– Черт! – не сдерживается он, протягивая руку, чтобы взъерошить длинные волосы на затылке, все еще держа в руке мачете. – Я думал, это будет… Не знаю. Не думал, что все так запущено.
Джейк одним пальцем поправляет солнцезащитные очки на носу, а свободной рукой обнимает Элизу за талию.
– Это же джунгли, чувак. Все возвращается на круги своя в мгновение ока. – Он щелкает пальцами, подчеркивая свои слова.
В этой части острова есть что-то жуткое, что-то тревожное. Может, это напоминание о том, что у этого места есть своя история, причем темная. Что здесь когда-то жили другие люди, и это вовсе не рай, свободный от ужасов современного мира. А может быть, дело в том, как громко, как яростно шумит океан.
Внезапно меня одолевает желание вернуться на наш пляж, в нашу маленькую безопасную гавань.
Но Нико уже раздвигает лианы вдоль взлетно-посадочной полосы кончиком мачете, присаживаясь на корточки, чтобы рассмотреть ее поближе.
– Говоришь, ее использовали во время Второй мировой войны? – спрашивает Амма, присаживаясь рядом с ним.
– Да, это была станция быстрой дозаправки, – сообщает Нико, затем указывает лезвием: – Судя по фотографиям, которые я видел, там хранились баки.
– Где ты видел фотографии? – удивляюсь я, и он, прищуриваясь, смотрит на меня.
– Я посмотрел их перед нашим отбытием.
Для меня это новость, но Амма улыбается, положив руку ему на плечо.
– Здорово, что ты провел небольшое исследование.
Нет ничего необычного в том, как она прикасается к нему, и нет ничего особенного в ее словах. Амма мне нравится, правда нравится. Но глядя на них, так органично смотрящихся рядом друг с другом, я нервничаю, отчего мой желудок сжимается, совсем чуть-чуть. Может быть, потому что я помню тот момент перед отбытием с Мауи, когда я увидела их на палубе «Сюзанны»: они выглядели так, словно им там самое место.
Или, может быть, дело в том, что Амма похожа на нее, на ту самую Сюзанну.
Но откуда бы ни взялось это чувство, оно глупое и нелогичное, и я подавляю его.
– Ты в порядке? – тихо спрашивает Бриттани, появляясь рядом со мной.
– Да, в полном, – киваю я. – Просто мне жарко, я устала, и, наверное, мне не особо интересна Вторая мировая война.
Думаю, Бриттани догадалась, что дело не только в этом, но она лишь улыбается и быстро меня обнимает. Элиза подходит к нам, все такая же красивая, с аккуратной прической, несмотря на влажность.
– Может мне кто-нибудь объяснить, почему мы торчим здесь, а не пьем на пляже?
Я качаю головой:
– Мальчики.
– Верно, – соглашается она и кладет руку мне на плечо. – Давайте вернемся, оставив их наедине. Перед уходом я поставила бутылку «Пино Гриджио» в холодильник, и она так и манит меня.
Я представляю, как холодное вино скользит по горлу, и у меня едва ли не текут слюнки. Я поворачиваюсь, чтобы сообщить остальным, что мы с Элизой возвращаемся, но тут моя нога натыкается на что-то, спрятанное в высокой траве рядом со взлетно-посадочной полосой.
Я смотрю вниз, ожидая увидеть огромный камень.
Вместо этого на меня скалятся зубы, пустые глазницы смотрят в небо.
Череп.
Глава 12
– Лакс? – Я слышу, как Нико окликает меня, но стою как вкопанная, уставившись на череп, на выбитые зубы, на зияющие дыры вместо глаз.
Когда Нико подбегает ко мне, я хватаюсь за его рубашку, дрожа всем телом.
– Это… это череп, – выдавливаю я, задыхаясь, и глаза Нико распахиваются от удивления, когда он смотрит вниз.
– Черт возьми.
Он отпускает меня, и я чуть не падаю – колени дрожат. Бриттани внезапно оказывается рядом с одной стороны, а Элиза – с другой. Они обе поддерживают меня за локти.
Нико осторожно приподнимает череп обеими руками.
– Господи! – вскрикивает Бриттани, но Амма опускается на колени рядом с ним.
– Как думаешь, сколько он здесь пролежал?
Джейк стоит по другую сторону от Нико, его мачете болтается в руке. Он снимает солнцезащитные очки и, прищуриваясь, смотрит на череп:
– Я бы сказал, что довольно долго. Посмотри, какой он потрепанный.
Нико подносит череп ближе к лицу, и у меня начинает плыть перед глазами.
– Ты же говорил, что они использовали это место как плацдарм во время Второй мировой, так? – уточняет Амма, присаживаясь рядом с Нико так близко, что их плечи соприкасаются. – Кто-то же мог получить здесь ранение и умереть. Или заболеть. Или, может, их похоронили, но кто-то их откопал.
Воображение сразу же рисует страшную картину: какой-то монстр из джунглей роется в грязи, откапывает тело, кусает, рвет на части…
– Милая, выпей немного воды. – Элиза стоит передо мной с металлическим термосом, и несмотря на то, что вода теплая и имеет слабый химический привкус, я жадно пью, ощущая, что тошнота отступает.
Нико не обращает на меня внимания.
