Теперь она стоит рядом с ведущим, получая свою награду и, судя по всему, похвалу.
Думай.
Я должен последовать за ней. Должен подойти к ней, застать врасплох. В этом деле мне нужно быть умнее. Навык, отработанный годами требует, чтобы я действовал осторожно, обдуманно.
Но разве это весело?
Я буду обращаться с ней так же деликатно, как она обращалась с моим отцом.
Я хочу увидеть, как она корчится, как изо всех сил старается сохранить свою маску. А когда в моем распоряжении будет публика, ее личность окажется под угрозой, и ей придется одновременно справляться со мной и отыгрывать свою роль.
И вот я открываю рот.
— Итак, Тень готова к следующему раунду?
Я практически кричу.
Ее голова резко поворачивается в мою сторону, что я стараюсь не обращать внимания на воспоминания о том, как она расслаблялась при звуке моего голоса. Ее глаза перебегают от лица к лицу. Ищущие. Бешеные. Испуганные.
А потом эти глаза цвета океана впиваются в мои.
Этот взгляд искрит электричеством, хотя и не так, как раньше. Невидимая нить между нами теперь переплетена с нашим прошлым, настоящим и будущим — со всем, чем мы когда-то были, и всем, чем мы являемся сейчас. Это обоюдная враждебность, когда мы оба наконец полностью осознаем, кем являемся друг для друга — ничем. Только оболочка того, что было, и того, что могло бы быть.
Раньше мне нравилась идея утонуть в ее синих глазах. Но теперь, видя, с каким презрением она смотрит на меня, я понимаю, что мне хотелось бы утонуть не в одиночестве, а утащить ее вместе с собой.
— И… — даже голос ведущего не заставляет меня отвести от нее взгляд. — Кто же ты?
Ее пристальный взгляд скользит из-под складок ткани, скрывающих лицо, которое я так хорошо знаю.
Вызов. Я почти слышу ее насмешливый голос, отдающийся эхом в своей голове.
Давай, скажи им, кто ты, принц.
— Пламя, — говорю я, не сводя с нее взгляд.
Ее глаза отрываются от меня лишь на мгновение, чтобы закатиться. Моя улыбка остра, хотя она и не может ее видеть из-за платка, закрывающего нижнюю часть моего лица.
Если она Тень, то я Пламя.
Эта девушка — то, от чего мне не удается сбежать, куда бы я ни пошел, часть ее всегда следует за мной. Где я — там и она. Будь то в реальности или в осколках моей памяти.
А там, где есть Пламя, всегда есть Тень. Она — моя неизбежность.
Ведущий потирает затылок, размышляя.
— Что ж, Пламя, мы не планировали проводить еще один бой…
— Ох, конечно. — я слегка поднимаю руки с извиняющимся видом. — Я понимаю. Тень не сможет выдержать еще один бой сегодня. Не хотелось бы, чтобы он потерял свою серию побед, не так ли?
Когда мои глаза вновь встречаются с ее горящим взглядом, то слегка сужаются. И это мой вызов.
Твой ход, Тень.
Наконец-то молчание толпы нарушают приглушенные шепотки. Ведущий бросает на нее косой взгляд, говорящий о многом. Я загнал ее в угол, поставив под угрозу ее созданный образ. Если она откажется принять мой очевидный вызов, ее репутация окажется под угрозой.
Ее глаза сверлят мои, угрожая испепелить меня на месте. А затем она кивает, медленно и уверенно, заставляя публику гудеть в предвкушении.
— Похоже, у нас будет еще один бой, друзья! — я едва слышу громкий голос ведущего сквозь шум крови в ушах. Ноги сами несут меня к рингу, и каждый миг после каждого шага я думаю о том, как снова прикоснусь к ней. — Но давайте дадим Тени немного передохнуть, хорошо? Это будет справедливо.
Моя голова резко поворачивается в сторону ведущего, ноги замирают. Взгляд скользит к фигуре рядом с ним — облегчение разглаживает ее нахмуренные брови, глаза бегло просматривают толпу.
Потому что она собирается исчезнуть. И я не могу этого допустить.
Мужчина улыбается, вероятно, предвкушая каждую монету, которую заработает благодаря нам.
— Мы скоро начнем.
Толпа продолжает шуметь, делая ставки на своего чемпиона.
Но мой взгляд не отрывается от ее закрытого лица, хотя я помню каждую черточку, скрытую под складками ее платка. Если бы я знал ее хуже, мог бы пропустить важные знаки. Мог бы не заметить, как она небрежно обходит стол, пробираясь сквозь спорящих зрителей.
Словно она действительно соткана из теней.
Я делаю шаг к ней, расталкивая людей, прежде чем она успеет раствориться в суматохе. Уловив движение ее шарфа, я проскальзываю между телами, стараясь не отставать. Люди оборачиваются на мои громкие проклятия. Толпа поглощает ее целиком, но я пробиваюсь к двери подвала, к которой, я уверен, она направляется.
Скрежет стали дает понять, что она вот-вот ускользнет в ночь. Ропот следует за мной, пока я продолжаю пробиваться к двери, приоткрытой настолько, чтобы сквозь нее могла выскользнуть ее знакомая фигура. Распахнув дверь, я бросаюсь вверх по ступеням и оказываюсь в темноте.
Внезапная тишина звенит в ушах, а глаза пытаются привыкнуть к темноте. Приглушенный звук тяжелых шагов заставляет меня резко повернуть голову направо и побежать.
