стороны к ней подступиться.
– Могу дать тебе совет, – ответила Диана. – Поезжай в Лондон и дай объявление в газетах с предложением о вознаграждении за любую информацию о моем отце. Он среднего роста, у него седые волосы, выбритое лицо и шрам на…
– Но ты описываешь убитого, Диана.
– Он не лишался мизинца, – продолжала Диана, словно не слыша его. – Если мой отец скрывается из страха перед Лидией, то придет ко мне или тебе по этому объявлению.
– Но в таком случае он должен был видеть сообщение о своей насильственной смерти в газетах, если он жив, – возразил Люциан, прибегнув к последнему доводу.
– Мой отец слаб рассудком и, не исключено, попросту испугался обнаружить себя в самый разгар всех этих перипетий. Но если ты укажешь в объявлении, что я, его дочь, вернулась в Англию, он приедет ко мне, потому что знает: со мной ему ничего не грозит. Кроме того, навести доктора Джорса и выясни, сказал ли он правду насчет Ферручи.
– И что потом?
– Потом, когда ты все сделаешь, мы посмотрим, что из этого выйдет. Обещай мне, что исполнишь то, о чем я прошу.
– Обещаю, – сказал Люциан и взял ее за руку. – Но ты отправляешь меня на охоту за призраками.
– Очень может быть, Люциан, но сердце – предчувствие или инстинкт, называй это как тебе будет угодно, – подсказывает мне обратное. А теперь давай вернемся в дом.
– Мы скажем мисс Барбар о нашей помолвке? – робко поинтересовался Дензил.
– Нет; ты не станешь рассказывать о ней никому, пока мы не узнаем правду об этом злодейском преступлении. А когда это случится, Люциан, ты убедишься, что мой отец жив, и он будет присутствовать на нашей свадьбе.
– Я сомневаюсь в этом… очень сомневаюсь.
– А я уверена, – ответила Диана и, взяв своего возлюбленного под руку, направилась вместе с ним к дому.
Словом, сватовство получилось очень странным. Мисс Барбар уже собиралась поздравить их, когда они вошли, наивно полагая – поскольку предоставила им весьма подходящий шанс, – что Люциан сделал девушке предложение. Но Диана выглядела настолько неприступной, а Люциан – таким удрученным, что старая гувернантка предпочла промолчать.
Немного погодя, когда любопытство взяло верх над благоразумием и опасением обидеть свою воспитанницу, она все-таки поинтересовалась у нее, поговорил ли с ней Дензил.
– Да, – ответила Диана, – поговорил.
– И ты отказала ему? – в отчаянии воскликнула старушка.
– Нет.
– Значит, ты сказала «да», дорогая моя?
– Я сказала ему достаточно, – осторожно отозвалась Диана. – Прошу вас, не расспрашивайте меня далее, мисс Барбар. Мы с Люцианом хорошо понимаем друг друга.
«Она называет его по имени, – подумала про себя умудренная опытом старая женщина, – а это хороший знак. Но она не желает говорить о своем счастье, и это плохо». После этого с помощью различных уловок мисс Барбар продолжила попытки выведать, как на самом деле обстоят дела у влюбленных. Но если она обладала умением задавать нужные вопросы, то Диана не менее ловко уклонялась от ответов на них, и мисс Барбар не удалось узнать ничего сверх того, что уже рассказала ей воспитанница, то есть совсем немного. Люциан еще сильнее озадачил ее тем, что уже на следующий день отбыл в Лондон, и на его симпатичном лице было написано уныние, причем старой женщине он так и не смог толком объяснить причину своего внезапного отъезда.
Итак, мисс Барбар вынуждена была пребывать в полном неведении относительно успеха или неудачи Дензила, равно как и не смогла выяснить, состоится ли брак, устроить который она старалась всеми доступными ей способами. На том и закончился визит Дензила в Бервин-Манор.
Тем временем Люциан с тяжелым сердцем вернулся в Лондон. Он даже не представлял себе, как подступиться к решению задачи, которую поставила перед ним Диана. Поначалу он решил было последовать ее совету и дать объявление в газетах, но потом, по некотором размышлении, счел, что толку от этого не будет, поскольку если уж Рен – предполагая, что он жив и прячется, – не обнаружил себя после ложного сообщения о своей смерти, то наверняка затаится и после этого объявления, которое может оказаться ловушкой.
Затем Люциан задался вопросом, нельзя ли вскрыть могилу, чтобы Диана могла проверить, кому принадлежит труп, – ее отцу или другому человеку. Но и от этой идеи ему пришлось отказаться; говоря откровенно, она не принесла бы ничего хорошего, поскольку к этому времени тело было бы уже невозможно опознать; следовательно, эксгумация несчастного покойника, кем бы он ни был на самом деле, выглядела решительно неуместной. В конце концов Люциан пришел к выводу, что разумнее всего было бы нанести визит доктору Джорсу и выяснить, почему он водит дружбу с Ферручи и что ему известно о проделках итальянца.
Пока молодой адвокат составлял план действий, его вдруг решил навестить не кто иной, как мистер Джейбез Кляйн, отец Лидии, чем несказанно поразил Люциана.
