— И не думала сердиться, — продолжала щедриться Феня. — Но… Варька все же похудела!
Девочка просияла ей в ответ синими глазами.
— Да! — ответила она. — Да, похудела! Бабушка привезла меня к себе и стала кормить котлетами. Жирненькими, сочненькими. Я съела котлеты, а бабушке подбросила ту самую книгу о диетологии, что ты мне дала почитать. И бабушка вдохновилась!
— Я ж не знала, что можно не голодать и худеть, — оправдывалась Славовна. — Тема похудения была для меня полным табу с семнадцати лет. Это было типа фобии какой-то, ужаса всей моей жизни!
— А Наталья ничего мне об этом никогда не говорила, — удивилась Феня.
— Наталья… — Славовна вздохнула. — Конечно, пока она маленькой была, я ей про Вальку рассказывала пару раз, а потом перестала. Мне не хотелось ее сильно пугать. Детей нельзя пугать смертью, это нехорошо. И ты же знаешь, что Наташа до самого своего развода не считала себя толстой, была собой вполне довольна. А на похудении помешалась только лет в двадцать восемь, когда я ей уже не указ стала.
Тут уж Славовна не ошибалась: в юности Фенина любимая подружка была абсолютной гедонисткой, не желавшей отказывать себе ни в каких удовольствиях. К своей очаровательной полноте она относилась философски: ну что теперь делать?
Все изменил развод с первым мужем, Варькиным отцом. Наталья начала искать причины своих несчастий — в невезучести, в собственной глупости, в муже, в его родных, в своих родных и, наконец, нашла корень зла, торжественно объявив однажды: «Я — толстая!» С тех пор многое изменилось: Наташа поняла, что развод с мужем оказался самой большой удачей в ее жизни, наладила свою жизнь, недавно вышла замуж снова (да еще и за прекрасного человека, Фениного родителя к тому же). Осталась только дурная привычка худеть — нечто вроде ритуала, подманивавшего везение и счастье.
Феня приготовила чай, нарезала фрукты Тем временем Славовна делилась рецептами разных полезных блюд, удивляя творческими находками. Варька с огромным восторгом рассказывала о том, что бегать по утрам ей с каждым днем все легче. И с тех пор, как она становится все стройнее, все девчонки завидуют ей, а мальчишки говорят комплименты.
— А Илья? — спросила Феня, сильно рискуя. Если окажется, что Варька все еще влюблена в него, а он на нее не реагирует, то настроение Варьки может сильно испортиться, а этого бы Фене не хотелось.
— Илья… — Варька почесала себе нос. — Ну, мы дружим.
— Дружите?..
— Видишь ли, — ответила девочка, — мне теперь нравится другой парень, Кирюшка. У него такие красивые карие глаза! К тому же Ильи уже сегодня нет в школе.
— С глаз долой — из сердца вон! — рассмеялась Славовна.
— Как это, нет в школе? — удивилась Феня. — Я сегодня была…
Тут она вспомнила, что на игре племянников как раз и не была и Илью сегодня не видела. Ей сказали, что он занимается хоккеем, а Феня не проверила. Скрыв беспокойство, она перевела разговор на тему овсяных хлопьев.
Вскоре Славовна глянула на часы:
— Ох, пора нам домой топать!
Они ушли.
Феня походила по квартире, взвешивая свои ощущения. Было хорошо и тревожно. Совершенно точно: она была рада до беспамятства примирению со Славовной. И не просто примирению — Славовна перешла в ее лагерь, Варька стала стройной, они обе едят то, что надо, занимаются спортом и радуются жизни. Вот оно, это ощущение феи-волшебницы: «Я изменила двоих милых мне людей, я сделала их счастливее и здоровее!» Феня рассмеялась и даже подпрыгнула на месте — такой восторг ее охватил!
Радовала Феню и Настя. Сладкоежка тоже придерживалась диеты, отказалась от тортов и пирожных, малокалорийные сладости ела только до полудня, а также занялась спортом. Настя сумеет победить свою зависимость, а потом Феня поможет ей наказать насильников.
А Лукас? Это была еще одна удача, ведь могло бы и так оказаться, что он действительно утонул в том страшном озере…
Вот тревожная сторона: Валерка в коме, у папы сломана нога, негодяй, стрелявший в Валерку, изъял пленку Хасаева и расправился с беднягой-шантажистом. Косвенно это подтверждает тот факт, что в покушении на детектива виноват не Кокарев.
И самое беспокоящее обстоятельство: Илья Почему он не был в школе? Богдан, то бишь Слава, не обмолвился, что дети Валерки прогуливают учебу. Почему?..
И в этот момент ощущение бытия моментально изменилось. Впоследствии, пытаясь хоть как-то осознать произошедшее, Феня не могла вспомнить, что случилось сначала: завыл за окном ветер или раздался звонок во входную дверь.
Феня распахнула дверь, Богдан-Слава молча смотрел на нее — сверху вниз. Неуловимо изменившийся, кажущийся намного выше ростом, намного реальнее, плотнее, увереннее и неотвратимее. Фене было почти больно смотреть на него, и она опустила глаза, чтобы увидеть именно то, что следовало видеть (дура, дура) давным-давно: кроссовки сорок пятого размера. Эти кроссовки оставили следы в квартире Хасаева, неужели же неясно?!
