Волей-неволей, но анархистам часто приходилось задумываться о финансировании. Существовать за счет членских взносов, как это делали социал-демократы, было, с их точки зрения, не совсем благородно – как можно рабочего, получающего за свой тяжелый труд жалкие копейки, еще и заставлять платить с заработной платы какие-то взносы? Вот и приходилось анархистам по-прежнему совершать экспроприации.
Севастопольский побег
24 июля 1907 года анархисты провели сразу три ограбления, имевшие закономерную развязку – гибель двоих боевиков и арест двоих других. История этих экспроприаций уходит в знаменитый побег 21 заключенного из Севастопольской тюрьмы, который произошел 15 июня 1907 года. Впечатляющий по своей дерзости побег стал одной из самых ярких страниц сопротивления царскому режиму. Впрочем, расскажем о побеге словами одного из содействовавших ему с воли революционеров: «Впиваюсь в пространство глазами и ясно-ясно вижу в тюремном окошке красный платок.
«Значит, побег состоится», – успокаиваю себя я. Поднимаю правую руку с платком – условный знак стоящим в овраге товарищам, ожидающим моего сигнала. Николай и его спутник анархист должны извлечь из мусора припятанный в овраге снаряд и доставить его к заранее условленному месту у тюремной стены, где и ждать с тюремного двора особого сигнала для его взрыва.
Действительно, не проходит и двух – трех минут, как из оврага показываются двое человек, несущих большую кошелку, один из коих, опираясь на корявую палку, идет тяжелою усталою походкой. Подойдя к стене и расположившись как бы покурить, они предварительно вешают ношу на сучёк своей палки, прислоненный к тюремной стене, а сами в ожидании нового сигнала, садятся вблизи и закуривают. Камешек, брошенный им со двора тюрьмы, – последний условный знак, – вносит заметное движение в эту застывшую, было, возле стены группу. Видим, как один из них, анархист, быстро подходит к кошелке и зачем-то над ней наклоняется. Вслед затем – вспышка бикфордова шнура, скачёк двух странников в сторону, столб густого дыма, страшный гул. Все это смешивается в одно целое, большое, чудовищное, непонятное… Одно мгновение стоит гробовая тишина, а вслед затем… О, великая радость!… Сердце готово разорваться на части. Все мы ясно видим, как из образовавшейся в стене бреши, точно безумные, выскакивают наши товарищи, которые, не медля ни минуты, по получении от нас оружия, одежды и адресов, разбегаются в разные стороны» (Цитович К. Побег из Севастопольской тюрьмы в 1907. – Каторга и ссылка, 1927, №4 (33). Стр. 136—137.).
Впоследствии беглецы скрылись в горах в районе станции Инкерман, где стоял использовавшийся севастопольскими анархистами и эсерами в качестве базы хутор Карла Штальберга. Хозяин его и сам принимавший активное участие в революционном движении в Крыму, с готовностью укрыл бежавших.
Среди беглецов были и два анархиста-коммуниста – давние участники Екатеринославской рабочей группы двадцатитрехлетний Александр Мудров и девятнадцатилетний Тит Липовский, арестованные во время разгрома типографии «Гидра» в Ялте (третий арестованный в Ялте анархист, Петр Фомин, бежать отказался). Бежавшие анархисты нуждались в помощи, в первую очередь – в деньгах.
Решив поддержать беглых анархистов, Зубарев сотоварищи 24 июля провели три экспроприации. На обратном пути экспроприаторов на протяжении сорока вёрст преследуют полицейские стражники во главе с урядником. Анархисты отстреливаются и, в конце концов, убивают урядника и ранят нескольких стражников. Казалось бы, погоня отбита. Но на станции Сухаревка Екатеринославской железной дороги анархистов замечают станционные жандармы. Начинается перестрелка. Во время нее один анархист получает ранения. Раненого кладут на захваченный паровоз и пытаются уехать. В этот момент навстречу движется воинский поезд, а сзади настигают жандармы. Окружив анархистов, жандармы хватают двоих из них живыми. Но Федосей Зубарев, обороняя помещенного на паровоз раненого, продолжает стрелять из маузера и двух браунингов. Жандармам удается ранить и Федосея. Истекая кровью, он прикладывает маузер к виску и нажимает на курок. Осечка… Зубарев пробует выстрелить заново. На этот раз попытка удается.
Неудачей закончилась и попытка Самуила Бейлина устроить побег из женского корпуса Екатеринославской тюрьмы. Он собирался освободить арестованных анархисток Юлию Дембинскую, Анну Соломахину, Анну Дранову и Полину Краснощекову. Последняя опасалась, что ее разоблачат как участницу подготовки покушения на генерал-губернатора Сухомлинова (см. ниже) и приговорят к суровому наказанию. Вдобавок, у арестованных революционерок к этому времени произошел конфликт с администрацией тюрьмы, и они опасались репрессий. Однако, вызволить из застенков удалось только Юлию Дембинскую. Остальных анархисток администрация тюрьмы предусмотрительно перевела в более охраняемый мужской корпус. После провала побега Бейлин покинул Екатеринослав.
