— Заказывали знакомые.
— Сколько же у вас найдется таких знакомых?
— Не считал, но вы необъективны, я буду жаловаться, прошу разрешения на встречу с прокурором.
— Постановление об аресте подписано прокурором, но коль вы требуете, то мы предоставим вам возможность переговорить с ним.
Встреча состоялась, и прокурор подтвердил:
— Вы совершили тяжкое преступление и привлекаетесь к уголовной ответственности. Предварительные меры — содержание под стражей — приняты законно.
Сидя под арестом, Недалекий лихорадочно думал, как сбить следователя с правильного пути. И вдруг ухватился за мысль, которая показалась ему спасительной: а что, если я встретил, конечно, случайно, земляка на территории Польши и он попросил меня отвезти обивку для мебели знакомым. Записал мой адрес, телефон, я, в свою очередь, его, но потерял бумажку. Зовут моего земляка Федор Ефимович…
Но это была только первая часть версии, сочиненной Недалеким. Дальше он брался утверждать, что оставил у Федора Ефимовича машину, и тот загружал ее без него. Утром, мол, наш горе-турист выехал в направлении границы и только в таможне узнал, что его земляк передал знакомым не ткань для обивки мебели, а большое количество кристалона, парики, японские платки и другие товары. Следовательно, он всего лишь жертва собственной доверчивости и человеческого коварства. Пусть ищут «Федора Ефимовича» на территории Польши.
Рапота до конца выслушал доказательства задержанного:
— Вы долго думали над этим? — спросил следователь.
— Почему вы задаете этот вопрос?
— Долго ли вы думали над этой версией?
— Это правда.
— Что же, придется проверить.
— Вы необъективны.
— В чем выражается моя необъективность? В том, что буду проверять выдвинутую вами версию?
Недалекий молчал.
— Вы знаете фамилию того, кто загружал товары в Катовице?
— Нет.
— И вам все это доверили?
— Как видите.
— Значит, вы знали, что перевозите?
— Не знал.
— Вы просили таможенника не досматривать машину.
— Это неправда.
— Но при этом присутствовали и другие лица.
— Это неправда.
— Тогда придется вызвать их и устроить вам очную ставку.
— Согласен.
Затем Недалекий заявил:
— Прошу дать мне лист бумаги, хочу написать заявление на имя прокурора области, чтобы вас отстранили от следствия по моему делу. Вы ведете расследование с предубеждением.
— Прошу объяснить, в чем вы усматриваете мою необъективность?
— Вы придираетесь ко мне.
— Нет, арестованный, не придираюсь, я изобличаю вас вашими же заявлениями. Если хотите, вот вам лист бумаги, пишите.
Через день заявление Недалекого лежало на столе прокурора, а вскоре обвиняемый получил ответ: «Оснований для отвода следователя по вашему делу нет. Следствие ведется объективно».
На очередном допросе Рапота спросил:
— Скажите, обвиняемый, вы и сейчас настаиваете на версии относительно случайного знакомства в Катовице?
— Настаиваю. Кстати, я хочу внести дополнение: то, что я встретился с мужчиной в Катовице, может подтвердить Екатерина Трепехальская, находившаяся в то время в Польше. Она видела меня с ним вместе.
— Хорошо, допросим Екатерину Трепехальскую, а также через польских коллег попытаемся разыскать и вашего знакомого.
Вызванная на допрос Трепехальская дала обстоятельные показания о своих дружеских отношениях с семьей Недалеких.
— Вы ездили с Недалеким в Катовице?
— Я его встретила в Катовице, но ездила туда поездом.
— Где именно вы встретили Недалекого?
— На одной из улиц, случайно.
— Вы видели его одного?
— Да, он был один.
— И никто посторонний, когда вы беседовали, к вам не подходил?
— Нет, никто. Правда, какой-то гражданин попросил у Недалекого прикурить — и больше ничего.
— Возможно, между ними произошел какой-то разговор?
— Нет, никакого разговора не было.
Во время очной ставки Трепехальская подтвердила свои показания.
Из Польши пришло сообщение, что никакого «Федора Ефимовича» там не было и в помине.
По делу Недалекого были проведены очные ставки, собраны данные в отношении того, где он лично покупал товары, и виновный предстал перед судом.
Суд признал Степана Недалекого виновным и определил ему меру наказания — лишение, свободы сроком на восемь лет.
Любащенко ИванБЕЗ ПРАВА НА ОШИБКУ
Было теплое июльское утро. Солнце, вынырнув из-за кромки леса, озарило окна вагонов скорого поезда. Роберт Кристнер заворочался и открыл глаза. Задернул на окне занавеску и посмотрел на часы. Поезд приближался ко Львову.
Старинный украинский город встретил американского туриста утренней прохладой. Он легко сошел по ступенькам вагона. Подтянутый, элегантный, с портфелем в левой руке. Следом за пассажиром шел носильщик с увесистым чемоданом из желтой кожи. Наняв такси, Кристнер поехал в гостиницу «Интурист». Примерно через час, посвежевший от принятого душа, он вышел из гостиницы. На нем был серый костюм, модные туфли с блестящими застежками.
