Речь Санэмона снова прервалась. Молчал и князь, ожидая продолжения рассказа.
– И вот они встали друг против друга и изготовились, не спуская глаз с кончиков мечей, но никто не начинал первым. И тут, улучив момент, Тамон попытался коснуться головы Кадзумы. Издав воинственный клич, Кадзума блестяще отразил этот удар и в то же мгновение коснулся запястья Тамона. Моя несправедливость началась с этой минуты. Я, несомненно, расценил этот удар Кадзумы как победу. Но чуть только я мысленно сказал себе: «Это победа!» – как тут же подумал – а не был ли удар слишком слаб?.. Моя решимость притупилась. И я не поднял веер над головой Кадзумы, хотя именно так надлежало бы поступить… Противники снова некоторое время стояли неподвижно, следя друг за другом. На этот раз Кадзума сделал выпад, стараясь коснуться мечом запястья Тамона. Тамон отразил удар и, в свою очередь, коснулся руки Кадзумы. Удар Тамона был, пожалуй, слабее, чем тот, который нанес ему ранее Кадзума. И уж во всяком случае, этот удар не мог бы считаться более удачным… Но в ту же секунду я поднял веер над головой Тамона. Иными словами, победа в первой схватке была присуждена Тамону. «Что я наделал!» – пронеслось в моей голове, но в то же время какой-то голос словно шепнул мне: «Нет, судья ошибиться не может. И если сейчас мне кажется, будто я совершил ошибку, то лишь потому, что я слишком благоволю к Кадзуме…»
– Что же было дальше? – не без некоторой досады осведомился князь Харунага, потому что Санэмон снова погрузился в молчание.
– Противники опять встали в позицию. На этот раз выдержка была самой долгой. Внезапно Кадзума скрестил свой меч с мечом Тамона и вдруг молниеносным движением коснулся горла противника. Удар был сильным и точным. Но в следующую секунду меч Тамона коснулся головы Кадзумы. Я поднял веер совершенно прямо, чтобы провозгласить ничью. Однако в действительности, кто знает, возможно, тут не было настоящей ничьей… Возможно, я затруднился определить, чей выпад был сделан раньше… Но нет – меч коснулся горла, пожалуй, раньше, чем другой меч – головы… Так или иначе, после провозглашения ничьей противники в третий раз изготовились к схватке и снова встали в позицию, следя друг за другом. И опять первым начал Кадзума. Он попытался еще раз коснуться горла Тамона. Однако на этот раз он слишком высоко поднял кончик меча, и Тамон сделал попытку достать грудь противника, целясь ниже… Еще минут десять после этого продолжался яростный поединок. Но под конец Тамон достал мечом голову Кадзумы…
– И этот удар?..
– Был блестящим и точным. Теперь действительно каждый мог ясно видеть преимущество Тамона. Эта неудача распалила Кадзуму. Видя его волнение, я стал еще сильнее желать ему победы. Но чем больше я ее хотел, тем сильнее, говоря честно, колебался, не решаясь поднять веер над головой Кадзумы. Противники снова обменялись ударами. И вдруг Кадзума – не могу понять, что он задумал, – попытался придвинуться вплотную к Тамону. Я говорю, что не понял его намерений, потому что обычно Кадзума никогда не применял прием сближения… Я затаил дыхание. И неудивительно – Тамон приоткрыл грудь и в ту же секунду блестящим ударом коснулся головы Кадзумы… Этот последний тур был поистине пустым и бесплодным… И в конце концов я в третий раз поднял веер над головой Тамона… В этом и состоит та небеспристрастность, о которой я говорил вам. Возможно, я добавил одну-единственную лишнюю пушинку на чашу моих душевных весов… Но равновесие нарушилось, и Кадзума проиграл столь важный для него поединок. И сейчас мне кажется, что гневался он, в сущности, справедливо…
– Значит, по этой причине ты и догадался, что напал на тебя Кадзума?