– Или, может, ему досталось от кого-то? – обращается он к Джейку. – В этих джунглях можно с кем угодно схватиться… И кто тогда узнает, что ты… прикончил кого-то? – Он снова смотрит на череп в своей руке, его карие глаза блестят. – Как думаете, это плохо, если мы нашли какого-то парня, убитого в сороковых годах?
Мне становится немного лучше, и я начинаю ощущать неловкость от того, что я единственная так отреагировала на череп. Его нашла именно я, и сейчас, когда шок прошел, я чувствую себя… глупо. Как будто реакция была слишком острой.
По-прежнему ухмыляясь, Нико держит череп в одной руке.
– Вот это я понимаю, настоящее приключение! Плывем на необитаемый остров, продираемся сквозь джунгли, находим старого солдата, которого разорвало на куски. – Он снова вертит череп в руках. – Вырисовывается классная история. Когда люди увидят это на «Сюзанне», спросят: «Что за хрень?», я им смогу такую историю рассказать…
– Что ты только что сказал?
Нико поворачивается и смотрит на меня, нахмурившись.
– Череп. Припоминаешь? – Он подходит ко мне, свободной рукой убирает волосы с моего лица, но я помню, что эти пальцы несколько секунд назад касались чьей-то выбеленной кости, и тошнотворное чувство возвращается. – Ты нашла его, детка, – продолжает он, все еще улыбаясь. – Разве тебе не хочется иметь такой трофей на борту?
– Это человек, – медленно произношу я, проговаривая каждую букву, и мой голос звучит слишком громко.
Над головой стая птиц с пронзительным криком взмывает в небо, и я внезапно осознаю, что пот струится по спине, а волосы прилипают к щекам. Наверное, я выгляжу ужасно, и мне хотелось бы просто промолчать, просто смотреть на эту штуку, как все остальные, – как на классный трофей, как на нечто такое, что может вызвать мурашки жуткого восторга.
Однако, вероятно, такая реакция возможна, если смерть лично тебя никогда не касалась. В последние месяцы жизни мамы можно было разглядеть очертания ее черепа. Я думаю о костях, которые могли оказаться на чьей-то гребаной яхте, будто это просто крутой сувенир, как бокал тики или банка с ракушками…
Я замечаю, что Бриттани рядом со мной тоже немного бледна. Она берет меня за руку и сжимает в знак поддержки; ее пожатие настолько крепкое, что причиняет боль.
– Лакс права, – поддерживает она. – Ты не можешь просто забрать его.
– Да ему же лет сто, – возражает Амма, скрещивая руки на груди. – Это всего лишь череп. Кем бы этот тип ни был, он давно умер, Бритт. Теперь это просто… предмет. Это больше не человек.
– Если Лакс не хочет видеть его на борту, то этой штуке там не место, – вступает в разговор Элиза, и мое лицо еще сильнее заливается краской, потому что теперь из-за меня назревает конфликт.
Джейк неожиданно делает шаг вперед и забирает череп у Нико.
– Послушай, приятель, думаю, это плохая примета хранить кости на яхте. Давай я где-нибудь закопаю его. Но надо сначала сфотографировать, чтобы задокументировать, что мы нашли череп и все такое.
На секунду мне кажется, что Нико начнет возражать и будет настаивать на своем. Если это случится, то я не представляю, как реагировать. Мне не хочется затевать ссору, но и хранить череп на борту тоже не хочется. И что более важно, мне не хочется ничего объяснять. Я бы предпочла, чтобы Нико понял без слов, вспомнил, что я рассказывала о маме, и сообразил, почему я не могу рассматривать человеческий череп как найденное сокровище.
Вместо этого Нико кивает Джейку:
– Да, хорошая мысль, чувак. Наверное, все же это плохая примета.
Следующие полчаса мы проводим за осмотром взлетно-посадочной полосы, но ничего веселого в этом нет, и незадолго до обеда мы возвращаемся на пляж. Джейк и Элиза ненадолго уходят, Бриттани и Амма отправляются поплавать, а я возвращаюсь на яхту, сказав, что собираюсь вздремнуть, но на самом деле мне просто хочется побыть одной.
Только ближе к ужину кто-то еще поднимается на борт.
Я сижу на палубе, свесив ноги, когда ко мне подходит Нико.
– У тебя все хорошо? – интересуется он, присаживаясь рядом на корточки.
На самом деле нет. Я все еще потрясена, из-за чего чувствую себя полной идиоткой. Нико и Джейк правы – вероятно, череп пролежал там с сороковых годов и в нем не было ничего страшного.
Но важнее другое: в очередной раз, когда меня что-то беспокоило – даже пугало, – Нико было абсолютно наплевать.
– Просто странный день, – безразлично бросаю я, и Нико вздыхает:
– Это не Мауи и не «Халеакала». – Он проводит рукой по волосам. – Это дикое и странное место. Именно это и делает его таким классным.
– Да, спотыкаться о мертвецов – безумно весело, – ворчу я, и он толкает меня плечом.
– Почему бы тебе просто не взять себя в руки?
В его голосе нет ни злости, ни раздражения, только легкая досада, но меня это все равно бесит. В такие моменты мне кажется, что из-под маски Нико, которого я знаю, выглядывает другой человек, тот, кем он является на самом деле. Я отстраняюсь от него, вцепившись пальцами в деревянный борт.
– Почему бы тебе не пойти и не поговорить с Аммой? – предлагаю я. – Похоже, она пришла в такой же восторг от черепа, как и ты.