Меня снова вызывают в замок, очередная волна лихорадки. Предложения короля заманчивы, но я выполняю свою часть в качестве Целителя и возвращаюсь обратно в трущобы.
Жадно перевернув страницу, я обнаруживаю, что там уже совсем другая тема.
Я встретил девушку из Обычных. Вернее женщину. Живя в трущобах, она подхватила болезнь, которая обычно приводит к смерти. Так получилось, что я нашел ее вовремя. Она красива, и это отвлекало, когда я работал. Казалось, что-то внутри тянуло меня к ней. Я определенно женюсь на ней.
В итоге я добился своего. Женился на ней.
Я собираюсь стать отцом. Алису все утро тошнило, но на ее лице виднелась улыбка. Она убеждена, что будет девочка.
Глаза наполняются слезами, пока я читаю о матери, с которой никогда не встречалась. Сквозь пелену слез, я замечаю дату, и мои пальцы замирают.
— Три недели до моего рождения. — тихо проговариваю я, поднимая взгляд, и замечаю, как Кай пристально следит за мной.
Она потеряла слишком много крови. И я не смог ей помочь. Я чертов Целитель, и не смог спасти ее. Я похоронил ее на заднем дворе вместе с нашим ребенком. Она была права. Это была девочка.
Мое сердце замирает. Время замедляется.
— Я похоронил ее на заднем дворе вместе с нашим ребенком.
Я встряхиваю головой, не обращая внимания на руку Кая на моем колене.
— Я… я не понимаю. Отец говорил мне, что она умерла от болезни, когда я была маленькой, но….
Я замолкаю, пока не нахожу следующую запись.
Я не планировал писать здесь после Алисы. Я даже не планировал продолжать хранить записи после Алисы, но прошлой ночью меня разбудил стук в дверь. Открыв дверь, я никого там не увидел. По крайней мере, я так думал, пока не посмотрел вниз.
И там была она. Малышка.
Кто-то оставил ее на пороге моего дома. Ей, должно быть, не больше нескольких недель, у нее копна серебристых волос и темно-голубые глаза. Она красивая. Алиса прослезилась бы, увидев ее.
Я собираюсь стать отцом. Алиса хотела бы этого. В любом случае, мы уже выбрали для нее имя.
Слеза падает на пергамент, размывая чернила.
Казалось, Кай говорит что-то, но из-за звона в ушах я не могу ничего разобрать. Перед глазами все плывет, сердце бешено бьется, а дыхание перехватывает из-за кома в горле. Я не могу дышать. Я не могу….
— Эй, — грубые руки Кая касаются моего лица, возвращая меня в реальность. — Эй, посмотри на меня. Все в порядке.
Я обнимаю его, отчаянно вытирая слезы, хлынувшие из глаз.
— Нет, со мной не все в порядке! — я, наконец, делаю глубокий вдох и моргаю, пытаясь унять переполняющие меня эмоции. — Это не может быть правдой. Я в это не верю, — бормочу я, повторяя слова Кая. — Это значит… я была сиротой еще до того, как потеряла отца. — Надрывный всхлип срывается с моих губ. — И от этого вся моя жизнь кажется сплошной ложью.
Кай со всей серьезностью качает головой.
— Нет. Твоя жизнь — не ложь, слышишь? — он приподнимает мое лицо, вынуждая посмотреть на него. — То, что в вас течет разная кровь не значит, что он не был твоим отцом. Он растил тебя, как собственную дочь. Он выбрал любить тебя.
Все, что он говорит имеет смысл, и я ненавижу это.
Я хочу злиться, хочу кричать, хочу сидеть здесь и жалеть себя. Потому что какая-то моя часть чувствует себя преданной, обманутой человеком, которого я считала отцом.
Когда руки Кая медленно соскальзывают с моего лица, я молча просматриваю следующую запись. Чувствую на себе его взгляд, ожидающий, что я сломлюсь.
Но я устала быть сломленной. Устала таскать с собой кусочки своей души, которые не могу собрать воедино.
Я всхлипываю, возвращаю взгляд на страницу и бессмысленно продолжаю читать.
Без Алисы, единственная моя цель — Сопротивление. Это все, что заставляет меня двигаться дальше. Это и Пэйдин.
Слезы вновь подают на страницу при виде моего имени. Подушечкой пальца Кай проводит по моей щеке, стряхивая слезу.
— Поговори со мной, — шепчет он, наклоняясь настолько близко, что я не могу не заметить его.
Я качаю головой, пытаясь справиться с эмоциями, подступившими к горлу.
— Так значит, это правда?
Он кивает.
— Рано или поздно правда всплывает наружу.
Я прерывисто вздыхаю, борясь со слезами.
— Я потратила всю свою жизнь на то, чтобы принять тот факт, что никогда не смогу жить по-настоящему. Я из Обычных, и это нормально — я приняла это. Я смирилась с тем, кем не являюсь, и буду жить с этим до конца своих дней. Но….
Он обхватывает мою дрожащую руку, подбадривая меня одним лишь уверенным взглядом.
