– Товарищ капитан, вы ранены? – мечется, не знает, что делать. – «Скорую» вызывайте. Пусть вертолет пришлют, на машине близко не подъехать! Роман Михайлович, что здесь случилось? Это Макаров сделал?
– Нет. Это все монстры. Дионеи. Макаров… Он меня спас. Вытащил из логова, – отвечает Афанасьев. Непредусмотрительно. Сочувствую, по опыту знаю, такими версиями лучше не раскидываться. Но у него сейчас мозги из-за галлюциногена набекрень. Чего еще ожидать? И так неплохо держится. – Ты что вообще здесь делаешь? Ты же на концерте должен быть.
– Я не пошел, Вася, ну, подруга-хакер, просчитала путь и выяснила, что координаты подземного маршрута и местоположения телефона Макарова схожи. Был только один нюанс, ветка метро и канализации не пересекались, поисковики нашли проход, но пошли в другую сторону. Я решил, что вам понадобится помощь. Угадал. Когда подъезжали, услышали взрыв. Машина в грязи застряла. Пришлось пешком, – на одном дыхании вывалил помощник. – Да и Василиса мне больше, чем Карина, нравится. Как-то так…
– С этого и надо было начинать, – усмехнулся следователь. – А подругу нам твою точно в участок надо. Ценный кадр пропадает.
– Она не согласится. Роман Михайлович, а вы действительно сказали, что это все монстры, или мне послышалось?
– Сам не понимаю. Я видел, Шурик. Собственными глазами видел. Поклясться могу… Так же как Люсю и утопленницу нашу. Они обе здесь были вместе с Макаровым.
– Роман Михайлович, – волнуется парнишка. Слышать бред от близкого человека – так себе развлечение. Как бы товарищ капитан в психушку после всего этого не загремел. – Вы потеряли много крови, лежите. «Скорая» уже в пути.
– Макаров. – Мила от сценки отрывает. Недовольна, в сторону дороги жестом головы указывает. – Афанасьев в надежных руках, нам нужно уходить, пока они весь лес не оцепили.
Глава 34Голубка
Останавливаюсь возле больницы, в окна заглядываю. За пять лет это место действительно стало мне домом. Как бы парадоксально ни звучало. С Павлом Степановичем у нас не всегда были хорошие отношения: лечению я сопротивлялся, проблем доставлял немало. Но он сумел достучаться, нашел подход. Да и дионеи действительно оказались частью моего воображения. Док во всем оказался прав. Может, я зря устраиваю охоту на ведьм? Обоснованных доказательств его причастности нет. Лишь предположение психически больного, сформулированное на основе пары брошенных фраз и выборе изолятора… Более дурацкую ситуацию представить сложно. Я хочу прийти к человеку, который все это время пытался помочь мне выздороветь, угрожая пистолетом. Идиотизм! Мне даже обвинить его не в чем! И все же мы здесь. Сам не могу объяснить, но точно знаю, что движемся в верном направлении.
На заднем сиденье дочка с Милой. Знатная из нас вышла троица. За всю дорогу ни слова не сказали, что одна, что другая.
– Люся, сходи прогуляйся. Твой папа хочет со мной поговорить, – мурлычет Мила.
– Не указывай, что мне делать, – дуется галчонок. Впервые слышу, чтобы они разговаривали. – Ты мне не мама!
– А могла бы ей быть, – хмыкает Мила. Нет, так не пойдет, не позволю гадине так со своей дочерью разговаривать. – Ты же сама знаешь, мы с твоим папой…
– Рот закрой. – К стерве поворачиваюсь. Который раз желание придушить возникает. – Галчонок, дай нам пару минут, нам нужно поговорить. Пожалуйста.
Дочь руки скрестила, растворилась. Обиделась. Никудышный из меня отец, который раз убеждаюсь.
– Ладно, Макаров, не тяни. Если хочешь что-то спросить, перед тобой открытая книга. – На переднее сиденье перемещается, ногу на ногу закинула. – Я слушаю.
– Значит, ты мертва. Тебя убил я? – Пять лет назад в отеле я пытался ее задушить, но не смог. Может быть, закончил начатое, когда нашел свою дочь? Способен ли я на убийство? Сам не знаю. Наверное, да. За последнее время я узнал о себе слишком много нового.
– Расслабься, – улыбается она. – Ты – не убийца. Даже такую, как я, придушить не смог. Тварь… Ты был прав, я действительно тварь, пусть и не дионея, но все же. Я столько плохого сделала… А знаешь, Гриша, я не всегда была такой. У меня были мама, папа. Вернее, отчим, но на тот момент я даже не знала об этом. Обычная маленькая девочка. У меня была хорошая семья, любящие родители. Мы часто гуляли в парке возле нашего дома. Однажды мы с папой нашли белую голубку со сломанным крылом. Ручная, совсем не боялась людей. Не знаю, сколько она так пролежала одна на морозе, но мы забрали ее домой. Я всю ночь с ней просидела, отпаивала, заботилась. Уснула только под утро, а когда проснулась – произошло чудо. Птица выздоровела. Даже сломанное крыло срослось. Папа сказал, что я – настоящая волшебница. Я маленькая еще была, не понимала многого. Голубка умерла в ту саму ночь, а родители, пока я спала, принесли точно такую же. Даже не знаю, где они смогли найти. Но это так и осталось самым счастливым воспоминанием в моей жизни, даже когда я осознала правду. Да, мне было жаль птицу, но папа с мамой так поступили из любви ко мне. А потом все изменилось. Был пожар. Мама погибла, а меня спас мой биологический отец. Вытащил из огня, мы с ним уехали сюда, в Москву. Он хотел, чтобы я выздоровела, говорил, что сможет вылечить мою болезнь. Делал страшные вещи, испытывал лекарства, электрошок… В его руках я стала той самой голубкой, которой, чтобы выжить, пришлось стать другой. – На глазах Милы слезы. Ей больно говорить, не привыкла показывать свою слабость, вот и теперь за натянутой улыбкой прячется. – Ты уже и сам все понял. Я первая жертва. И тот, кого ты ищешь, – мой родной отец.
