На фоне соседних зданий, выкрашенных в белый цвет, ее дом выделялся своим светло-голубым фасадом. В палисаднике росли декоративные деревья и стояли горшки с цветами.
– Здравствуйте, милый, – обрадовалась Барби, открыв мне дверь. – Вы пунктуальны, это хорошо. Сюда, пожалуйста.
Я прошел вслед за хозяйкой из холла в гостиную и словно очутился в оранжерее: в ноздри ударил чудесный аромат цветов и растений, горшки с которыми в изобилии стояли в комнатах. Розы, лилии, орхидеи – повсюду, куда ни взглянешь. Стены были плотно увешаны картинами, зеркалами, фотографиями в рамочках, на туалетных столиках и комодах теснились вазочки, статуэтки и тому подобное. Дорогие, изысканные предметы искусства, скученные таким образом, немилосердно превратились в дешевый хлам.
Исходя из того, что обстановка дома отражает внутренний мир жильцов, все это свидетельствовало по меньшей мере об отсутствии душевной гармонии. Интерьер ее дома наводил на мысли о хаосе, суете и алчности – неутолимом голоде. Я задумался о детских годах Барби.
Отодвинув в сторону несколько пухлых подушек с кисточками и бахромой, я с трудом расчистил себе место на громоздком неудобном диване. Хозяйка тем временем открыла шкафчик для напитков и достала пару бокалов.
– Что вам налить? Мне кажется, вы предпочитаете виски, угадала? Мой бывший ежедневно наливался виски до краев. Говорил, что только так может меня терпеть. – Она засмеялась. – А я отлично разбираюсь в винах. Даже ездила во Францию и прошла обучение на специальных курсах в Бордо. У меня отличный нюх!
Пока Барби делала вдох, чтобы выдать очередную «пулеметную очередь» из слов, я воспользовался паузой и наконец-то ответил:
– На самом деле я не люблю виски, да и вообще спиртное. Разве что при случае могу пропустить бокал пива.
– Я не держу в доме пива, – недовольно проговорила Барби.
– Ничего страшного. Я переживу.
– А я – нет! Сегодня выдался чертовски трудный день.
Журналистка налила в свой бокал щедрую порцию красного вина и удобно устроилась в кресле, словно приготовившись к долгой беседе.
– А теперь слушаю вас внимательно, молодой человек, – она кокетливо улыбнулась. – Спрашивайте!
– Если можно, я хотел бы задать вам пару вопросов.
– Вперед!
– Алисия хоть раз упоминала о визите к врачу?
– В смысле, к психиатру?
– Я имею в виду медика.
– Ну я не… – Барби замолчала на полуслове и прищурилась. – Хотя… вот вы спросили, припоминаю… Она действительно ходила к какому-то врачу.
– Не подскажете, как его фамилия?
– К сожалению, нет. Зато я помню, что порекомендовала Алисии своего доктора Монкса. Он просто чудо! Доктору Монксу достаточно одного взгляда на человека, чтобы точно сказать, что тому можно есть, а что нельзя!
Далее последовало подробное перечисление диетических рекомендаций доктора Монкса для Барби и настоятельная просьба, чтобы я посетил этого гения. Начиная терять терпение, я с большим трудом вернул разговор в нужное русло.
– Вы видели Алисию в день убийства?
– Да, буквально за несколько часов до трагедии. – Барби глотнула вина. – Я зашла к ней по-соседски. Я часто заскакивала к Алисии на кофе. Ну это она пила кофе, а я прихватывала с собой бутылочку чего-нибудь. Мы болтали часами! Это была настоящая дружба.
«Ага, как же!» – пронеслось у меня в голове. Барби представляла собой яркий образец личности с нарциссическим расстройством. Она не способна воспринимать кого-либо как друга, а не как инструмент для достижения собственных целей. Не думаю, что Алисия много разговаривала в течение ее визитов.
– Как вы описали бы душевное состояние Алисии в тот вечер? – спросил я.
– Ничего особенного я не заметила. Правда, она жаловалась на сильную головную боль.
– Получается, Алисия вовсе не балансировала на грани срыва?
– Нет. А что, должна была?
– Вообще-то, учитывая обстоятельства…
– Надеюсь, вы не считаете, что убийца – Алисия? – возмутилась Барби. – Ну-у-у, дружочек, я думала, вы умнее!
– Боюсь, я не совсем…
– Да Алисия в жизни не смогла бы поднять на кого-нибудь руку! Не такой она человек. Убила не она, уж поверьте! Алисия невиновна. Я уверена в этом на сто процентов.
– Вы так однозначно говорите, но ведь улики…
– К черту улики! Я, между прочим, кое-что видела…
– Неужели?
– Еще бы! Но сначала я хочу убедиться, что вам можно доверять. – Барби оценивающе смотрела мне прямо в глаза. Я спокойно выдержал этот взгляд, а потом услышал следующее: – Я видела мужчину.
– Мужчину?
– Да. Того самого, который следил.
Я страшно удивился и тут же задал вопрос:
– Что значит «следил»?
– То и значит. Я так и сказала полицейским, но они не придали моим словам значения. Когда копы увидели Алисию, тело Габриэля и ружье, ход преступления сложился у них в головах, как дважды два. Мою историю они и слушать не желали.
– Я бы хотел послушать.
– Ну так я расскажу. И вы сразу поймете, почему я не стала выкладывать все в клинике. Ради этой истории стоило приехать сюда.
«Ну же, Барби, не томи!» – мысленно торопил я. Однако вслух ничего не произнес и лишь ободряюще улыбнулся.
