— Конечно, но не я тот идиот, что объявил во всеуслышание, будто мы поймаем его через неделю. Это было чистой воды безумие, Джек. Насколько нам известно, он покупает наркотики в Джерси или в чертовом Филли.[5] Так что не нужно на меня наезжать!
Полдюжины полицейских в тонких рубашках с коротким рукавом и джинсах-варенках, к ремням которых было пристегнуто оружие, наблюдали за перепалкой. Все сидели на пластиковых стульях, расставленных на ковре, какие обычно лежат на полу в учреждениях. Четверо держали в руках стаканчики с кофе, двое или трое курили, стряхивая пепел в плоские алюминиевые пепельницы. Одна забытая сигарета продолжала гореть, и ее запах был таким же отвратительным, как скрежет ногтя по школьной доске.
— Что здесь происходит? — спокойно спросил Кеннет, входя в комнату.
Спор тут же прекратился.
— Мы обсуждаем стратегию, — сердито ответил загорелый коп.
— Пришли к чему-нибудь? — спросил Кеннет, вежливо, но властно принимая командование на себя.
Полицейский покачал головой и отвернулся.
— Нет.
Лукас нашел себе стул в глубине комнаты, и остальные начали открыто, с настороженным вниманием разглядывать его.
— Это Лукас Дэвенпорт из Миннеаполиса, — слегка рассеянно представил гостя Кеннет, затем взял картонную папку со своим именем на обложке и принялся просматривать подшитые в нее бумаги. — Сегодня утром он встретится с представителями прессы, а днем отправится на улицы города. Вместе с Фелл.
— Как вы могли допустить, чтобы этот сукин сын Беккер сбежал? — спросил загорелый полицейский.
— Я тут ни при чем, — спокойно ответил Дэвенпорт.
— Тебе следовало его пристрелить, когда у тебя была такая возможность, — заявил другой, с некрасивым лицом.
— Я об этом думал, — ответил Лукас, лениво уставился на него и смотрел до тех пор, пока тот не отвел глаза.
Кто-то рассмеялся, а кто-то выкрикнул:
— Надо было его прикончить!
— Ты все равно забудешь, Дэвенпорт, — сказал Кеннет, — но давай я тебя познакомлю с ребятами: лейтенанты Кун, Уэрта, Уайт, Диас, Блейк и Картер, а также детективы Аннелли и Кейс, специалисты по серийным убийцам. Имена ты сам узнаешь, позднее.
Копы поднимали руки и кивали, когда Кеннет называл их фамилии. Лукас подумал, что они мало чем отличаются от полицейских Миннеаполиса. Другие имена, но манеры те же. Похоже на собрание страдающих паранойей продавцов обуви: слишком маленькая зарплата, годы на гамбургерах, картошке фри и шоколадно-арахисовых «пальчиках»,[6] слишком много людей с большими ногами, пытающихся втиснуться в крошечные ботинки.
В комнату вошла рыжеволосая женщина, держа в руках несколько папок, и Кеннет добавил:
— А это Барб Фелл. Барб, это Лукас Дэвенпорт сидит там в шелковом пиджаке, который, похоже, стоит пятьсот долларов, и ботинках за двести.
Фелл была стройной женщиной немного за тридцать, с едва заметной сединой в рыжих волосах, со старым шрамом в форме полумесяца в уголке крупного рта, выделявшимся на бледном валлийском лице словно белая запятая. Фелл села рядом с Лукасом на край стула, быстро пожала ему руку и повернулась к остальным.
— Джон О'Делл собирался прийти, хочет присутствовать, — сообщил Кеннету один из полицейских.
Тот кивнул, поставил стул лицом к коллегам и спросил:
— У кого-нибудь есть новости?
На мгновение воцарилась тишина. Первым заговорил Диас, худощавый детектив, один из лейтенантов:
— Примерно тогда же, когда здесь, возможно, объявился Беккер, пропала машина. Трехмесячная. Новенький «шевроле каприс». Пуф — и исчез! Украли, пока водитель отошел отлить.
Кеннет приподнял брови.
— И машину больше не видели?
— Насколько нам известно, нет. Но…
— Что?
— Один из ребят проверял. Водитель ничего не знает. Он вошел в бар и направился в туалет, затем вышел, а машины нет. Но она побывала в двух авариях, и хозяин говорит, что это просто куча хлама. Трансмиссия полетела, что-то не то с подвеской, передняя пассажирская дверь такая тугая, что ее почти невозможно открыть. Бьюсь об заклад, что эта развалина лежит где-нибудь на дне реки. Все ради страховки.
Кеннет кивнул, но сказал:
— Займитесь этим, у нас все равно больше ничего нет. — Он оглядел собравшихся. — Наблюдение за Ласки ничего не дало?
— Вообще ничего, — ответил другой лейтенант.
— Хм…
Лукас поднял палец, и Кеннет ему кивнул.
— Лили рассказала мне про Ласки, и я много об этом думал.
Полицейские, сидящие в передней части комнаты, повернулись к нему.
— И что? — спросил Кеннет.
— Мне не кажется, что Беккер захочет им заняться. Он отнесется к нему как к коллеге с неправильным образом мышления, а не как к жертве. Возможно, вступит с ним в дебаты. Ласки занимает равное с ним положение, и Беккер не станет рассматривать его как подопытного кролика.
