– Всему приходит конец, – обернулась Мария Ивановна. – То есть, я по-прежнему люблю Вадима, но для любви нужны другие силы, а они иссякли. И еще, понимаете, я чувствую свой закат, я хочу настроиться на старость, на свой возраст. Не хочу быть смешной старухой, которая делает вид, будто не понимает, что происходит и как она выглядит. Вадик уже мешал мне сохранять достоинство.
Вот этот аргумент показался Фене настоящим.
– Лада училась в группе, которую я курировала, – продолжила Мария Ивановна уже другим тоном. – А Вадик вел в этой группе занятия. Мы оба работали в университете, – уточнила она. – Не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять – Лада сразу же приметила его: хорошо одет, водит иномарку, перспективная должность. А Ладочка хотела замуж за настоящего городского мужчину. Она ходила за ним следом, даже назначала свидания, хоть и знала, что Вадим живет со мной. В какой-то момент я заметила, что Вадиму она нравится. Зачем мешать их чувствам?
– И между ними была духовная близость? – Феня не смогла скрыть иронию.
– Этого я не заметила, – в тон ей ответила Мария Ивановна. – Мне кажется, что у Вадика был кризис среднего возраста. Он вдруг понял, что половина жизни утекла, и ему захотелось снова пережить молодость вместе с юной Ладой. А духовная близость – она ведь никуда не исчезла. Мы с Вадимом оставались по-прежнему близки…
За окном уже совсем стемнело. Фене было не по себе оставлять Марию Ивановну одну.
– А где ваш сын?
– Он в университете, скоро домой придет. Олежка учится в одной группе с Ладой. Видите, как мы все повязаны! Цепочки совпадений. Я похожа на мать Вадика, Лада учится с моим сыном в одной группе, мы все друг друга любим. Правда, Ладочка с Олежкой общего языка не нашли: как встретятся, так крысятся.
Фене не хотелось спускать Марию Ивановну с небес на землю, а что было делать?
– В субботу он дома был?
– Что? Вы подозреваете моего сына? Но он дома был, со своей девицей. Всю ночь копошились в его комнате. Я ее видела: высокая такая, крупная, загорелая как мулатка. И губы… они их гелем накачивают?
Из чистого любопытства Феня решила дождаться Олега и дождалась – через три минуты. Парень торпедой проскочил мимо комнаты, в которой его мать общалась с гостьей, к своей комнате, а через минуту – назад. Хлопнула дверь. Ни слова, ни лика Фене уловить не удалось.
Она попрощалась с Марией Ивановной и ушла.
Ехал Грека через реку
Фене хотелось вернуться в Домбай. Она уже позвонила Наталье, рассказала о своей встрече с нимфоманкой, оказавшейся вовсе не нимфоманкой, узнала, что и в этот день дети резвились, как белые медвежата, папа наслаждался бордом, а сама Наталья проскучала весь день в кафе.
– Не мое это – снега, лыжи-пыжи, метели и прочее, – заключила Наталья. – Я уговариваю твоего отца ехать назад в Гродин. Вру, что дел в агентстве полно. Кстати, заскочишь туда?..
В брачное агентство «Юдифь», которым владела Наташа, Феня просто обязана была заскочить. С некоторых пор она выполняла в агентстве обязанности советника. Ей очень нравилась неопределенность этого слова и таинственные обязанности, которые подразумевались этой должностью. Что делают советники? Советуют. Как мило! Но это право Феня заслужила тяжелым трудом.
Утром она встала пораньше, сделала зарядку, съела овсяную кашу и отправилась выполнять свои служебные обязанности.
Брачное агентство «Юдифь» процветало всего лет пять, а до жирных коров были времена коров тощих, когда имена обеспеченных дам и джентльменов Гродина не заполняли клиентскую базу агентства. В то время мало кто понимал, как работает «Юдифь», приходилось раз за разом объяснять случайно заглянувшим старым девам, что это брачное агентство не ищет невестам женихов и наоборот. «Юдифь» организовывало клиенту брачные отношения с уже выбранным объектом, причем совершенно неважно, что объект от клиента воротит нос. Задача Фени и Наташи как раз заключалась в том, чтобы создать ту самую взрывную ситуацию, в которой судьба чиркала спичкой и вспыхивало пламя любви.
Для этого дела приходилось потрудиться. Феня дотошно изучала объект и его пристрастия, а потом рекомендовала клиенту (-тке) способ понравиться объекту. Иногда достаточно было просто перекрасить волосы, иногда – стать кем-то иным, поработать над собственным характером, чему-то научиться и даже кое-чего добиться. Словом, требовалось любовь свою заслужить.
Само собой, не все клиенты стремились измениться, а портреты тех, с кем они мечтали связать жизнь, иногда получались просто отталкивающими. Кое-кто из клиентов – чаще мужчины – в разгар преобразований заявляли: да гори оно все, синим пламенем, не хочу больше этого человека! И были случаи печальных ошибок, когда Феня неправильно понимала суть личности объекта или пропускала что-то из его биографии, а это «что-то» – ба-бах! – и разносило в клочья продуманный план любовного романа, неизменно ведущего к брачным узам. Да, все это тоже бывало, но! Чаще все же дельце выгорало.