Барби налила себе еще вина и стала рассказывать:
– Все началось за две недели до убийства. Я, как обычно, зашла к Алисии, чтобы пропустить бокальчик. Смотрю: что-то не то. Уж больно она тихая. Спрашиваю: «Что случилось?» И тут Алисия начала плакать. Я ни разу не видела ее в таком состоянии. Она прямо рыдала! Алисия ведь довольно зажатый человек, но в тот день бедняжку словно подменили. Она себя не контролировала!
– Алисия объяснила, в чем дело?
– Она поинтересовалась, не замечала ли я, чтобы возле наших домов ошивался кто-то незнакомый. Алисия видела на улице мужчину, который за ней следил. Да я вам сейчас покажу. Алисия прислала мне на телефон снимок.
Барби взяла со столика сотовый, и наманикюренные пальцы быстро застучали по экрану. Наконец она повернула телефон ко мне. Я уставился на экран и не сразу понял, что там на фото. Нечеткое изображение дерева.
– Что это?
– А на что похоже?
– Я вижу дерево.
– А за ним?
За стволом дерева темнело неопределенной формы пятно, которое могло оказаться хоть столбом, хоть большой собакой.
– Это тот мужчина, – с уверенностью заявила Барби. – Его силуэт четко виден на фото.
Меня размытый снимок ни в чем не убедил, однако спорить я не решился, чтобы не отвлекать Барби от темы.
– Да, продолжайте. – Я кивнул.
– Вот и всё.
– Но что было дальше?
– Ничего. – Барби пожала плечами. – Я посоветовала Алисии обратиться в полицию, а она даже мужу не рассказала.
– Она не поделилась с Габриэлем? Почему?
– Понятия не имею. По-моему, не такой уж он и добрый. Я все твердила, чтобы Алисия заявила в полицию. В конце концов, я беспокоилась и о себе! Мне тоже не хотелось жить в страхе! По улице разгуливает подозрительный тип, а я в доме одна… Я не желала трястись по ночам от ужаса.
– Алисия последовала вашему совету?
– Нет. – Барби отрицательно покачала головой. – Через несколько дней она призналась мужу в своих страхах, и они решили, что Алисии все привиделось. Она просила меня забыть об этом и не обсуждать с Габриэлем, если я его встречу. Честно говоря, нехорошая выходила история. Вскоре Алисия попросила меня удалить из телефона злополучный кадр. Я не удалила. Когда ее арестовали, я показывала снимок полицейскому, но тот лишь рукой махнул. Копы уже составили свою версию. А я все равно убеждена, что дело не так просто. Я ведь могу вам доверять? – Барби понизила голос до почти драматического шепота: – Алисия была очень напугана.
Она выдержала паузу, опустошила бокал и снова потянулась за бутылкой.
– Может, все-таки выпьете?
Я снова вежливо отказался и, попрощавшись, поехал домой. Оставаться дольше не имело смысла. Барби рассказала все. А я получил весьма любопытную информацию для размышления.
Когда я вышел, на улице уже стемнело. Проходя мимо соседнего дома, я слегка притормозил: здесь жила Алисия. Вскоре после суда дом продали, и там поселилась пара из Японии – по словам Барби, отнюдь не дружелюбные люди. Она сделала несколько попыток сблизиться с ними – и каждый раз получала отказ. Интересно, как реагировал бы я, если б Барби жила рядом и постоянно заваливалась ко мне в гости. Каково же было Алисии терпеть назойливую соседку?
Я закурил и стал размышлять об услышанном. Итак, Алисия призналась Барби, что за ней следят. Полицейские, в свою очередь, решив, что журналистка, пытаясь привлечь внимание к своей персоне, все выдумала, не придали ее словам значения. И неудивительно – Барби сложно воспринимать всерьез. Получается, Алисия была напугана настолько, что решилась обратиться за советом к Барби, а потом и к Габриэлю. Что же дальше? Советовалась ли она еще с кем-то? Я твердо решил разобраться в этой странной истории.
Перед мысленным взором возникла картина меня самого из детства: маленький мальчик, близкий к срыву от тревоги, истерзанный постоянным страхом и болью, мечется по своей комнате – беспокойно, по кругу, в панике, всегда один на один со страхом перед сумасшедшим отцом. Я не мог ни с кем поделиться. Некому было меня выслушать. Очевидно, Алисия ощущала такое же отчаяние, иначе она никогда не открылась бы Барби.
Мне вдруг стало не по себе – как будто чей-то недобрый взгляд буравил мою спину. Я резко обернулся. Никого. Здесь только я. Лишь пустая, темная улица и тишина.
Следующим утром я переступил порог Гроува, собираясь поговорить с Алисией об истории, которую рассказала Барби. Однако, подходя к регистратуре, я услышал жуткие крики. Голос принадлежал женщине. И звуки этой агонии разносились далеко по коридорам клиники.
– Что случилось? Что происходит? – спросил я у дежурившего на входе охранника, но тот не ответил и промчался мимо в отделение.
Я последовал за ним. По мере приближения крики становились громче. Только бы с Алисией ничего не случилось и она была бы ни при чем! В душе зрело нехорошее предчувствие. Я повернул за угол. Возле «аквариума» столпились медсестры, пациенты и охрана. Диомидис звонил в отделение интенсивной терапии. На его рубашке алели пятна крови, но не его. Две медсестры, стоя на коленях, едва удерживали женщину, которая выла страшным голосом. Не Алисию. На полу, норовя вывернуться из крепких рук, билась Элиф. Она орала и царапала свое окровавле