Он был погружён в очень невесёлые думы и не торопился обработать лицо. Вид у него был раздавленный. Лесли нахмурилась. Подошла к нему ближе и сама осторожно приложила другой компресс к его разбитой брови, поразившись, как с неё не сорвали два маленьких серебряных колечка пирсинга. Потом убрала тёмно-каштановую прядь с его лба и промокнула царапину.
Крейн едва заметно вздрогнул, когда перекись обожгла рассечённую кожу и зашипела на ней. Лесли отложила окровавленную ватку на стол и намочила следующую, прижав её к верхней губе.
– Лицо у вас завтра раздует, как баскетбольный мяч, – с упрёком сказала она. – Надо обратиться в полицию и снять побои.
– Зачем? – бросил он и поморщился, дёрнув губой и ощупав её языком изнутри. – В полиции точно ничего не сделают. Разве что з-заведут на м-меня дело, ведь сынок копа скажет, что я из… из… м… чёрт.
Он вздохнул, прикрыл глаза, пытаясь успокоиться и не заикаться. Ничего не выходило.
Лесли печально переглянулась с подругой. Дафна вздохнула и тихонько вышла, дав ей знак, что сейчас вернётся.
Лесли присела прямо на стол, глядя на Виктора. Он опустил голову и обхватил её руками в немом отчаянии. Его секундная слабость заставила её болезненно скривить рот.
Он был старше неё и Джонни Палмера, он школьный сотрудник. В том, что Джонни бросался угрозами и избил взрослого человека, было столько странного, зверского, непонятного и для Лесли жуткого, что она только поёжилась. В её жизни раньше никто не позволял так вести себя со школьным персоналом. Это было неправильно.
– Мистер Крейн… – Она замялась и закусила щёку изнутри. Он поднял на неё болезненно воспалённые, покрасневшие глаза. – Это нельзя оставлять безнаказанным.
Он невесело усмехнулся, отнял у Лесли ватный диск и снова приложил к губе.
– Эрик П-Палмер, отец Джонни, шериф Скарборо, – саркастически улыбнулся Виктор, глядя словно сквозь Лесли. – У МакГрубера п-папаша брокер, у него много д-денег, он откупится. Хотя ради меня даже дела заводить не будут. Так, пожурят п-парней, и всё. Если вообще пожурят, к-конечно. У Чеда Лоуренса ни родителей со связями, н-ни ума, ни силы… но он и делал меньше всего из них троих. Стив Мейхью бездействовал, так-то к нему не п-подкопаешься. Да и ты сама слышала, что они сказали.
– Да… слышала, – тихо сказала Лесли.
Она придвинулась к нему ближе и молча продолжила обрабатывать лицо. Он уставился ей в живот остекленевшим взглядом, думая о своём.
Если четыре школьника укажут на то, что ты вор, ублюдок, педофил и гомик, Крейн, всем плевать будет на то, правда это или нет. Мы вообще можем сказать, что это ты тут всех режешь. А что? Чем не мотив? Школьное отребье, неудачник по жизни, решил отыграться на невинных детях. Нищая шваль… у тебя нет ни образования, ни перспектив… у тебя нет даже денег на адвоката, это уж наверняка…
Он устало покачал головой и медленно стянул с головы тонкую чёрную шапку, в которой был всё это время. Из-под неё на плечи упала тяжёлая тёмно-каштановая коса; в осеннем тёплом свете пряди горели костричной рыжиной. Почему-то с ней и без шапки он стал выглядеть моложе и беззащитнее. Да ещё с этими синяками…
Лесли разглядывала его несколько мгновений. Потом перестала. Смутившись, она отошла к холодильнику и поискала там пакет замороженной индейки.
– Вот, лучше средства от ушибов не найти.
Он начал было отнекиваться, но Лесли положила руку ему на затылок, настойчиво не давая отвернуться.
– Мистер Крейн. Я настроена очень решительно. Вряд ли вы от меня сбежите невылеченным.
– Звучит как угроза, – заметил он.
– Думайте что хотите.
Лесли строго взглянула на него, и он заткнулся и забрал у неё индейку. Затем прижал пакет к голове, сложив локти на стол.
Очень скоро к ним присоединилась Дафна. Она робко предложила чай или кофе, но извинилась, что через час им обоим нужно будет уйти: родителям вся эта история очень не понравится, и она не хотела бы объяснять им, что здесь происходит.
– Я готов уйти хоть сейчас, – спохватился мистер Крейн, привстал со стула и вручил Дафне индейку. Но Лесли взглядом пригвоздила его к месту, и он сел обратно.
На чистенькой кухне семейства Льюис они пили ужасно невкусный кофе с диетическими хлебцами. Дафна, вновь извинившись, пояснила:
– Дома больше ничего нет из десертов, я на диете.
– Всё хорошо! – быстро ответил Виктор. – Вы слишком много сделали для меня. Я не ожидал. С-спасибо. Это было очень смело.
– Что там всё-таки произошло? – Лесли убрала волосы за плечи, отставила чашку в сторону. – Расскажите нам. Расскажите, чтобы в случае чего мы могли вам помочь.
Он усмехнулся и покачал головой.
– Я бы хотел, чтобы вы вообще не в‑встревали в это.
Но они с крайне серьёзными лицами сидели напротив, и он вздохнул:
– Я не отверчусь?
– Мы ждём, – строго сказала Дафна.