За восемь лет деятельности Феня поняла, что к отношениям, ради которых приходится поработать, люди относятся куда более серьезно. Цифры доказывали то же самое: почти девяносто процентов клиентов «Юдифи» сохраняли брак и считали отношения в семье хорошими. Правда, и прожили они вместе не более восьми лет…
Работа в брачном агентстве Фене нравилась, она даже считала, что рождена для нее, потому что для выполнения задач требовались именно те сильные стороны, которыми Феня была наделена в полной мере.
Собирая сведения о будущей паре своего клиента, Феня применяла внимательность и наблюдательность. Изучая человека до мелочей, она пользовалась отточенной интуицией. С каждым случаем накапливала опыт, который систематизировала для себя, находя ему применение в следующих рабочих ситуациях. И было это так интересно, как читать книги или смотреть классное кино.
Феня создала собственный метод изучения личности объекта – метод эмпатический. Он основывался на элементарной жалости – ведь всех можно пожалеть, хотя бы потому, что все умирают. Жалость не казалась Фене унижающим чувством: вот у меня все хорошо, а ты – жалкий тип. Ее жалость всегда становилась дорогой к пониманию. Она точно знала, что богатые и бедные, глупые и умные, талантливые и бесталанные – все переживают, огорчаются, злятся и тревожатся. Если ты понял, что за что можно пожалеть человека, то ты узнал о нем все.
Технически это происходило так: Феня как бы становилась изучаемым человеком. Она «влезала» в его итальянские туфли или в ее кожаную юбку, ощущая, что туфли производят впечатление, но из-за низкого подъема от них болят ноги, а в сексуальной юбке безбожно жарко.
Тот же принцип помогал Фене и в расследованиях детективного агентства «Просто Бонд», если ее, конечно, звали помогать.
Один из наиболее трудозатратных в Фениной практике случаев произошел несколько месяцев назад. В «Юдифь» пришел Лукас Марлополус, сын главы греческой диаспоры Гродинской области. Папа у Лукаса был богатый, работа денежная, машина шикарная, прикид дорогой, плюс квартира (роскошная, да, роскошная), загородный дом и… Феня всего уже не могла вспомнить. Ей, даме нематериальной (гляньте только на ее кеды), имущественные показатели персоны не говорили ни о чем. Точнее, подобную информацию Феня интерпретировала шаблонно: богатые честными, порядочными и милыми в Гродине не бывают. Вот и в случае с Лукасом она решила, что он просто папенькин сынок, ничего из себя не представляющий. Тут Феня допустила системную ошибку, потому что Лукас-пустышка не влюбился бы в обычную русскую разведенку с двумя детьми и непонятной нерусской гордыней по имени Катя.
Лукас приглашал Катю в рестораны (Катя всегда отказывалась), носил ей под дверь букеты и конфеты, пытался дарить подарки (а она не брала), он бы и душу продал за возможность провести с ней хотя бы пару часов на людной улице, но Катя шарахалась от него, как от чумы.
А Наташка уже наобещала влюбленному кудрявому греческому принцу, что брачное агентство решит его проблему, так как он положил на ее стол три пачки денег, и это был аргумент.
Получив задание поженить Катю и Лукаса, Феня съездила к детскому садику, в котором воспитывались отпрыски потенциальной невесты. Посмотрев на Катю, объявила Наташке: деньги придется Лукасу вернуть. Мотивировала тем, что возлюбленная им Катя – совсем не то, что Лукас себе возомнил. Ее купить не удастся, она детям на ночь Сент-Экзюпери читает.
Наташка развопилась, что Лукас – ценнейший в ее жизни клиент, и не надо ей напоминать, что она обо всех своих клиентах говорит то же самое! Лукас порекомендует «Юдифь» друзьям и знакомым, а это – новые деньги, новые перспективы.
Видя, что Феня уже поддается, Наташа размазала тушь по щекам, что должно было изображать слезы, и жалобно запричитала: Варьку надо образовывать, а матери, милой старушечке Славовне, нужна серьезная операция. Устыдившись, что Наташка пала до откровенной лжи (Славовна отличалась незыблемым здоровьем и аппетитом), Феня перешагнула через свои мнения и сомнения, вяло выразив согласие женить Марлополуса.
Наталья имела мышление бизнесвумен, что приходилось прощать.
Для начала Феня попробовала схитрить – поехала к греку и долго-долго говорила с ним, рассказывая, что за птица его избранница. Феня рассчитывала, что Лукас послушает о Кате то да се, а потом скажет: не жАна это для греческого парня, не жАна! И снова Феня, как говорилось в пору ее юности, обломалась. Лукас слушал истории о Кате с раскрытым ртом, отчего стал немного похож на кудрявого дауна. Он прикладывал красивую длиннопалую ладонь потомка Фидия к мускулистой груди и шептал ласковые греческие слова, посвященные Кате, ее детям и даже Сент-Экзюпери.
Кстати, советник брачного агентства посоветовала клиенту почитать этого самого летчика-писателя – чтобы говорить с Катей на одном языке. После той встречи Феня радикально переменила мнение о клиенте: своим влюблено-дурашливым видом Лукас разжалобил ее и тогда она его поняла.