Она заметила, как распухли от поцелуев его губы, и что-то в ней перевернулось. В душе у нее возникло чувство, что они все сделали правильно. Что будущее, которое она хотела построить вместе с ним, реально. Что у нее выросли крылья и она может летать.
— Я хочу сделать это по-настоящему, — выпалила она, и одно из самых важных решений в ее жизни оказалось принято легко и просто.
Просто и правильно, как и должно быть.
— Что именно? — Леонардо смотрел на нее пронзительным взглядом, к нему снова возвращалось его непроницаемое самообладание.
На его лице застыла одна из тех пуленепробиваемых масок, сквозь которые невозможно было проникнуть, и она наконец-то начала понимать этого сильного мужчину. Он был внимателен и обеспокоен ее положением с тех пор, как она вошла в его кабинет. Играя роль ее мужчины, он весь вечер защищал ее от Марио, заботился о ней. У нее не было никаких сомнений, что он будет делать то же самое всю оставшуюся жизнь и в отношении их ребенка, и по отношению к ней.
А ей было нужно, чтобы он был рядом — физически и эмоционально.
Но для него было неприемлемо ослабить защиту, которую он воздвиг в своей душе, показать свою уязвимость, слабость — а он считал свою тягу к ней слабостью. Признаться в том, что он давно хотел ее, было для него уже слишком.
Постоянное одиночество, недостаток общения, длинные тоскливые ночи, сменявшиеся напряженными, занятыми только работой днями… Она наконец-то сбросила весь этот груз, словно цепи, и не собиралась добровольно возвращаться в эту клетку. Она хотела жить своей жизнью. Хотела этого мужчину. Хотела зачать от него ребенка, сделав это с невероятным взаимным удовольствием.
У нее не было ни малейшего сомнения: то, что она начала сегодня вечером, приведет к вполне определенному конечному результату. Видя конечную точку, было легко преодолеть страх. Леонардо и она были разумными взрослыми людьми с очень четкими целями.
— Я хочу зачать ребенка традиционным способом, — произнесла она и, когда он уставился на нее в безмолвном молчании, фыркнула: — Я имею в виду секс, Леонардо.
Глава 6
Лео смотрел на нее, и в голове у него проносились образы обнаженных тел, сплетенных конечностей, движений в едином ритме. Женщина, которую он хотел всегда, наконец-то переместилась в пределы его досягаемости.
Он покачал головой, как будто это движение могло избавить его от этих образов.
— У тебя был очень эмоциональный вечер. — Он нежно провел подушечкой указательного пальца по темным теням под ее глазами. Он был поражен ее стойкостью и силой ее решимости, возбужден дерзостью ее взгляда. — И две очень сложные недели. И твои предыдущие десять лет тоже были очень напряженными.
— Лео…
— Завтра ты об этом пожалеешь. Завтра ты запаникуешь, что мы разрушили границы. Я не воспользуюсь твоим моментом слабости.
Она отстранилась, и в ее глазах вспыхнул гнев.
— Ах, как благородно с твоей стороны. Я уже большая девочка, Лео. Я справлюсь.
— Я понятия не имею, что ты имеешь в виду.
— Просто скажи, что не хочешь спать со мной. Особенно после того, как узнал, что я недостаточно стойкая и слишком эмоциональная, — произнесла она, и в ее глазах промелькнула тень сомнения.
— Боже мой! Неужели ты думаешь, что я мог бы хотеть тебя меньше, потому что ты поддалась шантажу близкого человека, который должен был защитить тебя от негодяя Марио? Ты думаешь, что годы желания исчезнут за один вечер? Если бы все было так просто…
Она облизнула губы, ее сердце бешено стучало.
— Я тебе верю. Но и ты поверь мне.
— Я всегда тебе верил.
— Хорошо. Мне кажется, что туман, в котором я жила, наконец-то рассеялся. Я устала жить в страхе, всегда просчитывая риски, всегда беспокоясь о результате. Я вне себя оттого, что позволила Марио отнять у себя годы жизни. Я в полном негодовании, что сама, по собственной воле отказалась от стольких вещей, которые доставляют мне радость, удовольствие, волнение. Я не хочу беспокоиться об овуляциях, базальных температурах и прочих сопутствующих деталях процедуры ЭКО. Я желаю зачать нашего ребенка, сделав то, о чем я так отчаянно мечтаю.
Ее хриплый возбужденный голос эхом разнесся по оранжерее, и Лео почувствовал, что все его рациональные доводы разбились вдребезги, что он готов сдаться ее настойчивому требованию, их жаркие поцелуи сильно подтопили возведенную им защиту. Тем не менее он искал причины, чтобы убедиться, что это было именно то, чего она хотела.
— Ты не можешь этого сделать потому, что злишься на него.
— Дай мне приблизиться.
В ответ он раздвинул ноги, и она проникла в щель между ними, ее бедра оказались вплотную к его бедрам, его грудь прижалась к его груди, запах его кожи проник в ее ноздри. Ее пальцы, легонько пробежав по его торсу, устремились вверх, по его жилистой шее к подбородку с пробивающейся щетиной. Она наклонилась ближе, ее рот медленно приблизился к его губам. Его руки оставались на ее плечах, слегка надавливая, не давая ей преодолеть последнее расстояние между ними.
