– Перед начальством выслужиться хочешь? – усмехаюсь я. Ей и самой плевать на эту бедную девочку. Тут другая причина. Какая – еще не разобрал. Но предложение заманчивое. Мельник права, я действительно хочу найти дочь, как и хочу отомстить. Уничтожить этих тварей, отнявших моего ребенка…
– Я напишу заявление в органы опеки на твою Алену, если не согласишься. Ребенка сутки не было дома, да и ее психологическое состояние оставляет желать лучшего. Ее лишат родительских прав, мальчика она потеряет. Легче стало принять решение?
– Не посмеешь… – рычу я. Если раньше сомневался, что хочу придушить ее, то теперь нет. Голыми руками готов в шею вцепиться.
– Считаю до трех. Раз… – неторопливо начинает она. К черту. Пустая угроза, не сделает. И все же ботинки я натянул. Манипуляция подействовала. Похоже, сам ищу себе оправдание. Мне нужна была веская причина, она мне ее дала, умная девочка. – Вот и славно. Идем, пока нас не застукали.
Восьмой изолятор последний на этаже, камера в холле направлена по косой. Если пройти вдоль стены пять метров, будут решетка и выход на лестницу. Код двери я знаю, давно выучил, но без карты не открыть.
– В кармане, – кивает Мельник. Карта санитара Клюева И.В. Я давно нащупал что-то прямоугольное в куртке, посмотреть времени не было. Илья Викторович ни за что бы не подкупился, верен профессии – почти двадцать лет проработал в этом заведении закрытого типа. Значит, стащили. Не хотелось бы подставлять, нормальный мужик. Но сейчас не до благородных намерений. Придется действовать с тем, что имеем. – С кодом сам справишься или помочь?
– Афанасьев в курсе, что мы творим? – спрашиваю я, как только первое препятствие остается позади.
– Нет, он бы нам обоим головы оторвал. С этого момента действуем вдвоем, облажаться у нас права нет, – пожимает плечами брюнетка. – Двигай давай. Нужно успеть до рассвета.
– И как тебе справку психиатр для работы выдал? – Эта Мельник – неординарная личность, со своими тараканами в голове. Но вопрос действительно интересный, я бы ей в руки пистолет не давал.
Вторая решетка, сворачиваем налево. Я давно продумывал план побега, знаю расположение камер, эвакуационные выходы. Пригодилось. И все же… Не уверен, что верно поступаю. В очередной раз подвожу свою жену, выбирая охоту на монстров вместо нее. В этот раз не простит. Я еще пожалею о том, что делаю. Жизнь ничему не учит.
– Через столовую, – кивает Мельник. Согласен. В четыре часа привозят хлеб, ворота будут открыты, сможем выйти незамеченными.
Двое санитаров. Болтают, по сторонам не смотрят. За угол прячемся, пережидаем, пока из поля зрения скроются. Двери в изолятор мы закрыли, подозрений вызвать не должно. До утреннего обхода никто не заметит, что я сбежал. Время есть.
– Стой. – Александра торопится, но я за руку хватаю, к стене затылком прижимаю. Вот же идиот. Цветочный запах дурманит, и я, как коршун над добычей, завис. Почему меня так влечет к этой женщине? Я люблю жену, это животная страсть. Не более. – Грузчики, ты чуть нас не выдала, – поясняю я, сам в десяти сантиметрах от губ застыл. Ей это тоже нравится, дыхание сбилось, румянец на щеках. Нездоровая личность, ее влечет к таким, как я. – Помнишь мое предложение?
– Макаров, руки убери, а то сломаю, – дерзит. Во что я ввязываюсь? – Может, уже пойдем, или предпочитаешь прямо здесь сексом заняться? Не спеши, подумай. Онанировать придется.
Палец в рот не клади. Сдаюсь, ладони вверх. Хищница, знает себе цену.
Столовая пустая, путь свободен. Камеры здесь только для пациентов, медперсонал не снимают, опасаться нечего. Грузчики вход еще не успели закрыть, удается выскользнуть незамеченными. Вот она. Свобода. Только на этот раз все не так. Слишком много дорогих мне людей подвожу, Аленку, Егора… В конце концов, девчонку эту глупую подставляю, дока, Афанасьева. Неправильно это. Но решение уже принято, дороги назад нет.
– Деньги есть? – спрашивает Мельник. Киваю. Кошелек в куртке, тысяч сорок из тех, что дала жена, еще остались. На первое время хватит. – Хорошо. Поймай машину. Снимешь номер в гостевом доме «ЖюльВерн», документы там не спрашивают, он в паре улиц от березовой рощи.
– Да, я знаю, – отвечаю. Откуда эта информация? Я не был там раньше. Не помню…
– Жди меня и не высовывайся. Приду, как только смогу.
Глава 19Улика
Афанасьев задумчиво снял куртку, открыл дверь в кабинет. Раннее утро, шести нет. Он давно привык приходить на работу за пару часов до начала смены. Заваривал черный кофе, перебирал материалы дела, обкладываясь стопками бумаг. Один и тот же сценарий, в надежде найти упущенные зацепки. Коллеги подтягивались только к восьми часам, нередко опаздывая на пятнадцать-двадцать минут. И вот же неожиданность – взъерошенный Шурик уже на своем рабочем месте. Парнишка даже головы не поднял, раскладывая какие-то фотографии.
– Ты здесь ночевал? – качнул головой следователь, заваривая две чашки ароматного эспрессо. – Что-то удалось нарыть?
