Глава XXXIIПризнание (продолжение)
«…На Женева-сквер, в Пимлико, я нашел тот дом, который искал. Это был номер тринадцатый, и о нем говорили, будто в нем живут привидения, поскольку иногда по ночам из него доносились крики, а в окнах мелькал свет. Я осмотрел его, не входя внутрь и не обращаясь к домовладельцу, после чего отправился на Джерси-стрит, чтобы взглянуть на него с тыльной стороны. Соседний дом содержала некая миссис Бенсусан, сдававшая его внаем. Ее комнаты как раз пустовали, и, поскольку меня вполне устраивало то, что я окажусь соседом Клиэра, я тут же снял их. Они подошли нам – о чем я напишу ниже – даже лучше, чем я предполагал.
…Когда я сообщил Ферручи о своей находке, он дал Клиэру денег и распорядился снять дом и обставить две комнаты по своему вкусу. Деньгами его снабдил я. Вот таким образом Клиэр под именем Бервина – так называлось поместье Рена в деревне – и поселился в Пимлико. Мы также поместили настоящего Рена к миссис Клиэр в Бейсуотер, где он вполне сошел за ее мужа. Рассудок его настолько затуманился, а воля настолько ослабела, что удержать его в чужом доме оказалось легко, а соседям попросту сообщили, что Клиэр болен.
…В свою очередь, я поселился на Джерси-стрит под именем Рента, иногда встречаясь с Клиэром на улице, когда в том возникала необходимость; но в дом я не входил никогда по вполне понятным причинам.
…Я все время боялся, что однажды Клиэр в пьяном угаре – поскольку он был постоянно подшофе – выдаст нашу тайну, и потому в качестве спальни снял у миссис Бенсусан комнату, из окна которой мог наблюдать за черным ходом дома номер тринадцать. Как-то ночью, следя за ним, я вдруг заметил темную фигуру, скользнувшую на задний двор дома миссис Бенсусан, перебравшуюся через забор и пропавшую из виду. Я ужасно встревожился и, спрашивая себя, что же случилось, оделся и поспешил выйти вниз, во двор. Мне пришлось перелезть через забор, чтобы попасть во двор дома номер тринадцать. Я никак не мог понять, куда подевался этот человек, потому как все двери и окна с тыльной стороны дома были заперты. Не было у меня и ни малейших догадок насчет того, кем была женщина – потому что фигура была женской, – которая вошла внутрь, как ей это удалось и зачем вообще понадобилось.
…Ломая себе над этим голову, я вдруг снова увидел женщину. Она появилась буквально из-под земли и, закрыв за собой крышку люка, направилась к забору. Я остановил ее прежде, чем она подошла к нему, и, к своему удивлению, обнаружил, что это рыжеволосая служанка миссис Бенсусан – цыганка, очень умная и, на мой взгляд, крайне злобная особа. Она разволновалась из-за того, что ее обнаружили, и умоляла не выдавать. Ради собственного спокойствия я пообещал ей не делать этого, но потребовал объяснить, как она попала в дом и зачем ей это понадобилось. И тогда она поведала мне совершенно невероятную историю.
…По ее словам, вот уже несколько лет она жила у миссис Бенсусан, которая забрала ее у цыган, чтобы воспитать, но ограничения и требования цивилизованной жизни были девчонке ненавистны, и потому она обзавелась привычкой невозбранно бродить по ночам. Зная, что дом по соседству необитаем, Рода – так ее звали – перелезла через забор и попыталась попасть внутрь, но обнаружила, что окна и двери его заперты на засов.
…Потом однажды ночью она заприметила в траве нечто вроде закрытого решеткой окна и, поскольку оно оказалось незапертым, распахнула его. Прихватив с собой свечу, она отправилась на разведку и, пройдя несколько шагов, провалилась в неиспользуемый подвал. Только кошка сумела бы в этом случае приземлиться на все четыре лапы и остаться невредимой, поскольку высота была изрядной, да и Рода не стала более рисковать, поскольку обнаружила лестницу, служившую, по моему разумению, для того, чтобы прежние хозяева могли добираться до верхних рядов бутылок с вином, и прислонила ее к проему, так что могла теперь без труда подниматься и спускаться. Она повадилась наведываться в пустующий дом, где бродила по комнатам со свечой в руке, распевая цыганские песни. Вот так я и обнаружил привидение в номере тринадцатом, хотя сомневаюсь, что вздорная девчонка подозревала об этом. Рода бывала там исключительно ради забавы, пока толстая миссис Бенсусан полагала, что она преспокойно спит в своей постели.
…Я спросил у Роды, для чего она пробиралась в дом в ту ночь, когда я заметил ее. Она призналась, что нашла кое-какие серебряные предметы в комнатах Клиэра и хотела украсть их, но в ту ночь он запер дверь – что, учитывая опьянение, он проделывал отнюдь не всегда, – и потому ей пришлось возвращаться не солоно хлебавши. После этого я заставил ее вернуться к себе домой, пообещав хранить тайну. Кроме того, я сказал ей, что если она будет держать язык за зубами, то получит от меня подарок. Для этой цели я попросил Ферручи купить плащ, подбитый кроличьим мехом, поскольку Роде в ее ночных странствиях требовалась теплая одежда, чтобы не замерзнуть. Ферручи отдал его мне, и он лежал у меня в комнате, когда ко мне в очередной раз наведалась миссис Клиэр и, продрогнув, одолжила у меня накидку, чтобы согреться. Некоторое время плащ оставался у нее, и она вернула его мне лишь накануне Рождества, а уже на следующий день я подарил его Роде. Плащ покупал Ферручи, а не я, да и куплен он был для Роды, а не для миссис Клиэр.