– Не уверен, ваша светлость. Но сейчас, перебирая все в памяти, я готов думать, что сознание вины жило где-то в глубине моей души. И теперь, пожалуй, я склонен считать, что именно чувство вины и подсказало мне правильную догадку: это Кадзума!
– Значит, ты сожалеешь о его смерти?
– Да, ваша светлость. А главное, как уже доложил вам, считаю непростительным, что так жестоко отнял жизнь у самурая, вассала вашей светлости… – И Санэмон, оборвав речь, снова опустил повинную голову. На лбу его, несмотря на декабрьскую стужу, выступили капельки пота. Князь Харунага, настроение которого между тем незаметно исправилось, несколько раз энергично кивнул, как бы соглашаясь с собственными мыслями.
– Так-так… Я понимаю, что у тебя на сердце. Возможно, что ты дурно поступил. Но тут уж ничего не поделаешь… Однако впредь смотри, чтобы… – Не договорив, Харунага бросил быстрый взгляд на Санэмона. – Когда ты наносил первый удар, ты уже знал, что перед тобой – Кадзума. Почему же ты все-таки убил его?
В ответ Санэмон решительно вскинул голову. В глазах его, сверкавших на смуглом лице, зажглось прежнее непреклонное выражение.
– Я был обязан убить его! Санэмон – слуга вашей светлости. И, кроме того, самурай. И как ни жаль мне Кадзуму, бандита я пожалеть не мог!
1924
Месть Дэнкити
Эта история о мести примерного сына Дэнкити врагу своего отца.
Дэнкити – единственный сын крестьянина из деревни Сатиями уезда Миноти области Синсю. Отец Дэнкити, Дэндзо, любитель выпивок, азартных игр и перебранок, по-видимому, считался в деревне человеком непутевым.
Примечание 1. Иные рассказывают, что мать Дэнкити умерла от болезни на следующий год после его рождения, другие – что завела себе любовника и сбежала с ним.
Примечание 2. Но как бы оно ни было в действительности, бесспорно одно – к моменту начала истории ее уже не было в живых.
Рассказ начинается с 7-го года Тэмпо, когда Дэнкити было двадцать (по другой версии – пятнадцать) лет. Однажды из-за какого-то пустяка Дэнкити «прогневал некоего ронина из Этиго по имени Хаттори Хэйсиро и едва не был зарублен им». Профессиональный фехтовальщик, Хэйсиро служил тогда телохранителем у заядлого игрока Бундзо из Касивары. Надо, правда, признать, что относительно приведшего к ссоре «пустяка» есть несколько разных точек зрения.
Во-первых, по записи из «Дорожной тушечницы» Тасиро Гэмбо, Дэнкити привязал к узлу волос на затылке Хэйсиро воздушного змея.
А вот в храме Дзисёдзи (секта Хзёдо) деревни Сатияма, где находится могила Дэнкити, раздают ксилографические книжицы с «Житием почтительного сына Дэнкити». Если верить житию, Дэнкити вообще ничем не провинился. Просто, когда он удил рыбу, случайно оказавшийся рядом Хэйсиро пытался отнять у него рыболовные снасти.
И наконец, в одной из глав «Жизнеописаний крестьянских подвижников чести» Коидзуми Косё говорится, что Хэйсиро лягнула, сбросив в грязь рисового поля, лошадь, которую вел в поводу Дэнкити.