– Ты привела меня к Люсе, ты предала его. За это не прощают, твои слова. Что же он за монстр, если смог убить свою дочь?
– Знаешь, почему я влюбилась в тебя? Ты напомнил мне, что такое семья. Какой она должна быть. – Слезы смахнула, в глаза смотрит. Маску безразличия натянула. – Люся была не первой, кого я помогла похитить. Но только встретив ее и тебя, я поняла, что все это неправильно. То, что делает мой отец… Так быть не должно. Но я не могла пойти против. Боялась разочаровать. А твоя дочь ничего не боялась. Боролась. Она погибла по моей вине, я должна была приглядывать за новенькими. Знала, что они хотят с Катей бежать, но закрыла глаза. Хотела дать им шанс. Ничего не вышло. Люся погибла. Тогда я решила, что никто из моих сестер больше не умрет. Я привела тебя, чтобы ты спас остальных девочек. У него большие связи, я не могла сказать никому, кроме тебя. Но он как-то узнал и подготовился… После этого отец больше не доверял мне, я стала не нужна. И все же я рада, что поставила на тебя. В конечном итоге мы на месте. Я знала, что ты сможешь его найти.
– Твой отец Павел Степанович? Я прав?
– Прости, Макаров, дальше ты сам. Я больше ничем не могу помочь.
– У меня к тебе еще один вопрос. Зачем ты превращалась в дионею? Могла бы раньше сказать правду.
– А ты бы поверил? – усмехается она. Разумеется, нет, я столько лет выискивал монстров… Она сделала то, о чем просил я. Подыграла душевнобольному. – Главное, не облажайся! Ты видел его лицо.
Исчезает. Вот же чертовка! Да и Люськи нигде нет. Обиделась, что ли? За поясом пистолет. Не знаю, сколько осталось патронов. Да и как вообще пробраться в психиатрическую больницу в таком виде? Тем же путем, что я выбрался отсюда – не выйдет. Пропуска нет, да и в стационарное отделение мне незачем, успею еще. Придется импровизировать. Через час конец дневной смены, лучше времени не придумать. Попасть в психушку гораздо проще, чем из нее выбраться. Пойдем через парадный вход. Кабинеты врачей находятся в правом крыле, палаты в левом. Ни решеток, ни пропусков, один охранник, да и тот не особо внимательный. Редко кого в лицо запоминает, можно было бы и так проскользнуть. Народу много проходит, особенно в утренние часы, когда прием амбулаторных пациентов, консультации. Вечером людей меньше, особенно под конец рабочего дня, да и мою рожу во всех новостях засветили, не стоит рисковать. Дождусь, пока покурить выйдет. А делает он это раз в полчаса, стабильно, по графику. Сколько лет за ним наблюдал из окна палаты!
Персонал дневной смены по домам расходится, кажется, последняя парочка медсестричек выходит. Павел Степанович обычно работает допоздна, мне на руку. Надеюсь, не изменил своим привычкам. Свет в кабинете горит, значит, на месте. А вот и сам заядлый курильщик, за корпус заходит, побаивается, что начальство застукает. Мой выход. На посту, как и ожидалось, никого. Перескакиваю через турникет. Никогда не понимал смысл метровой конструкции, открывающейся при помощи кнопки. Кого она может остановить? Любой школьник перелезть сможет, козел на уроках физкультуры и тот выше.
Поднимаюсь на второй этаж, крайний кабинет. Табличка «Заведующий психиатрическим отделением Окунев Павел Степанович», мне сюда. Обычно врачи сами заглядывают к своим пациентам в палаты, но мне приходилось бывать здесь прежде. Играли в шахматы по пятницам, разговаривали. Двести тридцать пять партий со счетом 117:118 в пользу дока, сегодня как раз пятница, у меня должен был быть шанс отыграться.
Стучу. Зачем я стучу? Кто так с пушкой в руках заходит?
– Григорий Константинович? – отрывает из-за стола глаза Окунев, как только дверь открыл. – Проходите, присаживайтесь. Я сейчас освобожусь. – Как идиот на кресло опускаюсь. Он пистолет не заметил, или у меня в руках вместо оружия зеленый огурец? Ведет себя так, словно ничего не происходит. Стопку амбулаторных карточек пациентов собрал, в ящик под замок складывает. – Прошу прощения, бумажная волокита, нужно было закончить. Григорий, позволите полюбопытствовать, что привело вас ко мне? – И что я молчу? Как школота перед директором застыл! Нужно брать себя в руки. – Я предполагал, что после того, как вы в спешке покинули больницу, вы не вернетесь сюда добровольно. Вы нашли, что искали?
– Нашел. Вы были правы, док, дионей не существует, – выдаю я. Браво! Два слова связал! Павел Степанович улыбнулся, молчит, не в его правилах перебивать. Но, признаться, я ожидал более эмоциональную реакцию. В конце концов, я в кои-то веки признал его правоту. – Я нашел место, где погибла Люся. Это нечто вроде бункера в ближайшем Подмосковье. В прошлый раз я подвергся воздействию сильнейшего галлюциногена. Я был уверен, что они реальны, что они убили моего ребенка, но это не так. – Паузу делаю, драматичности нагоняю. Слишком долго этого ждал. – Это были вы, Павел Степанович… Вы заставили Милу похитить Люську, как и остальных несчастных девочек!