Уверенным шагом турист направился вдоль проспекта Т. Г. Шевченко к троллейбусной остановке. Со стороны могло показаться, что Кристнер хорошо знает Львов. На самом же деле, он попал сюда впервые. Расположение же улиц, площадей, направления маршрутов городского транспорта, дислокация промышленных объектов были знакомы ему по путеводителям, подробным описаниям, хорошо изученным задолго до приезда в этот город.
На нужной остановке Кристнер сошел с троллейбуса, снова оглянулся по сторонам и свернул в боковую улочку. Внимательно рассматривал дома, заборы, заводские корпуса. У одного из важных промышленных объектов американец на минуту задержался. Прошел дальше, потом возвратился на старое место. Заметив невдалеке сквер, утопающий в густой зелени, он направился туда.
Вскоре Кристнер снова был в троллейбусе, который вез его в центр города. Он и не предполагал, что на его появление у важного промышленного объекта кто-то мог обратить внимание. Но его заметили молодые рабочие. И не только заметили — наблюдали некоторое время за ним, видели, как фотографировал их родной завод.
И пока американец ехал в гостиницу, разговор о нем уже вели львовские чекисты.
Полковник Иван Петрович Череваш срочно пригласил к себе Кузнецова.
— Есть новое задание, Иван Иванович, — обратился он к нему.
— Слушаю вас…
— У одного из львовских заводов появился человек с фотоаппаратом. По виду иностранец. Сделал несколько снимков предприятия. Потом сел в троллейбус и поехал по направлению к центру. Думаю, следует расспросить служащих «Интуриста».
Кузнецов не мешкая вызвал машину и буквально через пятнадцать минут был уже в гостинице. Администратор — светловолосая, симпатичная девушка, взглянув на ручные часы, сообщила:
— Да, сегодня утром, около трех часов тому, к нам прибыл новый жилец…
Открыла журнал регистрации и добавила:
— Роберт Кристнер, 1933 года рождения, уроженец Сан-Антонио, штат Техас. В настоящее время проживает в штате Невада, является служащим библиотеки конгресса США и аспирантом Джорджтаунского университета. Советский Союз посетил в качестве туриста.
— Как он одет? — спросил Иван Иванович.
— Право, не заметила…
Дежурная по этажу, где занял номер-люкс американец, дала о нем более подробные сведения:
— Гость занял номер примерно в десять. Минут через сорок вышел из него переодетый в серый костюм, в скрипучих бежевых туфлях с застежками. — Она подумала, потом добавила: — У иностранца был фотоаппарат. Он спустился вниз. С тех пор я не видела его.
Это описание полностью совпадало с тем, которое составили звонившие к ним в управление молодые рабочие. Иван Иванович вышел из гостиницы и смешался с толпой. Он прохаживался по тротуару и внимательно наблюдал за входом в «Интурист». Наконец интересующий Кузнецова человек появился у гостиницы.
Кристнер поднялся в номер, переоделся и спустился в ресторан. После завтрака опять направился к троллейбусной остановке. Целый день колесил по городу. Его видели возле памятника Мицкевичу, у проходной городка воинской части, рядом с Доминиканским костелом, в аэропорту, на железнодорожной станции… Памятники старины турист фотографировал открыто, не таясь. Военный городок сфотографировал из-за кустов, а в аэропорту и на железнодорожной станции делал какие-то записи в блокноте. В тот день успел побывать и в квартирах некоторых львовян. Направлялся он туда уверенно, будто к давним знакомым. В гостиницу возвратился лишь когда стемнело.
Поздно вечером, сидя в своем кабинете, Кузнецов размышлял о странном поведении туриста. Куда он торопится? Целый день на ногах, целый день колесит по городу, не боясь вызвать подозрение. А может быть, он не разведчик, а просто турист? Тогда почему украдкой фотографирует важные объекты. Зачем понадобилась ему записная книжка в тех местах, которые не должны интересовать туристов? А если допустить, что хозяева Кристнера дали ему на пребывание во Львове совсем мало времени.
Тут Кузнецова вызвал Череваш. Первым делом полковник спросил:
— Как вел себя наш подопечный?
— Судя по всему, он очень старательно выполняет чье-то задание.
— Что ж, интересно… — неопределенно протянул Череваш.
— Конечно, голыми руками его не возьмешь, — продолжал Кузнецов. — То, что Кристнер фотографировал завод, военный городок, железнодорожный узел, аэропорт, — уже в какой-то степени доказательство, что этот турист разведчик. Но в случае задержания он может сослаться на то, что фотографировал эти объекты просто ради интереса. Доказательство, что американец шпион, кроется в его снимках и записной книжке. Интересен такой факт: когда фотографировал памятник Мицкевичу, Доминиканский костел, тогда записной книжки не вынимал. В аэропорту же, на железнодорожной станции ему она вдруг понадобилась. Причем записи делал торопливо, украдкой, оглядываясь при этом по сторонам.