Примечание 3. Во всяком случае, одно несомненно – в порыве гнева Хэйсиро бросился на Дэнкити с обнаженным клинком. Преследуемый Хэйсиро, Дэнкити взбежал по склону холма, где на поле его отец Дэндзо как раз обрабатывал тутовник. Видя грозящую сыну опасность, он спрятал его в картофельной яме – так называется небольшой, в один дзё, погреб для хранения картофеля. Прикрывшись в погребе соломенными мешками, Дэнкити притаился. Примчавшийся сразу же вслед за ним Хэйсиро спросил: «Старик, старик, куда побежал мальчишка?» – но Дэндзо, тертый калач, обманул его: «Вон по той дороге, барин». Хэйсиро бросился было в том направлении, но, заметив, что Дэндзо плутовато высунул язык, с криком «Ах ты, мужик чумазый, ты еще смеешь…» (далее страница попорчена жучками и 11 иероглифов неразборчивы) осыпал Дэндзо пинками. Тот же, человек отчаянный, не стерпел оскорбления и, желая показать обидчику, чего стоит чумазый мужик, тут же в бешенстве схватился за мотыгу.
Оба были достойными соперниками и потому долги (очевидно, ошибка в слове «долго») бились друг с другом…
Но на то Хэйсиро и профессионал – измотав соперника, он отвел удар мотыги и в тот же миг вонзил меч в плечо Дэндзо…
Потом, не давая ему бежать, нанес, размахнувшись сверху вниз, сильный удар…
Дэнкити он так и не обнаружил. Неторопливо вытер меч и пошел себе дальше («Дорожная тушечница»).
Когда мертвенно-бледный Дэнкити выбрался из погреба, у корней только что пустившего почки тутовника лежало лишь бездыханное тело его отца. Прижавшись к нему, Дэнкити надолго застыл в неподвижности. Но странное дело – ни слезинки не увлажнило его ресниц. Зато он ощущал, как некое чувство огнем жжет его сердце. Это был гнев на самого себя, ничего не сделавшего для спасения отца. Гнев, не знающий иного способа удовлетворения, кроме мести любой ценой.
Вся последующая жизнь Дэнкити, можно сказать, была всецело посвящена утолению этого гнева. Схоронив отца, он поселился в качестве слуги у живущего в Нагакубо дяди. Дядя его, Масуя Дзэнсаку (по другой версии – Дзэмбэй), был весьма предприимчивым владельцем постоялого двора.
Примечание 4. Живя в комнате для прислуги, Дэнкити обдумывал способы мести. Относительно этих способов следует подвергнуть краткому рассмотрению все варианты истории, чтобы решить, какая из них правдоподобнее.
(1) По версии, содержащейся в «Дорожной тушечнице» и «Жизнеописаниях крестьянских подвижников чести», Дэнкити знал, кто его враг. Но из «Жития Дэнкити» явствует, что, до того как он узнал имя Хаттори Хэйсиро, «трижды выпадал звездный иней», то есть прошло три года. Кроме того, и в главе «О Дэнкити» из «Древесной листвы» Минагавы Тёана отмечено: «Прошло несколько лет».
(2) Из «Жизнеописания крестьянских подвижников чести», «Японского Гувантина» (автор неизвестен) и других источников следует, что наставником Дэнкити в фехтовании был ронин Хираи Самон. Похоже, Самон обучал детей из Нагакубо чтению и каллиграфии, а желающим давал уроки фехтования школы Хокусин Мусо, но в «Житии», «Тушечнице» и «Листве» утверждается, что Дэнкити научился фехтованию сам. «Или дерево врагом называл, или нарекал камень именем Хэйсиро» и усердно упражнялся.
Между тем в 10-м году Тэмпо Хэйсиро нежданно исчез куда-то. Правда, вовсе не из-за того, что узнал об охотящемся за ним Дэнкити. Просто пропал, как это вообще бывает со странствующими ронинами. Дэнкити, конечно, приуныл. Одно время его даже мучила тягостная мысль: «Уж не хранят ли моего врага сами боги и будды?» Теперь для совершения мести нужно было странствовать. Однако образ жизни Дэнкити не позволял ему отправиться неведомо куда. Полный отчаяния Дэнкити постепенно пристрастился к кутежам. «Жизнеописания крестьянских подвижников чести» так объясняют эту перемену: «Он искал знакомств среди игроков, очевидно рассчитывая узнать местонахождение своего врага». Впрочем, возможно, это просто еще одно предположение.