…На следующую ночь уже я сам проник в дом номер тринадцать через подвал, что оказалось чрезвычайно удобно, поскольку теперь я мог навещать Клиэра, не вызывая подозрений, и присматривать за ним. Поначалу мое неожиданное появление встревожило его, но, когда я показал ему потайной ход, он тоже начал пользоваться им. Мы ходили по нему только темными ночами, и поэтому соседи ничего не замечали, иначе это стало бы настоящей катастрофой для любого из нас. Однажды по нему в гости к мужу наведалась миссис Клиэр и поссорилась с ним из-за его беспробудного пьянства. Именно их тени – ее и Клиэра – и заметил в окне Дензил. Но как только они услышали, что он звонит в дверь, тут же ускользнули через задний двор, и, поспешно перелезая через забор, миссис Клиэр порвала свою вуаль, клочок которой и обнаружил Дензил.
…В ту ночь Клиэр, расставшись с женой, вернулся на площадь через главный вход, где и столкнулся с Дензилом, к вящему удивлению последнего. Я очень разозлился, когда Клиэр устроил Дензилу экскурсию по дому, но тот заявил, что молодой человек был полон подозрений, а он, дескать, показал ему дом только для того, чтобы адвокат убедился, что в нем никого нет и что он ошибся. Тем не менее, невзирая на убедительное объяснение, я не одобрил того, что он показал Дензилу дом, как и собственно знакомства с адвокатом.
…Так продолжалось несколько месяцев. Клиэр жил в Безмолвном Доме, напиваясь до полусмерти; миссис Клиэр присматривала за Реном в своем доме в Бейсуотере, а я в стариковском гриме оставался на Джерси-стрит, хотя иногда и уходил оттуда, чтобы повидаться с дочерью. Все это время Лидия пребывала в полном неведении относительно того, что мы задумали. Но потом собственное положение начало мне надоедать, поскольку Клиэр оказался крепче, нежели мы предполагали, и не проявлял никаких симптомов близкой кончины. В отчаянии я решил, что придется помочь ему.
…Прошу обратить внимание, я вовсе не собирался собственноручно убивать его, но актеру в пьяном угаре казалось, что на него нападают враги, после чего, придя в себя и мучаясь похмельем, он неоднократно намекал, что готов покончить жизнь самоубийством. Поэтому я решил, что, если оставить оружие в пределах досягаемости, он может убить себя. Нет, я не оправдываю свое поведение в данном случае, но ведь наверняка же этому пьяному негодяю было лучше умереть, чем жить дальше. Выбирая оружие, я решил отдать предпочтение тому, которое бросит тень на Ферручи, а не на меня, на тот случай если что-нибудь пойдет не так, поэтому я остановился на стилете, который был подвешен за пеструю ленту на стене библиотеки в Бервин-Маноре. Я счел, что, поскольку стилет был куплен во Флоренции и Ферручи тоже родом из Флоренции, то именно на него в первую очередь – если эта история когда-либо выплывет на свет – падет подозрение в том, что он передал его Клиэру.
…За некоторое время до Рождества я взял стилет из Бервин-Манора и привез в город, после чего в сочельник оставил на столе в гостиной Клиэра. Это было в девять часов вечера, и именно тогда я в последний раз видел его живым. О том, кто убил его, мне известно не более, чем кому-либо еще.
…В сочельник я захворал и попросил Лидию приехать. Она встретилась со мной у Пегаллов, но, поскольку мне нездоровилось, я ушел оттуда в шесть часов, а Лидия осталась у них на ночь. В семь часов ко мне пришла миссис Клиэр с Ферручи и принесла обратно плащ, который я впоследствии подарил Роде. Она опять пожелала увидеться с мужем, но я отказал ей в этом. Ферручи же явился, дабы сообщить мне, что завершает приготовления к тому, чтобы поместить Рена – который к тому времени стал чересчур уж буйным – в приватную лечебницу доктора Джорса в Хэмпстеде. Миссис Клиэр должна была поехать туда вместе с ним, и мы немного поговорили об этом.
…Ферручи ушел первым, поскольку должен был еще встретиться с Клиэром, и потому вынужден был подождать, пока не стемнеет. Он вышел на задний двор около восьми вечера. Его увидела Рода, когда он собирался перелезть через забор и, не зная, что это девчонка, он испугался и выбежал со двора на Джерси-стрит. Там он наткнулся на миссис Клиэр, которая уже вышла от меня и поджидала его, и они вдвоем отправились на встречу с доктором Джорсом в Хэмпстеде. Насколько мне известно, они провели там всю ночь.
…Оставшись один, около девяти часов я перебрался через забор и увидел Клиэра. Рождество он отмечал обильными возлияниями, и я не смог воззвать к голосу его разума. Поэтому я просто оставил на столе стилет, который принес с собой, и вернулся к себе домой на Джерси-стрит. Больше живым я его не видел. Я лег спать и проспал всю ночь, потому узнал о его смерти лишь на следующий день после полудня. Тогда миссис Бенсусан и рассказала мисс Грииб, домовладелице Дензила, о том, что постоялец дома номер тринадцать убит. Я решил, что он покончил с собой тем стилетом, который я оставил у него на столе, в припадке черной меланхолии, но зайти в дом и выяснить, так ли это, не осмелился.