Желавший продолжить свой рассказ, Ван ограничился этим и надолго умолк. Чжоу, не в силах больше ждать, дотронулся до его колена.
– Что же было потом?
– Потом мы разговаривали.
– А после того, как поговорили?
– Девушка поиграла для меня на свирели. Мне показалось, что это была музыкальная пьеса «Ветер, унесший цветы сливы»…
– И это все?
– Нет, после этого мы снова разговаривали.
– А потом?
– А потом я вдруг проснулся. Проснувшись, обнаружил, что я сплю на том же судне. За окном каюты, куда хватало глаз, расстилалась залитая лунным светом бескрайняя гладь воды. Об охватившей меня тогда тоске я уже говорил, но никому на свете не дано понять ее.
С тех пор меня не оставляют мысли об этой женщине. Вернувшись в Цзиньлин, как это ни удивительно, я каждую ночь, стоит мне только заснуть, обязательно вижу во сне тот дом. Мало того, позавчера ночью я подарил той женщине веер, украшенный двумя рыбками из драгоценного камня, а она, сняв с пальца золотое кольцо с яшмой, отдала его мне. Проснувшись, я увидел, что веер исчез, но зато у подушки лежало кольцо. Поэтому я не думаю, что мои встречи с женщиной просто сон. Но если это не сон, то что же?.. Я теряюсь в догадках.
Если сон, то я видел ту девушку только во сне. Более того, я даже не знаю, существует ли она на самом деле. Но даже если ее нет на свете, все равно не думаю, что настанет такое время, когда она уйдет из моего сердца. Мне кажется, что до конца своих дней я буду вспоминать и пруд, и виноградник, и зеленого попугая, а с ними вместе девушку, которую я все еще вижу во сне. Вот и весь мой рассказ.
– Действительно, это не любовные дела, свойственные умному человеку.
Чжоу с жалостью посмотрел на Вана:
– С тех пор ты так ни разу и не был в том доме?
– Да. Ни разу не был. Но дней через десять собираюсь снова съездить в Сунцзян. Когда буду проплывать мимо Вэйтана, я хочу еще раз обязательно пристать к тому дому с вывешенным флагом.
Действительно, через десять дней Ван, как и в прошлый раз, сел на судно и поплыл вниз по реке в Сунцзян. Когда он вернулся… все его многочисленные друзья, и в первую очередь Чжоу, были поражены красотой девушки, приплывшей вместе с ним на судне. Это была та самая девушка в окне с зеленым попугаем, которая прошлой осенью тихонько наблюдала за Ваном сквозь неплотно задернутую занавеску, – он постоянно видел все это во сне.
– С ней, конечно, было связано и нечто загадочное. В какой-то момент у моей подушки появился веер, украшенный рыбками из драгоценного камня…
Чжоу всем и каждому передавал то, что рассказал ему Ван Шен. Последним, кто это пересказал, был литератор Цюйю из Цяньтана. Используя рассказ Вана, он написал прекрасные записки «Удивительная встреча в Вэйтане»…
Писатель. Ну как, подходит?
Редактор. Да, очень романтическая история. В общем, я возьму вашу миниатюру.
Писатель. Подождите. Это еще не конец. Итак, «написал прекрасные записки „Удивительная встреча в Вэйтане“»… я дошел до этого.
Однако ни Цюйю из Цяньтана, ни даже Чжоу и другие друзья Вана не знали о разговоре между ним и девушкой, когда корабль, на котором находилась эта супружеская пара, отошел от питейного заведения в Итани.
– Ну что ж, спектакль закончился благополучно. Сколько раз я пугал твоего отца романтической ложью о том, что каждую ночь вижу тебя во сне.
– Меня тоже это беспокоило. Но ты ведь точно так же лгал своим друзьям из Цзиньлина?
– Тоже лгал. Сначала я им ничего не говорил, но, когда друзья случайно увидели это кольцо, мне пришлось рассказать им о сне, который предназначался только твоему отцу.
– Значит, правду, кроме нас с тобой, не знает ни один человек? И о том, что ты прошлой осенью тайком пробрался в мою комнату…
– Знаю я. Только я.
Вдруг оба они испуганно посмотрели в ту сторону, откуда доносился чей-то голос. И тут же расхохотались. На Вана и девушку мудро смотрел зеленый попугай, сидевший в клетке, которая висела на мачте…
Редактор. Эта часть лишняя. Вам не кажется, что она сведет на нет столь драгоценный читательский интерес? Если эта миниатюра будет публиковаться в журнале, я бы хотел, чтобы вы вычеркнули последнюю часть.
Писатель. Но это еще не конец. Есть еще продолжение, так что потерпите и послушайте, пожалуйста.
Однако ни Цюйю из Цяньтана, ни даже счастливые супруги Ван не знали о разговоре между родителями девушки, происшедшем после того, как судно покинуло Итань. Стоя в тени росших у самой воды ив и софор, они, приложив руку козырьком, провожали глазами плывущее судно.
– Ну, старая.
– Ну, старый.
– Спектакль закончился благополучно, что может быть большим счастьем.