Тогда Крейн неловко переложил индейку к скуле, обвёл взглядом кухню и начал:
– После тренировки футбольной команды я зашёл по г-графику в мужскую раздевалку. Шестеро п-парней там задержались. Двое играли в сокер, я попросил их выйти, чтобы начать уборку. Четверо были в с-санузлах. Я начал с душевой… ну, там б-было много всякой дряни.
– Например? – спросила Дафна.
Крейн опустил взгляд в кружку.
– Н-не думаю, что вам это нужно знать. Короче, поверьте, достаточно дерьма. Потом я услышал шум в туалете… – Он вздохнул и посмотрел на Лесли, умоляя взглядом: скажи, чтобы я остановился.
– Что дальше? – Она поджала губы.
Он откинулся на спинку стула. Только сейчас – даже не в школе и не пока обрабатывала ему лицо – Лесли заметила, что комплекцией он далеко не хлюпик. Это было плохо видно под свободной толстовкой, но сейчас, когда ткань обтянула грудь, живот и руки, она поняла – может, его задирали потому, что этим ублюдкам интересно было, способен ли он ответить?
А может, то, что он при любом раскладе не мог дать им сдачи, сделало конфликт ещё острее и интереснее для Джона Палмера?
– Всё началось с тампонов, – пояснил Виктор, и девушки одинаково вскинули брови, переглянувшись.
Они были такими забавными, что он даже улыбнулся. Распухшая губа и заплывший глаз тому не помешали.
– Да, з-звучит с… странно. Эта троица п-придумала себе гениальное развлечение. Они раз… раздраконили аппарат с прокладками и тампонами из женской раздевалки и решили п-посмотреть, что будет, если засыпать ими унитаз и постоянно смывать. Конечно, всё это добро в воде разбухло, и в… в… – Он вздохнул и попытался успокоиться. – В-вы сами понимаете: всё то, что кто-то когда-то не смыл, пошло наверх…
– Омерзительно, – скривилась Лесли.
Он развёл руками.
– Точно. Ну да, я уборщик. Да, г-гребу за всеми д-дерьмо, иногда не в фигуральном смысле, тут Палмер п-прав. Это моя работа. Но работа в общем-то не лучше и не хуже д-других.
– И вы сказали ему это? – Дафна суетливо помешивала чай в чашке, стыдливо поджав губы.
– Д-да, – кивнул он, и в складках губ залегли тени. – Но вообще, они давно меня не… невзлюбили. Не знаю, за что.
Лесли почудилось, что тут он врёт. Впервые, пожалуй, за всё время врёт. Он прекрасно знает, за что его терпеть не могут. За что травят и унижают.
«За то, что не может им ответить, но отвечает, – с болью подумала она. – За то, что на них не похож. Да просто потому, что им за это ничего не будет. Ублюдки».
Она протянула ладонь и накрыла ею смуглую сбитую руку, которая лежала на столе возле кружки. Ощутила, как эта рука напряглась, а Виктор Крейн недоверчиво вздрогнул, но не отстранился.
– Вы должны сказать об этом директору, – сказала Лесли, глядя ему в лицо. Он отвёл глаза и тревожно нахмурился. – Даже если у Джона отец – коп, что он сделает, если вы вынесете это на общественное обсуждение?
– Никогда не вынесу, – резко сказал Виктор, и Лесли растерялась и замолчала. – Больше – никогда, – добавил он тише и опустил глаза.
От Дафны они вышли вместе в седьмом часу и направились вверх по улице, разумно решив обойти школу стороной. Сначала молчали. Виктор Крейн снова надел шапку и спрятал под неё косу, до того хлеставшую ниже лопаток. Из тёплой одежды на нём был спортивный стеганый жилет, а на брюках остался бурый след крови, заметный, только если приглядеться.
– Давно вы работаете в школе? – спросила Лесли, сунув руки в карманы куртки.
Ветер снаружи усилился: вечерело. Дафна осталась дома, а Виктор настоял на том, чтобы проводить Лесли до дома. Она пыталась отнекиваться, но он лишь сказал:
– А если тебя захотят встретить П-Палмер и его ребята? Ты об этом не подумала?
И она замолчала.
Они шли по вечерней аллее, погружённой в сизые тени; мимо то и дело проезжали машины или велосипедисты. Но пешеходов было мало. Верно, всё же на желание людей ходить пешком повлияла новость о комендантском часе, который объявили этим днём.
Виктор выдохнул изо рта пар и прищурился.
– Как н-неспокойно стало в Скарборо. – Он посмотрел на темнеющее небо. А затем кивнул Лесли. – Гляди, какие облака красные. Завтра б-будет ветрено.
Она улыбнулась.
– Откуда вы это знаете, мистер Крейн?
– Примета такая, – улыбнулся он в ответ. Из-за того, что глаз заплыл, казалось, он хитро прищурился. – Хотя о чём это я. П-приметы. Я тот ещё старикан, меня хоронить п-пора. А ты спрашиваешь: откуда знаю.
– Сколько вам лет?
– Тридцать один. – Он помолчал и добавил: – Скоро будет тридцать два.
Лесли хмыкнула, поправила ремешок сумки на плече. Кажется, такие неловкости и сглаживают напряжение между двумя малознакомыми людьми. Она тоже посмотрела на небо, алое у края и персиковое под кручей тяжёлых облаков.
– Знаешь, – сказал Виктор, накинув на голову капюшон толстовки. – Я тут п-подумал… я пока не такой старый, чтобы умирать или слушать этот официоз. Зови меня просто – Вик. В конце концов, я тебе должен.
– Хорошо. – И она добавила: – Ты мне ничего не должен.