– Насколько близко они дружили? Было нечто большее?
– Я… Думаю, Арвен была в поисках. Не в плохом смысле. Она… была матерью-одиночкой, художницей. Ей были нужны деньги. Но я никогда не допрашивала ее о прошлом и о ее жизни. При собеседовании на работу у меня возникло ощущение, что она от чего-то бежит, скрывается. И… я видела шрамы на ее запястьях. Под браслетами, улыбками и дружелюбным общением мне видится глубоко покалеченная женщина, – она умолкает. В глазах блестят слезы. – Вы уверены, что это она?
– Да. Мне жаль.
Парри берет салфетку и сморкается. Некоторое время они сидят тихо.
– Поверить не могу, – она смотрит Ру в глаза. – Это был не несчастный случай?
– Это подозрительная гибель, миссис Парри. Поэтому пригласили мою команду. Возможно, Арвен просто оказалась в неудачном месте в неудачное время. Но мы должны все проверить.
Парри снова сморкается и кивает.
– Что я могу сделать? Чем помочь?
– Есть ли причины подозревать, что кто-то хотел навредить Арвен? Она не высказывала страхов, опасений на чей-нибудь счет?
– Нет. Она всем нравилась. Особенно мужчинам. Не представляю, чтобы кто-нибудь хотел навредить Арвен.
Ру прочищает горло.
– Могла ли она спать с Саймоном Коди или Томом Брэдли?
– Могла. Я подозревала нечто подобное. Но она ничего не рассказывала. Они оба женаты.
– Их жены когда-нибудь посещали «Красный лев» вместе с ними?
– Не в «счастливый час». Но раньше Том и Саймон приводили семьи на ужин.
– Арвен когда-нибудь упоминала жен – говорила об их ревности?
– Господи, нет. Она… Знаете, Арвен была очень теплой и открытой, но никогда не говорила ни о чем личном. Мне казалось, я неплохо ее знаю, хотя на самом деле я не знала ее вообще. Это все был… фасад. Образ беспечной цыганки, который она создавала, – он был словно маска.
– Сколько она здесь проработала?
– Я приняла ее в конце апреля. Одна из официанток уволилась, мне отчаянно не хватало людей. Она пришла, увидев табличку на улице, и я сразу взяла ее. Она оказалась одной из лучших сотрудниц, что у меня были. Ужасно, ужасно жаль ее потерять.
Ру ждет, пока Парри высморкается и возьмет себя в руки.
– Вы знаете еще каких-нибудь мужчин в жизни Арвен Харпер? Кто-нибудь приходил с ней в таверну?
Парри задумывается.
– Был один парень. Я видела его всего дважды. Он забирал ее после работы и однажды сидел в баре. Похоже, ждал, когда она закончит смену.
Ру пытается сохранять спокойствие.
– Она называла его имя?
– Нет. Простите. Как я сказала, я уважала ее частную жизнь и не спрашивала.
– Как он выглядел?
– Спортивный. Песочный блондин. Можно сказать, качок. Лет сорока.
Ты чертов ублюдок, Сет.
Ру прочищает горло.
– Можете сказать, когда Арвен работала в последний раз?
– В субботу, восемнадцатого июня. В воскресенье она взяла выходной, собиралась на какое-то барбекю. Должна была выйти сегодня.
Ру достает свою визитку и ручку. Обводит номер мобильного.
– Позвоните мне по этому номеру, если вспомните имя. Или если кто-то из сотрудников его знает, – она протягивает Парри карточку, сомневается, но потом кивает подбородком в сторону экрана. – Ваши камеры могли записать того парня в баре?
– Не в баре. Для приватности камеры показывают только внешний и внутренний входы. Но они могли записать, как он приходит и уходит.
– Сколько дней сохраняется запись?
– Переписывается каждые семь дней. На большее нам не хватает бюджета, но семи дней вполне хватает для наших нужд.
– Могу я получить копию записей?
– Конечно, сейчас скопирую.
– И рабочее расписание Арвен Харпер, пожалуйста.
Парри кивает и щелкает по клавишам компьютера.
Когда Ру выходит из «Красного льва», у нее в кармане куртки лежит копия записей камер наблюдения. Она видела, как Сет выходит из таверны с Арвен четыре ночи назад. Сет будет на записи, возможно, в компании погибшей женщины, и Ру не знает, что с этим делать.
Когда она подходит к машине, у нее звонит телефон.
Это констебль Джорджия Бакманн. Ру снимает трубку.
– Привет, босс, – говорит Джорджия. – Нам удалось кое-что узнать. Мы опросили пожилую женщину, которая живет в переулке напротив дома Брэдли. По ее словам, когда Тома Брэдли увезли на допрос, на парковку в переулке приехал «Додж». Фургон цвета «серый металлик», с наклейкой на заднем стекле – силуэт сноубордиста. Пенсионерка сказала, что часто видела его там и прежде, но так рано утром – никогда. С табличкой пожарной охраны Стори-Коув. Она предполагает, водитель – пожарный и один из пациентов Лили Брэдли. Полицейский, стоявший перед домом Брэдли, его не видел, потому что он зашел с переулка. Он пробыл там недолго. Возможно, свидетель, а может, нет.
– Я проверю сама, – говорит Ру, залезая в машину. – Я недалеко от пожарного участка. Сейчас и заскочу.
Ру
Ру поворачивает на парковку пожарной станции Стори-Коув. Это здание с фасадом в стиле Тюдоров как и таверна «Красный лев». А из-за блестящих, красных машин, припаркованных в ряд возле входа, оно выглядит как иллюстрация в детской книге. Кажется ненастоящим. Обманом. Маской.