Я едва различаю ее силуэт, который тут же исчезает за очередным поворотом. Я мчусь за ней — ноги трясутся, сердце колотится.
Но она не сможет от меня убежать. И больше всего меня беспокоит то, что она это знает.
Я приближаюсь, улавливая каждый ее поворот, направленный на то, чтобы сбросить меня со следа. От неизбежной встречи нас разделяют всего несколько секунд. Еще мгновение — и она будет преследовать меня не только в кошмарах.
Она поворачивает за угол, и я следую за ней.
Темнота.
Я останавливаюсь, оглядываясь в поисках ее призрачной фигуры.
Ничего.
— Что за черт… — шепчу себе под нос, осторожно продвигаясь по камням. Я осматриваю стены вокруг, пока мой взгляд не поднимается к крыше. Окно находится в центре кирпичей и служит идеальной ступенькой.
Я нашел тебя.
Упираясь ногой в подоконник, я подтягиваюсь, пока не оказываюсь на карнизе. На мгновение замираю.
Я стою так некоторое время со вспотевшими ладонями и пересохшим горлом. Секунды замедляются. Кажется, само время затаило дыхание в ожидании нашей встречи.
Затем оно выдыхает. Время вновь оживает. И я цепляюсь пальцами за край крыши, чтобы подняться. Одним движением я закидываю ноги наверх, и вот я уже стою. Сначала я вижу пустоту. А в следующее мгновение — ее.
— Двинешься, и я воткну этот нож тебе в сердце.
Нет. Здесь есть только ненависть.
Лунный свет отражается от клинка, зажатого между ее пальцами. Она готова нанести удар, ее рука поднята вверх, а голос тверд.
Этот голос.
Он такой же, каким был прежде. Мы оба не изменились, и все же стоим здесь как незнакомцы.
Я сглатываю, открывая рот.
— Это касается и твоих губ, — резко произносит она. Я моргаю, с трудом сдерживая смешок, который она перебивает своими словами. — Единственная причина, по которой я еще не воспользовалась ножом, — это предложение, которое я хочу тебе сделать.
Усмехнувшись, я киваю, губы едва заметно подрагивают под банданой.
Она делает шаг вперед, не опуская оружие.
— Мы возвращаемся в подвал. Сражаемся. И я побеждаю.
Прежде чем я успеваю усмехнуться, она внезапно сокращает расстояние между нами. Словно в напоминание о ее угрозе, я чувствую, как холодный кончик лезвия грубо прижимается к моему горлу.
— Я побеждаю, — продолжает она обманчиво спокойным тоном, — и ты меня отпускаешь.
Я смотрю на нее сверху вниз, на ее лицо, поглощенное тенью.
— А если выиграешь ты… — она сглатывает, крепче сжимая кинжал, который все еще впивается в мою кожу, — я… я тихо вернусь в Илию.
Повисает напряженная тишина. Луна словно наклоняется поближе, чтобы услышать мой ответ. Я прочищаю горло.
— Мне теперь можно говорить или ты меня зарежешь? — Я наклоняюсь к ней, игнорируя жгучую боль от лезвия. — Я знаю, как хорошо у тебя это получается.
Она тихо вздыхает.
— Говори, если собираешься принять мое предложение.
— Я не думал, что ты в том положении, когда можно вести переговоры, — холодно отвечаю я.
— Тебе стоит быть благодарным, что я вообще разговариваю с тобой.
— И почему же? — шепчу я, срывая платок с лица. — Почему бы тебе просто не перерезать мне горло?
Я почти не вижу ее лица, но слышу едва сдерживаемую ярость в ее голосе.
— Будь осторожнее со своими желаниями.
Я приближаюсь, оказываясь опасно близко от нее.
— Ты не можешь этого сделать, не так ли?
— Из всех людей именно ты не должен меня недооценивать, — выдыхает она.
— Тогда сделай это, Грэй.
Вспышка стали устремляется к моему животу, оставляя мою шею обнаженной, и на ней тут же выступила полоска крови. Она ведет клинок вверх, намереваясь вонзить его между ребер и пронзить сердце, которое когда-то билось для нее.
Но она уже сделала это. Уже изувечила ту часть меня, которая еще не стала монстром. Теперь я стою перед ней — мозаика из осколков, весь в острых углах и разбитых частях.
Я перехватываю ее запястье, предвидя этот ход. Она резко вдыхает, когда я выворачиваю ее руку, приближаясь к ее телу.
— Да ладно, — шепчу я ей на ухо, — ты ведь даже не вложила в это свою душу.
Сталь поет, скользя по ножнам, в тишине раздается ее шипение.
И вот я снова смотрю на клинок, острие которого направлено мне под челюсть.
Она не держала этот кинжал с тех пор, как вонзила его в шею короля. Я должен был догадаться, что она вытащит его из ножен на моем боку, его знакомая витиеватая рукоять снова в ее руке. Все, что ей требовалось, — это отвлечь меня и ловким движением воровских пальцев выхватить оружие.
Ее грудь тяжело вздымается, касаясь моей с каждым глубоким вдохом.
— Не думай ни секунды, — шепчет она, — что я не стану твоей погибелью.
Она опасна с этим кинжалом в руках. Я видел, на что она способна с ним, чувствовал его у своего горла столько раз, что успел запомнить толщину клинка, прорезающего мою кожу. У моего горла сейчас то самое оружие, что пронзило моего отца, и держит его убийца. Держит его