– Действительно, такое счастье вряд ли посетит нас еще когда-нибудь. Но как же трудно было мне слушать эту мучительную ложь, которой нас кормили дочь и жених. Ты, старый, говорил мне, чтобы я молчала, будто ничего не знаю, я изо всех сил старалась не проговориться, но они ведь и без этой лжи могли соединить свои жизни…
– Ты обязательно должна сказать какую-нибудь гадость. Это же ложь, в которой и дочь, и жених проявили бездну мудрости и вышли из затруднительного положения. Кроме того, нужно понять и жениха: он, наверное, думал, что, не прибегнув ко лжи, вряд ли сможет легко получить нашу единственную дочь. Зачем же ты так говоришь, старая? Разве плакать нужно по поводу такой счастливой свадьбы?
– Старый, но ведь это ты плачешь, а я вслед за тобой…
Писатель. Еще пять-шесть страничек, и все. Я сейчас прочту то, что осталось.
Редактор. Нет, хватит. Дайте мне вашу рукопись, пожалуйста. Если я молча соглашусь с вами, ваше произведение будет становиться слабее и слабее. Я думаю, что, если бы вы остановились на полпути, было бы еще лучше, но… Поскольку я беру вашу миниатюру, исходите из этого.
Писатель. Мне бы не хотелось завершать этим, но…
Редактор. О-о, если вы не поспешите, не успеете на пятичасовой скорый. О рукописи не беспокойтесь, лучше вызовите побыстрее машину.
Писатель. Что вы говорите? Это ужасно. До свидания. Рад был познакомиться.
Редактор. До свидания. Будьте здоровы.
1923
Две Комати
Оно-но Комати[50] сидит у ширмы и читает книгу. Неожиданно появляется посланец Обители мрака. Это смуглый молодой человек. Уши как у зайца.
Комати (удивленно). Кто это? Ты?
Посланец. Посланец Обители мрака.
Комати. Посланец Обители мрака?! Значит, я умру? И покину этот мир? О-о, подожди немного. Мне еще только двадцать один. Я красивая, цветущая. Помоги мне как-нибудь остаться в живых.
Посланец. Ничего не выйдет. Я посланец, который не может сделать снисхождение никому, даже императору.
Комати. Неужели тебе неведомо сострадание? Я умру, и ты сам увидишь последствия этого. Что станется с генералом Фукакусой?[51] Ведь я договорилась встретиться с ним. Мы как слитые в одну две птицы, как слитые в одну две ветви – нас не разлучить. Стоит мне подумать о нашем договоре, сердце разрывается. Если он узнает о моей смерти, то просто умрет с горя.
Посланец (разочарованно). Умереть от горя было бы для него счастьем. Ведь он так любил тебя… Но здесь уж ничего не поделаешь. Ладно, пошли в Ад.
Комати. Невозможно. Невозможно. Неужели тебе еще это не известно? Я не принадлежу только себе. Я несу в себе ребенка, зачатого от генерала. Если я сейчас умру, то умрет и ребенок, мой любимый ребенок. (Плачет.) Неужели тебе это безразлично? Неужели тебя не волнует, что ребенок из тьмы снова попадет во тьму?
Посланец (испуганно). Ребеночка, конечно, жалко. Но у меня приказ Властителя Ада, так что давай, пошли. Ад не так плох, как о нем думают. Рано или поздно туда отправляются и красавицы, и гении.
Комати. Ты дьявол? Или бес? Если я умру, умрет и генерал. Умрет и ребенок, зачатый от него. Умрут трое. Нет, не только они. Обязательно умрут и мои старенькие отец и мать. (Плачет еще громче.) Тебе, посланцу Обители мрака, я кажусь хотя бы чуточку красивой?
Посланец (растерянно). Я бы хотел тебе помочь, но…
Комати (словно ожив, поднимает голову). Ну так помоги же мне как-нибудь. Продли, пожалуйста, мне жизнь, ну хотя бы на пять, хотя бы на десять лет. Всего лишь пять, всего лишь десять лет – чтобы ребенок успел вырасти. Неужели даже это, по-твоему, невозможно?
Посланец. Срок значения не имеет, но, если я не приведу тебя, нужна другая. Одного с тобой возраста…
Комати (возбужденно). Тогда возьми любую. Среди служанок есть несколько женщин моего возраста. К примеру, Акоги или Комацу – все равно. Какая тебе понравится, ту и бери.
Посланец. Нет, у нее должно быть такое же имя, как у тебя, – Комати.
Комати. Комати! Неужели нет никого по имени Комати? О-о, есть. Есть. (Истерично смеется.) Есть такая Тамацукури-но Комати[52]. Возьми ее, пожалуйста, вместо меня.
Посланец. Возраст ее такой же, как у тебя?
Комати. Да, она примерно одних со мной лет. Правда, некрасивая. Но ведь внешность, наверное, значения не имеет?
Посланец (радостно). Чем хуже, тем лучше. Такой можно и не сочувствовать.
Комати (оживленно). Тогда и возьми ее с собой. Она сама говорила, что лучше оказаться в Аду, чем жить на этом свете. У нее никого нет.
Посланец. Хорошо. Возьму ее с собой. А ты береги ребеночка. (Горделиво.) Посланец Обители мрака тоже имеет понятие о сочувствии.
Комати. Итак, я спасена. Это провидение богов и будд, которым я ежедневно молюсь. (Сложив ладони.) Бесчисленные боги, пусть во всей Вселенной воцарится правда.
Посланец Обители мрака идет по дороге в Ад, неся на спине Тамацукури-но Комати.