— Но я ведь уже заплатила по заслугам, разве нет? — слова, вырвавшиеся наружу, не позволяли мне дышать. — Неужели я недостаточно страдала? Я и так уже никто, а теперь еще и никому не принадлежу. Единственное, что в моей жизни было правильным, настоящим и лишь моим, было отнято. — Я делаю прерывистый вздох, бессмысленно глядя на огонь костра. — Как и все остальное.
Он отрицательно качает головой, протягивая руку, чтобы убрать с моего лица выбившиеся пряди.
— Ты не можешь быть никем, когда для кого-то ты все. — Я поднимаю на него глаза, замечая, как он избегает встречи наших взглядов. Ему требуется несколько мгновений, чтобы произнести неуверенные слова. — И такой ты была для своего отца. Неважно был ли он с тобой одной крови и плоти. Он любил тебя больше всего на свете.
Его слова больно бьют по мне, напоминая о том, что это лучше, чем то, что он пережил от человека, который действительно был его отцом. Я умолкаю, пытаясь выровнять свое дыхание. После я перелистываю страницу, несмотря на наворачивающиеся слезы. Я заставляю себя сосредоточиться, чтобы продолжить чтение. Его написанные слова отвлекают меня, а почерк — утешает.
Сегодня на улице я встретил Фатала. Он отвел меня в переулок, и прошептал, что хотел бы помочь с моим замыслом — лишь то, что он был Чтецом Разума, выдало ему мои мысли.
Мы часами говорили о невзгодах на его пути и о его желании, чтобы Обычные и Фаталы вновь обрели свободу. Но сначала мы должны отыскать тех, кто прячется у всех на глазах.
— Калум, — шепотом произношу я, прекрасно зная, кто этот Чтец Разума. Следующая страница содержит набросанные на скорую руку за несколько дней заметки.
Калум нашел нам уже как минимум троих из Обычных. Он бродит по улицам, читая мысли, пока не находит разум, что выдает их секрет. Его метод в разы быстрее моего. Сегодня мы все встретились, чтобы обсудить наши планы.
Несколько наших Обычных не появлялись на встречах уже пару недель. Я начинаю беспокоиться, что с ними что-то произошло. Вероятно, к этому приложили руку Гвардейцы.
Мы расчистили погреб под домом, используя его теперь, как место встречи. Сейчас нас слишком много, чтобы оставаться незамеченными. Я смастерил полку для книг над дверью в погреб, чтобы скрыть вход на случай непредвиденных гостей.
Я листаю страницы, просматривая годы развития Сопротивления.
Я определил лидеров в разные районы трущоб. Больше собираться все вместе у меня дома мы не можем. Теперь для обсуждения нынешнего положения Сопротивления встречаются только наши лидеры. У нас есть планы противостоять королю и его лжи, но мы слишком слабы, что осуществить их сейчас. Может, в ближайшие несколько лет.
— Грэй.
Его голос звучит нежно, пытаясь вывести меня из оцепенения. От беспокойства на его лбу образуется складка, на которую я не обращаю внимания, гневно перелистывая страницы, что остались. Чистый пергамент мелькает передо мной, пока мои пальцы не натыкаются на более длинные записи.
Я совершенно забыл об этом дневнике. Судя по всему прошло уже шесть лет с последней моей записи здесь. Рассказать особо нечего, кроме того, как Пэйдин выросла.
Теперь мне ясно почему ее оставили на моем пороге. Она из Обычных. Ее родители не хотели скрывать ребенка. И, черт возьми, они многое упустили.
В ней течет огонь. Сообразительность. Я тренировал ее по-другому, интенсивнее. Я всегда хотел, чтобы она ощущала себя сильной. И когда я отметил, какой наблюдательной она была в детстве, я принял решение, что лучше будет использовать ее сильные стороны. Так, из ее маленького разума, я вытачиваю оружие, что способно защитить ее. Как экстрасенс, она может больше, чем просто проникнуть в Элиту, больше, чем просто выжить. Она может жить.
Я рассказал ей об Алисе. Все, кроме правды о том, как именно она умерла. Пэй думает, что вскоре после рождения ее унесла болезнь. Я потерял сон в попытках решить, стоит ли мне рассказывать когда-нибудь Пэйдин правду. Но я единственный ее отец, который когда-либо у нее был, а Алиса остается ей матерью, даже после своей смерти.
Чернила растекаются по странице, будто он в спешке захлопывал дневник. Я не обращаю внимания на то, как растет беспокойство на лице Кая, пока мы продолжаем читать следующую страницу, датированную несколькими годами позже.
Я не рассказал ей о Сопротивлении. Я сделаю это. В конце концов. По мере того как она взрослела, становясь старше, мне было все сложнее скрывать это от нее. Не знаю, почему не рассказал ей. Может, не хочу ее впутывать. Может, она все еще остается моей малышкой, несмотря на то, какой сильной она стала. Даже если ей это не нужно, я хочу защищать ее так долго, как смогу. Быть частью Сопротивления опасно. Король теперь знает о нас, его Гвардейцам приказано быть начеку.
Может оно и к лучшему, что она ничего не знает, пока Сопротивление не будет готово начать действовать. Может оно и к лучшему, если она будет оставаться моей малышкой как можно дольше.
Я перелистываю страницу, перед глазами все расплывается.
Ничего.
Пальцами прохожу по уголкам, разделяя каждый лист пергамента, но обнаруживаю их пустыми.