Ру едет медленно, пристально разглядывая припаркованные машины и фургоны. Она находит фургон «Додж» цвета «серый металлик» в задней части парковки, перед голубой елью. Ру занимает свободное место рядом с «Доджем» и звонит Тоши.
– Привет, босс, – говорит он, взяв трубку. – Мы как раз заканчиваем в морге. Как Фарид и предполагал, судя по результатам вскрытия, Арвен Харпер погибла из-за многочисленных травм, вызванных падением со скалы. Если она и получила какие-то повреждения перед падением, новые травмы их перекрыли. Но образцы осколков из ранений тоже отправлены в лабораторию. Теперь будем ждать результатов токсикологии и экспертизы ДНК.
– Ты отправил все в частную лабораторию? – спрашивает она, выходя из машины и направляясь к «Доджу». Она видит наклейку со сноубордистом на заднем стекле и табличку «Пожарная охрана Стори-Коув».
– Да, – отвечает он. – Они обещали поторопиться. Я сейчас еду к Харперам. Мы получили ордер на обыск на случай, если Клайстер вздумает мутить воду и обвинять нас, что мы заставили скорбящего сына погибшей дать нам доступ. Еще у меня есть ордер на телефонные записи.
– Хорошо. Встретимся там. Возможно, у нас есть еще свидетель – сейчас узнаю, – она пересказывает Тоши слова констебля Бакманн. Ру заканчивает разговор, убирает телефон в карман и направляется к гаражу, где несколько пожарных в шортах моют и полируют одну из машин.
Мужчина с тряпкой в руке поднимает взгляд.
– Привет, – говорит он, поднимается и подходит к ней. – Могу я чем-то помочь?
– Детектив Руланди Дюваль. Отдел убийств, – она показывает удостоверение.
Он рассматривает и спрашивает:
– Что такое?
Ру показывает большим пальцем себе за плечо.
– Кому принадлежит тот серый «Додж»?
Пожарный хмурится.
– А что?
– Мы ищем возможных свидетелей происшествия, а фургон стоял неподалеку. Я хотела бы поговорить с владельцем.
Из-за машины выходит крепкий мужчина, вытирая тряпкой руки.
– Он мой. Что такое?
– А вы кто?
– Гарт Куинлан.
– Вчера утром вы парковались в переулке возле Оак-Энд, мистер Куинлан?
– Да, – он медлит, потом говорит: – Может, побеседуем возле моего фургона, не будем мешать остальным?
Ру идет с ним к «Доджу». Он поворачивается к ней.
– Я… Это личное. Я хотел бы сохранить это в тайне.
– Что именно, сэр?
Он чешет бровь и отводит взгляд.
– Слушайте, я хожу на психотерапию. Психоанализ. И не думайте, будто я псих. Нет. Просто я не хочу, чтобы парни – или кто-то еще – узнали о моих походах к мозгоправу. И я не сделал ничего плохого. Я приехал к терапевту на ранний прием.
В Ру пробуждается интерес.
– Почему вы думаете, что я вас в чем-то подозреваю?
– Я смотрел новости. Знаю, что муж моего психолога нашел на пляже тело незадолго до того, как я приехал. Я думаю… вы здесь поэтому. Из-за погибшей женщины, – его тон становится резким.
Заинтересованность Ру растет.
– Я просто хотела узнать, не видели ли вы важных для расследования деталей. Вы зашли к Брэдли со стороны переулка и ушли спустя короткое время. Вряд ли вы успели посетить сеанс психотерапии.
Он проводит рукой по волосам. Большой, сильной рукой со шрамами. У него костяшки борца.
– Хорошо… Слушайте, я буду откровенен, мне не нужны проблемы. У меня есть судимость. Давным-давно, в прошлой жизни, меня осудили за нападение. Из-за меня человек на всю жизнь оказался в инвалидном кресле. Он даже не может сам есть и ходить в туалет. Моя жена не знает. И поэтому я сразу не пришел, когда увидел… Мне не хотелось взаимодействовать с полицией. Понимаете, я умираю. Агрессивный рак в терминальной стадии. Видимо, это мое наказание. Вероятно, через несколько недель я уже не смогу работать пожарным. У меня нет времени. И да, поэтому я хожу на психотерапию. Чтобы справиться с финалом жизни, с тревогой и агрессией, которые я испытал, когда узнал, что не смогу побороть болезнь.
– Мне очень жаль, мистер Куинлан. Что именно вы увидели?
Он облизывает губы и отводит взгляд, словно не желая ступать на эту тропу.
– Я… Договорился о раннем сеансе. Я не собирался возвращаться на терапию, мне казалось, все под контролем, но… Но нет. И когда я приехал, доктора Лили Брэдли не было в кабинете. Дверь в приемную оказалась заперта. Но я видел ее машину и подумал, может, она забыла или перепутала время. Я попытался позвонить ей и в этот момент увидел свет в сарае за забором. Я заглянул к ним во двор. Лили вышла из сарая с маленьким пакетом для мусора. Она поспешила к двери кухни. Поэтом я открыл калитку и решил постучаться в заднюю дверь. Как я говорил, мое время на исходе, впереди была смена, и мне очень хотелось с кем-нибудь поговорить перед работой. Я увидел ее в окне столовой и постучал по стеклу. Она… выглядела шокированной. Смятенной. И… когда она открыла дверь, ее руки и лицо были в крови.