— Если ты думаешь, что это какой-то извращенный способ отомстить Марио или мелкое восстание против моей мамы, то ты все неправильно понял, — произнесла она, крепко к нему прижимаясь. — Это все из-за нас с тобой, Лео. Я хочу этого только потому, что мне отчаянно необходимо знать, каково это — почувствовать тебя внутри себя.
— Тогда позволь мне посмотреть на тебя, дорогая.
Неха отстранилась от него, ее сердце все еще колотилось. Ее тело сразу заскучало по его теплу.
— И что же ты видишь?
— Эта влажная футболка заводит меня с тех пор, как я вошел. — Глаза Лео вспыхнули огнем. — Мне бы очень хотелось как следует рассмотреть, что под ней.
— Ты хочешь сказать… здесь?
— Да. — Его губы искривились в плотоядной усмешке. — Ты же хотела сделать все сегодня вечером. Давай прямо здесь и сейчас. — Он оглядел оранжерею, и на его лице появилось отчаянное выражение. — В любом случае это ужасное место нуждается в новых воспоминаниях. Я не мог бы и придумать ничего лучше, чем через несколько лет после всех событий увидеть тебя здесь мокрую, голую, сгорающую от желания.
Этот блеск в его глазах при виде ее воображаемого образа был невероятно сексуален.
— Но…
— Ты передумала, дорогая?
Неха вздрогнула от явного возбуждения, написанного на его лице, от зарождавшейся решимости в его глазах, от невысказанного вызова в каждом движении его тела. Разве этого не было достаточно, чтобы она бросилась в его объятия? Он разденет ее догола, и она окажется беззащитной, безгранично его жаждущей. Леонардо Брунетти был из тех людей, которые дают что-то, требуя взамен всего.
— Я более чем готова.
Неха приподняла подол своей футболки и стянула ее через голову плавным движением, которое своей эротичностью удивило даже ее саму. Его плотоядный взгляд, которым он смотрел на ее розовый бюстгальтер, позволил преодолеть остатки робости. Ведь рядом с ней мужчина — предмет ее мечтаний на протяжении стольких лет.
— Я и забыл, что есть причина, по которой меня так сильно к тебя тянуло столько лет, несмотря на все мои попытки придушить свое желание. Ты сексуальная, дерзкая, и ты погубишь меня, дорогая.
Каждое слово, вылетавшее из его рта, заставляло Неху вздрагивать еще больше.
Хотя в газетах постоянно обсуждалось, что она снова набрала вес или что ее тип телосложения сейчас не в моде, Неха не обращала внимания на критику. Благодаря постоянному позитивному настрою и поддержке матери, которой Неха, будучи подростком, жаловалась на лишний вес, у нее развилось здоровое, без комплексов, отношение к собственному телу.
Она расстегнула застежку бюстгальтера, и тяжелые груди вырвались на свободу. Темный румянец окрасил щеки Лео, когда он увидел это зрелище.
Выпрямившись, она бросила бюстгальтер к его ногам, наслаждаясь неприкрытым желанием на его лице. Ее кожа была влажной и горячей, соски напряжены.
Выдержав его взгляд, она сбросила обувь. Гладкий пол казался удивительно холодным под ее босыми ногами, послужив приятным контрастом с ее разгоряченным телом. Затем она стянула с себя шорты и осталась лишь в белых кружевных трусиках. Неха никогда еще не была так рада тому, что любила дорогое белье, оно было ее единственной слабостью.
Он тщательно осмотрел ее, как будто был полон решимости не пропустить ни дюйма ее обнаженного тела. Сердце ее громко стучало, мысли путались.
— Я рад, что мы с тобой не торопились и что когда-то давно ты решила, что я тебя недостоин. Тот двадцатилетний парень, каким я был тогда, был полон высокомерия, себялюбия и сексуальной энергии. У него не хватало бы здравого смысла, чтобы оценить… — его пристальный взгляд еще раз прошелся по ее обнаженной груди, упругому и одновременно мягкому изгибу живота, сильным бедрам, белым кружевам, едва прикрывающим ее лоно, — такую женщину, как ты. Он бы не знал, что делать с таким смелым, чувственным созданием. Только теперь я могу оценить, какой это щедрый дар — близость с тобой.
Его слова были созвучны ее мыслям. Неха была уверена, что выбрала правильного мужчину, чтобы сделать это.
— Ты хочешь сказать, что у тридцатишестилетнего мужчины есть здравый смысл, но не хватает сексуальной энергии? — поддразнила она.
Он улыбнулся и расстегнул оставшиеся пуговицы на рубашке, сбросив ее с широких плеч.
— Зачем спрашивать, если можно попробовать самой?
В мгновение ока он оказался рядом, его губы впились в ее, руки, как стальные канаты, обхватили ее тело, твердым бедром он раздвинул ее ноги. Она впилась ногтями в мускулы на его спине и бесстыдно потерлась о его бедро.
— Боже, да ты уже вся мокрая, — прошептал он жадно.
Скольжение его твердого торса по ее чувствительным соскам будет ощущением, которое она запомнит до своего предсмертного вздоха. Его руки, казалось, ласкали все ее тело одновременно, вызывая у нее страстные стоны. Удовольствие дрожью проносилось по ее коже, доводя Неху почти до безумия.