– Роман Михайлович, я как раз вас ждал. Вы просили собрать информацию о пропавших детях. Смотрите, Макаров был прав, здесь есть периодичность! Пять лет. Я взял за основу хорею эту, пришлось расширить поиск, но…
– Не тараторь, – прервал Афанасьев, пытаясь разобраться. – Давай по полочкам.
– Пятнадцать лет назад пропала Божена Денисова, возраст – семь лет. Город Ярославль. Девочку так и не нашли, у ее матери была хорея Гентингтона, она скончалась пару лет назад, отец женился во второй раз, есть ребенок. Живет там же. Десять лет назад – Анастасия Агафонова, того же возраста, Москва. Родители живы, бабка по отцовской линии тоже скончалась от этого заболевания. Пять лет назад пропала Люся Макарова и была еще одна девочка, Екатерина Котова, тоже семилетнего возраста, из Краснодара. Родители были здоровы, разбились год назад, точнее выяснить не удалось. Но отец сдавал тест на это заболевание. Ну и сейчас Кириллова и Тарасова.
– С Викой понятно, ребенок здоров, генетических заболеваний нет. Целью была Ника, но мы и так это уже выяснили. А вот с Екатериной Котовой уже интересней… Когда похитили девочку?
– За пару дней до дочери Макарова, – отчитался Шурик. – Другой регион, сами понимаете. Единой базы в России пока нет, да и делать запрос оснований не было. Вы не могли знать.
– Значит, Люся действительно была не одна… А знаешь, дочь Макарова сказала то же самое! Сам скоро в психушку загремлю. Дочь Макарова сказала! Призраки у нас говорят! Этому есть логическое объяснение, Григорий видел гораздо больше, чем думает. Тебе-то как так быстро удалось раздобыть информацию? – одобрительно кивнул Афанасьев, похлопав помощника по плечу. – Ну ты, Шурик, даешь, удивил так удивил. Молодец!
– Да у меня подруга – хакер, она помогла. В России изучением хореи Гентингтона занимается только один институт, все родители похищенных детей есть в базе, они сдавали анализы. Затем мы просто сопоставили фамилии по делам, установили степень родства. Я толком ничего не делал.
– Значит, ничего не делал? Эх, а я уж было думал выходной тебе дать, – усмехнулся Афанасьев, взяв распечатанные фотографии молодых девушек. – Так может, нам твою подругу вместо тебя на работу устроить? Как думаешь, пойдет к нам в участок работать? – Шурик поднял округлившиеся глаза на Романа Михайловича, с облегчением понимая, что начальник шутит. – А это что?
– Это программа такая специальная, Вася ее у америкосов стащила, ФБР. Ой, она меня убьет… – проболтался парень, сконфуженно втягивая голову в плечи. – Ну, в общем, она пропустила фотографии пропавших девочек через фильтры, так они должны выглядеть сейчас. Никого не напоминает? – Показывая портрет молодой особы с рыжими волосами, довольно хмыкнул подопечный. – Наша Одинцова.
– Похожа. Вот же… Значит, Олеся Одинцова может быть пропавшей пятнадцать лет назад Боженой Денисовой… Сейчас ей как раз должно быть двадцать два года. Макаров говорил, что они обращают детей, в чем-то он прав. Эта девушка не преступница, она жертва. Но, так или иначе, сейчас она помогает своему похитителю. Стокгольмский синдром. Другого объяснения у меня нет, если мифических тварей не учитывать, – задумчиво произнес Афанасьев, раскладывая фотографии на столе. – Значит, что мы имеем? У всех детей может быть генетическое заболевание. Мать Божены умерла от хореи Гентингтона, первая степень родства. У Насти бабка, вторая. Затем были Люся и Катя. Похитили вместе. Первая и вторая. Детей чередовали. У нас есть почерк. Лучше бы действительно были монстры.
– Почему?
– Потому что если в России орудует не стая сказочных чудовищ, значит, у нас под носом на протяжении пятнадцати лет скрывался серийный похититель. Пять пропавших девочек, одна из которых мертва, а вторая предположительно стала соучастницей. Вопрос в том, живы ли остальные…
– Что будем делать? – поинтересовался Шурик.
– Для начала нужно убедиться в том, что Одинцова и Денисова – один и тот же человек. Вызови отца, пусть приедет в Москву. Родители часто хранят ДНК своих детей: волосы, зубы. Нужно провести сравнительную экспертизу. Биоматериала Одинцовой у нас хватает, в общежитии остались ее вещи. Можно считать, нам повезло, – он задумчиво постучал костяшками пальцев по столу. – И еще: найди мне судью, который подпишет разрешение забрать Макарова из психушки. Он нам нужен здесь. Придется надавить на Кириллова, чтобы направил запрос.
– После того, что Григорий Константинович здесь устроил, подполковник не даст «добро».
– Даст, Ника – его племянница, он заинтересован в том, чтобы найти девочку. К тому же дело приобретает совсем другие черты. У нас орудует маньяк, а Макаров – важный свидетель, который знает слишком много, а вот помнит, к большому сожалению, мало. Психиатр его – тот еще… Не идет на компромисс. Упрямый, ничем не пробьешь, – вздохнул Афанасьев, доставая из кармана вибрирующий телефон. – Как говорится, вспомнишь… – Усмехнулся, глядя на высветившийся номер дока. – Доброе утро, Павел Степанович, у вас для меня что-то есть?