— У нас больше ничего нет, — рявкнул загорелый Картер. — Да и вообще это звучит глупо.
— А по-моему, это отличная идея, — возразил Лукас.
Ласки был патологоанатомом из Колумбийского университета, который согласился проанализировать медицинские работы Беккера для средств массовой информации. Он разгромил статьи Беккера, раскритиковал их научный и моральный аспект, назвал автора садистом и психически больным человеком, а также научным идиотом, — все это было рассчитано на то, чтобы выманить преступника. За Ласки, его квартирой и офисом следило множество полицейских в штатском. Но Беккер пока так и не попался в ловушку.
— Вот почему я об этом много думал. О самых разных вариантах.
— Например, о каких? — спросил Кеннет.
— В Городах-близнецах Беккер подписывался на «Таймс», и я уверен, что здесь он тоже читает эту газету. Если бы мы могли организовать лекцию, какой-нибудь профессиональный доклад, чтобы выманить его…
— Не дразни меня, милый, — проговорил Кеннет.
— У нас один тип читал лекцию о медицинских экспериментах доктора Менгеле, — продолжал Лукас. — Ну, знаете, того нацистского извращенца…
— Мы знаем.
— Так вот, хорошо бы найти кого-то, кто прочитал бы доклад об этичности применения результатов экспериментов Менгеле и Беккера. Какую пользу можно извлечь из их так называемых исследований. И дать в «Таймс» объявление о лекции.
Копы начали переглядываться, и Уэрта сказал:
— Господи Иисусе, приятель, половина населения нашего проклятого города — евреи. Они такое устроят…
— Послушайте, я не имею в виду никакого антисемитизма, — настаивал на своем Дэвенпорт. — Это должно быть мягкое, интеллектуальное, чисто теоретическое рассуждение. Я читал дебаты об этической стороне использования данных Менгеле, так что материал, на котором можно построить выступление, есть. Все вполне законно. Может быть, удастся найти еврея в качестве лектора, чтобы никто не начал скандалить. Кого-то с серьезными регалиями.
— Ты думаешь, это сработает? — спросил Кеннет, явно заинтересовавшийся предложением Лукаса.
— Беккер не сможет удержаться, если узнает о таком мероприятии. Он помешан на этой теме. Возможно, нам удастся организовать дебаты нашего лектора с Ласки. Что-нибудь такое, чтобы это попало в газеты.
Кеннет взглянул на своих коллег.
— Что вы думаете?
Картер неуверенно кивнул и спросил:
— Ты сумеешь это устроить?
Кеннет кивнул в ответ.
— Кто-нибудь сумеет. Возможно, О'Делл. Мы пригласим сотрудника Новой школы.[7] Мы знаем, что Беккер где-то там.
— Звучит разумно, — сказал Уэрта. — Но потребуется время, чтобы это организовать.
— Два или три дня, — уточнил Кеннет. — Максимум неделя.
— А если мы поймаем его к этому времени…
— Значит, отменим доклад. Это как с Ласки. Я не вижу причин, почему бы нам не провести такое мероприятие, к тому же это просто, — сказал Кеннет и кивнул Лукасу. — Я этим займусь.
— Не откладывайте.
— Хорошо. — Кеннет окинул взглядом комнату. — Ладно, давайте обсудим новости. Джон, что удалось узнать в отделе по борьбе с наркотиками?
— Мы прижали всех, но ничего выловить не удалось, — доложил Блейк. — Много всего, пытаемся разобраться…
Пока они обсуждали следствие и рутинные задания, Фелл прошептала Лукасу:
— Твое интервью подготовлено. Двое репортеров уже здесь, трое или четверо в пути.
Дэвенпорт кивнул, но в тот момент, когда она хотела добавить что-то еще, ее взгляд переместился на дверь. В комнату, задев дверной косяк, вразвалочку вошел толстый мужчина. Его маленькие глазки внимательно осмотрели помещение, скользнули по детективам, остановились на Лукасе, потом на Фелл. Человек был похож на Г. Л. Менкена[8] в поздние годы. Паутина вен пересекала серые щеки, редеющие рыжие волосы были зачесаны назад и смазаны каким-то маслом. Челюсти подчеркивала красная выступающая нижняя губа, придававшая ему вечно надутый вид. Цвет его костюма-тройки можно было бы с некоторой смелостью определить как «бычья кровь».
— О'Делл, — прошептала Фелл на ухо Лукасу. — Заместитель начальника полиции, в чью обязанность входит перерезать всем глотки.
Следом за О'Деллом в комнату вошла Лили, нашла глазами Дэвенпорта, кивнула и приподняла брови. Она была в сшитом на заказ темно-синем костюме и длинном мужском галстуке красного цвета, завязанном свободным виндзорским узлом. На плече у нее висела тяжелая полицейская сумка, которую она слегка придерживала за ремень. Сдвинув руку на четыре дюйма, она могла бы ухватиться за рукоять пистолета сорок пятого калибра. Лукас однажды видел, как она из него выстрелила — направила ствол в лицо человека и спустила курок. Лицо превратилось в кровавое месиво, словно по нему ударили молотком, — и все это заняло у нее десять секунд.
Лили взяла О'Делла под локоть, довела его до стула, затем прошла через комнату и села рядом с Лукасом.