Кризис движения
К 1908 году полицейские репрессии значительно ослабили российское анархистское движение. Многие видные анархисты оказались за решеткой или покинули страну, погибли в перестрелках с жандармами, покончили с собой во время задержания или же были казнены по приговорам военно-полевых судов. Такое положение дел позволило, впоследствии, советским, а также и некоторым современным российским исследователям утверждать, что в период между 1908 годом и Февральской революцией 1917 года российский анархизм едва ли не был уничтожен.
Полицейские репрессии, которым подверглись анархистские группы Российской империи в 1907, 1908 и 1909 гг., хотя и ослабили движение, но, все же, не смогли уничтожить его на корню. Несмотря ни на что, продолжали существовать старые анархистские группы и появляться новые, в том числе в регионах, прежде не охваченных пропагандой идей безвластия. Как раз в это время анархизм завоевывал более прочные позиции не только в еврейских местечках западных губерний, но и среди рабочих и крестьян центральных областей империи, Дона и Кубани, Кавказа, Поволжья, Урала и Сибири.
Изменилась только идеологическая ориентация российских анархистов. Ведь репрессии затронули, в первую очередь, самую радикальную часть движения – чернознаменцев и безначальцев, ориентированных на вооруженную борьбу. Гибель наиболее отважных активистов в вооруженных столкновениях, аресты и смертные казни существенным образом ослабили чернознаменцев и безначальцев.
В 1909 году один за другим перестали выходить два основных печатных органа чернознаменского направления – в январе 1909 года прекратил свое существование основанный Константином Эрделевским парижский журнал «Бунтарь», а через полгода, в сентябре 1909 года, закрылся и редактировавшийся в первое время своего существования Сандомирским журнал «Анархист», также выходивший в Париже. На смену сторонникам безмотивного террора и коммун пришли последователи хлебовольцев – синдикалистски ориентированные анархо-коммунисты. К просиндикалистским методам борьбы склонились и некоторые активные в прошлом чернознаменцы, винившие в смертях и арестах анархистов «неправильную» тактику. В результате анархисты переориентировались на агитационную работу в среде крестьянской молодежи и фабричных рабочих, однако окончательного отказа от вооруженных методов сопротивления так и не последовало.
Последним оплотом анархизма, по мнению советского историка В. Комина, к 1908 году оставался только Екатеринослав – «единственное место в России, где существовала постоянная группа анархистов, которая продолжала вести пропаганду своих идей среди местных рабочих и некоторой части крестьян» (Комин В. В. Анархизм в России. Калинин, 1969. С. 110.). В конечном итоге, именно в Екатеринославской губернии было суждено появиться анархистскому движению, сыгравшему видную роль в событиях Гражданской войны в России и вошедшему в историю под названием «махновщина». Именно из Екатеринослава анархистское мировоззрение распространилось в соседний Александровск и далее – в села Александровского уезда, в том числе – в Гуляйполе, которому было суждено стать «столицей» махновского движения.
Глава 7. Боевой интернациональный отряд
В период с осени 1907 по весну 1908 гг. нескольким малороссийским городам, в первую очередь – Екатеринославу (ныне – Днепропетровск), а также Киеву и Одессе, суждено было стать местом деятельности Боевого интернационального отряда – одной из наиболее серьезных попыток анархистов создать многочисленную и разветвленную вооруженную организацию.
В 1907 году многие анархистские группы, действовавшие на западе Российской империи, в том числе в Белостоке, Киеве, Одессе, Екатеринославе и других городах западных губерний, были существенно ослаблены прокатившейся волной арестов их участников, гибелью многих активистов в перестрелках с полицией и военными. Скрываясь от полиции, многие активные анархисты оказались за границей. Роль центров русской анархической эмиграции играли Женева и Париж. Именно в этих городах действовали две наиболее значительные эмигрантские анархистские группы со своими периодическими изданиями.
В Женеве существовала группа «Буревестник», печатавшая с 20 июля 1906 года одноименную газету. Ее деятельностью руководил ветеран анархо-движения Мендель Дайнов. Этот человек еще в 1900 году играл ключевую роль в создании Группы русских анархистов за границей – одной из первых русских анархистских организаций. Группа «Буревестник» придерживалась относительно умеренных позиций и ориентировалась на «хлебовольчество» – анархо-коммунистическое направление, теоретиком которого считался знаменитый Петр Кропоткин. «Хлебовольцы» выступали за организацию массовых выступлений крестьян и рабочих, развитие профсоюзного движения и достаточно прохладно относились к практике индивидуального террора.
В Париже с декабря 1906 года издавалась газета «Бунтарь» – орган одноименной группы более радикального, чем «Буревестник», толка, наследовавшей более радикальную линию чернознаменцев. Если хлебовольцы своей социальной базой считали крестьян и промышленных рабочих, то их более радикальные идейные родственники призывали ориентироваться на городской и сельский люмпен-пролетариат, даже на мелких уголовников, поскольку они считались наиболее обездоленными и озлобленными на буржуазию и государство представителями российского населения. Чернознаменцы призывали организовать повсеместное вооруженное сопротивление власти, при этом придерживаясь идеи «безмотивного террора».