Нет-нет, Феня понимала, что ее подопечный мог оказаться вовсе не ангелом — вполне вероятно, что в прошлом Богдана имели место криминальные истории и на его совести есть немало нехороших дел. Ее наивность заключалась в том, что она рассчитывала — вернувшаяся память прояснит ситуацию Богдана, а после она сможет помочь ему переселиться из царства тьмы в мир света. Теперь оставалось только бессильно иронизировать над собственной наивностью.
Почему прежде Феня не ощутила Богданову сущность? Неужели ее обычный эмпатический метод оказался неэффективным? Этот человек вызывал в ней только сочувствие — усталый, потерявший память, раненый и при этом обладающий даром физической красоты, и она проглядела в нем негодяя. В одном Феня не ошиблась: загадка в ее найденыше была, да такая, что закачаешься!
Он шагнул вперед, и Феня попятилась. Он прошел мимо нее, принеся с собой запах улицы, сигаретного дыма, а также совершенно ощутимого ужаса. Прошел и сел в кресло, не подумав даже снять в коридоре эти не разоблаченные вовремя кроссовки. Но в его нарочитой небрежности подразумевался скрытый смысл: пришло время снимать маски.
— Если ты хочешь, чтобы твои племянники остались живы, то неси бабки, что Майя украла. Иначе я прикончу пацанов.
Пожалуй, именно этого Феня сейчас и ожидала. Пытаясь противостоять страху, она спросила:
— Это ты в Валерку стрелял?
— От него надо было избавиться. Жаль, я промахнулся…
— А Хасаев?.. Ты не мог успеть в то утро…
Он неприятно скривил губы — усмехнулся.
— Хочешь поговорить? Ладно. Только не пытайся записывать на мобильник или еще как-нибудь. Дети у меня в руках, и я сделаю с ними страшные вещи, если ты меня подведешь! Ясно?
— Я все понимаю. Когда ты расправился с Хасаевым?
— Ты сама виновата — все разболтала накануне. Нетрудно было выяснить в Интернете адрес адвокатского бюро Скобелева и узнать, где живет тот парень. Поздно ночью я съездил к Хасаеву, забрал видеорегистратор, убил дурака и бросил тело в лесу. Его телефон оставил одному знакомому. Научил его, что сказать тебе, а потом разобрать и выбросить телефон Вот и все.
— И папу ты на машине сбил?
— Он же жив, что ты паришься? Просто нужен был доступ к детям.
— А мама?..
— Я ее не тронул. Я познакомился с ней поближе, потому что думал, она в курсе, где деньги, но Майка — жесть какая скрытная!
— И я тоже о деньгах ничего не знаю!
Сдвинув красивые прямые брови, Богдан хлопнул ладонью по подлокотнику:
— Хватит выкручиваться!
Он легко вскочил с места, вмиг оказался рядом с Феней, схватил ее за плечи и основательно встряхнул. Феня помертвела от страха.
— Моя фирма заработала миллион долларов, поняла? Когда нас стали прессинговать, я собрал деньги, весь налик, и передал его этой стерве, твоей сестре. Теперь мне нужны мои бабки, так что — вынь да положь! Я обшарил ее квартиру, и твою квартиру, и квартиру вашей мамаши. И даже хату твоего отца. Теперь ты бегай! И не вздумай в полицию соваться или в это ваше детективное агентство! Хотя детективов этих я не боюсь — они сейчас как тараканы без голов, тупые списанные вояки и менты. И имей в виду — я слежу за каждым твоим шагом!
Он все еще держал Феню на вытянутых руках, почти что отрывая от земли. Казалось, невероятно, чтобы человек был таким сильным. Но и в этом положении Феня пыталась прокручивать в мыслях разные сценарии: вызвать Васю, полицию, но как? Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой и беспомощной.
Богдан толкнул Феню в кресло брезгливым жестом избалованного мальчишки, сам сел на диван.
Неожиданно она увидела в его руках пистолет.
— Видишь это? — спросил он. — Это боевой ТТ, не травматика. Мне человека убить что плюнуть, поняла?
— Поняла.
Он убрал оружие в карман.
— Сделаем так: поезжай к сестре, пусть она скажет тебе, где деньги. Я заберу их и отдам пацанов. Не будет денег — изувечу детей. Вы меня не найдете, я умею прятаться. Меня всероссийский розыск ловил несколько лет и не поймал. Полная лажа!
Он встал. Феня знала, что она должна спросить у него что-то — может, о способе связи, может, какие-то еще детали, но не могла выдавить из себя ни звука.
Вячеслав Горяинов ушел.
Феня заперла за ним дверь и плюхнулась на пол в прихожей. Сначала не могла думать совершенно, потом сообразила — надо избавиться от пены страха. Страх парализует, не позволяет найти выход, поэтому его надо погасить, и для этого есть методика: представить себе самый страшный исход ситуации и детально его разобрать. Этим Феня и занялась.
Страх ощущался плотным, душным и реальным. Медленно, очень медленно он поддавался — скукоживался и усыхал. Вскоре Феня смогла запихать его в дальний угол сознания, где он почти не был заметен — так, пылится куча вонючих тряпок, вот и все.
Теперь следовало браться за дела.
Нашла на столике свой мобильный, набрала Васю. Ответила Татьяна, его жена и сотрудница брачного агентства «Юдифь». Ее голос удивил. Таня была уверенной в себе, крупной сильной женщиной, что всегда ощущалось в модуляциях ее речи, но сейчас с Феней говорила испуганная женщина. Фенин страх воспрял всей кучей.