Маленький человечек, обыкновенно жизнерадостный и веселый, выглядел на редкость обеспокоенным и даже встревоженным. Люциан, которому отец Лидии всегда нравился больше, чем она сама, пусть они были знакомы совсем недолго, даже расстроился, увидев его в столь подавленном состоянии духа. Не обрадовала его и причина визита, когда он узнал о ней, хотя Кляйн предпочел изъясняться полунамеками.
– Вам известно что-либо о синьоре Ферручи? – спросил он, после того как с первыми приветствиями было покончено.
– Очень мало и главным образом дурное, – коротко ответил Дензил.
– Вы имеете в виду ужасную смерть моего зятя?
– Да, именно ее, мистер Кляйн. Я уверен, что Ферручи приложил к этому руку, и, если вы приведете его сюда, я скажу ему об этом прямо в лицо.
– Вы можете доказать свои обвинения? – нетерпеливо спросил Кляйн.
– Нет. Ферручи предоставил алиби, из которого следует, что его не было на Женева-сквер в ночь убийства – или, точнее, – поправился Люциан, – в тот час, когда оно было совершено.
У Кляйна вытянулось лицо.
– Мне бы хотелось, чтобы вы точно выяснили, виновен он или нет, – сказал он. – Я должен знать правду.
– Зачем? – прямо спросил Люциан.
– Потому что, если он виновен, я не желаю, чтобы моя дочь вышла замуж за убийцу.
– Как! Миссис Рен собирается за него замуж?
– Да, – грустно ответил маленький человечек, – а мне бы этого не хотелось.
– Как и мне, ради ее же блага. Но мне казалось, что он ей не нравится. Она сама говорила об этом.
– Я перестал понимать ее, мистер Дензил. На какое-то время он ей вроде бы наскучил, но теперь она вновь связалась с ним, и никакие мои уговоры не могут отменить объявленное бракосочетание. Я люблю Лидию больше всего на свете, она мой единственный ребенок, и я не желаю, чтобы она выходила замуж за человека с такой сомнительной репутацией, как Ферручи. Поэтому я и решил заглянуть к вам, чтобы узнать, не можете ли вы мне помочь.
– Увы, – ответил Люциан, – пока что мне не удалось узнать ничего, что свидетельствовало бы о том, что Ферручи замешан в этом преступлении.
– Но все еще в ваших силах, – с надеждой воскликнул Кляйн.
Люциан в ответ лишь пожал плечами.
– Если мне повезет, вы будете первым, кто узнает об этом.
Глава XXIVЛюциан удивляется
Хотя Дензил принял мистера Кляйна с полагающейся любезностью и пообещал помочь ему, если только сможет, не допустить брака миссис Рен с Ферручи, раскрыв глаза на его подлинную натуру, он не счел нужным довериться ему и сообщить о своих планах. Он прекрасно знал, что Кляйн находится в полном подчинении у своей проницательной и хитрой дочери и, узнай он о намерениях Люциана, то вполне мог бы – в силу исключительной слабости характера – разболтать о них Лидии, которая, в свою очередь, поскольку вознамерилась выйти замуж за Ферручи, могла бы сообщить о них итальянцу и заставить того насторожиться.
Поэтому Дензил проводил американца, пообещав ему при случае сообщить все, что знает о Ферручи. Удовлетворенный достигнутым и, очевидно, исполненный радужных надежд на будущее, Кляйн откланялся в несколько более приподнятом настроении.
После его ухода Люциан принялся обдумывать предстоящий визит к Джорсу, чтобы расспросить относительно алиби Ферручи. Но по некотором размышлении он решил, что, перед тем как отправиться в Хэмпстед, было бы разумно вновь встретиться с Родой и освежить в памяти события Рождественского сочельника. Приняв решение, он надел шляпу и направился на Джерси-стрит.
Дверь ему открыла Рода собственной персоной, казавшаяся хитрее и проницательнее, чем обычно. Она сообщила, что он не сможет повидать миссис Бенсусан, поскольку та слегла с простудой.
– Мне не нужна твоя хозяйка, девочка моя, – быстро сказал ей Люциан, чтобы не дать Роде захлопнуть дверь у него перед носом, что она явно намеревалась сделать. – Я хочу поговорить с тобой.
– О том убийстве? – резко спросила Рода.
Люциан кивнул, и она продолжила:
– Я уже рассказала вам все, что знала, когда вы приходили в прошлый раз. Больше мне ничего не известно.
– А ты не могла бы сказать мне, как звали того смуглого мужчину, которого ты видела во дворе?
– Нет. Мне ничего не известно.
– Ты не слышала, чтобы мистер Рент упоминал его имя?
– Нет, сэр. Он пришел и ушел, и в половине девятого я увидела его на заднем дворе. Я никогда не разговаривала с ним, как и он со мной.
– Ты сможешь опознать его под присягой, если увидишь?
– Да, смогу. Вы привели его с собой? – нетерпеливо спросила Рода.
– Нет, – ответил Люциан, изрядно удивленный мстительным выражением лица девчонки. – Но, быть может, немного погодя ты мне понадобишься, чтобы опознать его.
– Вы знаете, кто он такой? – быстро спросила служанка.