– Ты в порядке? – Я слышу его вопрос, адресованный Амме, и она кивает.
Бриттани, обнаженная и прекрасная в лунном свете, с криком прыгает в воду.
– Вот так, девочка! – поддерживает Джейк, а Элиза вздыхает, встает и тянется к завязкам своего сарафана.
– Не можешь победить – присоединяйся, – капитулирует она, и вскоре раздается третий всплеск, еще больше смеха и визгов.
Мой разум затуманен и опьянен. Я наблюдаю, как их бледные тела рассекают темную воду, а лунный свет танцует на ласковых волнах. Они улыбаются, шутят, Элиза обнимает Джейка, его бицепсы напрягаются, когда он держит ее в воде. Я снова думаю о том, как Джейк наблюдал за мной и Нико раннее, и задаюсь вопросом, понравилось ли ему это зрелище, смотрел ли он на нас так, как я сейчас – на него и Элизу.
Элиза словно чувствует мой взгляд и поднимает голову.
– Присоединишься, Лакс? – зовет она, и я уже хочу расстегнуть шорты, когда слышу голос Аммы:
– Думаю, мне лучше вернуться на «Сюзанну». Плохо себя чувствую.
– Все дело в роме, – поясняет Нико, затем бросает взгляд на меня. – Ты пойдешь плавать или вернешься с нами на яхту?
Я хочу поплескаться в теплой воде с Джейком, Элизой и Бриттани, хочу плавать голышом в этом великолепном месте, но что-то мне не нравится идея, что Нико и Амма останутся вдвоем на нашей яхте.
Поэтому я убираю руку с шорт и отворачиваюсь, слыша, как меня зовет Бриттани:
– Давай, Лакс!
– Может быть, завтра! – кричу я, и все трое начинают улюлюкать и шипеть, а Элиза показывает мне средний палец, вынуждая рассмеяться.
Мы втроем возвращаемся на «Сюзанну», и Амма почти сразу же уходит в каюту и закрывает дверь.
Только когда я устраиваюсь в нашей постели рядом с Нико, когда у меня кружится голова и во рту появляется сухость, я вспоминаю, как девочки перебросились фразами и ту боль – нет, какое-то опустошение, – промелькнувшую на лице Аммы.
С каких пор ты беспокоишься о том, что люди ведут себя безрассудно?
Что это может значить? И почему это так сильно задело Амму?
– Как думаешь, что произошло между Аммой и Бриттани? – шепчу я так тихо, что едва слышу свой голос.
Но Нико уже спит.
На протяжении всей жизни Амма слышала поговорку «трое – уже толпа», но никогда так ясно не понимала ее значение, как в Италии. Хлоя стала частью их жизни, будто всегда была, будто путешествовала с ними с самого начала.
После знакомства в том кафе Хлоя следовала за ними по пятам, ждала их возле хостела или присоединялась в каком-нибудь ресторане. Хотя Амма старается не раздражаться, учитывая, насколько сильно Бриттани привязалась к новой знакомой, становится все труднее держать себя в руках.
Хлоя говорит…
Теперь именно так Бриттани начинает любую фразу.
Хлоя говорит, что в этом ресторане подают лучшую карбонару.
Хлоя говорит, что Испанскую лестницу переоценивают.
Хлоя говорит, что эта часть города стала слишком туристической.
Хлоя говорит, Хлоя говорит…
Хлоя внезапно стала авторитетом во всем, и Бриттани повторяет за ней как попугай.
Пусть Амме порой кажется, что Бриттани – ее самая близкая подруга, но она напоминает себе, что знакома с ней чуть больше года. Может быть, Бриттани просто такой человек – она всегда ищет за кем пойти. Сначала она последовала за Аммой. Теперь за Хлоей.
В некотором смысле Амма может понять ее – после всего случившегося с ними обеими хочется кому-то передать бразды правления.
Но пока они сидят в винном баре в районе Трастевере, а Бриттани смеется над какой-то историей об отпуске Хлои в Англии, Амма напоминает себе, что Бритт стало лучше с тех пор, как в их жизнях появилась Хлоя. Больше никаких слез по ночам, никаких разговоров о возвращении домой.
Вот почему сначала Амма почувствовала облегчение, когда Хлоя спросила, может ли она присоединиться к ним. Компания, с которой она была в вечер знакомства, состояла из американских аспирантов, которые, по словам Хлои, «уже чертовски наскучили». Тогда Амма подумала, как классно, наверное, иметь возможность беззаботно лавировать между разными компаниями, заводя новых друзей. Никакой ответственности, никаких привязанностей.
Никакого чувства вины.
Амме тяжело представить, каково это – жить без чувства вины. Это ее постоянный спутник с момента, как она впервые открыла страничку Бриттани на Facebook, чтобы увидеть девушку, чью жизнь она разрушила.
Узнав, что они учились в одной школе и что Бриттани была всего на курс младше в университете, Амма запаниковала, у нее скрутило живот и ее вырвало в ванной. Они всю жизнь находились так близко друг от друга, это совпадение стало слишком… судьбоносным. Амма отправлялась на весенние каникулы в то же время, что и эта девушка, которую она, возможно, видела в кампусе, с которой могла столкнуться в туалете на вечеринке, по пьяни расхваливая ее помаду или прическу.
Только позже, когда голова прояснилась, а желудок успокоился, Амма поняла. Это была судьба.
Судьба дает ей шанс попытаться все исправить.
Именно судьба привела ее в церковь, судьба заставила ее сесть на металлический складной стул рядом с Бриттани. Судьба и какое-то странное представление о покаянии заставили ее сказать Бриттани самую большую ложь в своей жизни.
Сначала Амма просто хотела ее увидеть. Услышать ее голос. Возможно, какая-то больная часть ее рассудка жаждала услышать версию событий от лица Бриттани. Все, что Амма знала, – ей необходимо увидеть человека, чья жизнь теперь так же необратимо изменилась, как и жизнь Аммы.
По этой причине несмотря на то, что в Хлое есть что-то – в ее быстрой, широкой улыбке и непринужденном общении со всеми, кого она встречает, – выбивающее Амму из колеи, она пытается смириться с появлением новой подруги и игнорировать все, что ее в ней раздражает. Например, ту легкость, с которой Хлоя объявила, едва они сели за стол, что у нее нет наличных, и попросила кого-нибудь из них ее подстраховать.
Она так делает не в первый раз, и учитывая, как быстро у них заканчиваются деньги, Амму это сильно раздражает. Но Бриттани тут же соглашается, и теперь Амма вынуждена наблюдтаь, как Хлоя пропивает, вероятно, последние несколько евро, оставшиеся в кошельке Бриттани.
Амма уже собирается уйти, хотя выпила всего один бокал вина, когда входит группа парней и садится за соседний столик.
Они явно американцы – их выдают бейсболки. За месяц, что они путешествовали по Европе, Амма не видела, чтобы туристы из других стран их носили.
Хлоя наклоняется вперед, кривя улыбку, рыжие волосы раскачиваются.
– Готова поспорить на двадцать евро, что у этих парней самые ужасные аккаунты в Instagram, которые вы когда-либо видели.
Амма сдерживается, чтобы не спросить, есть ли у Хлои вообще эти двадцать евро, но Бриттани слегка поворачивается на стуле, чтобы рассмотреть троицу. Парни сидят вокруг маленького металлического столика, широко расставив ноги. Кроме того, они одеты одинаково – длинные шорты цвета хаки, рубашки на пуговицах, бейсболки, солнцезащитные очки-авиаторы. Перед ними стоят огромные кружки с пивом.
– Глупое пари, – качает головой Бриттани, и Хлоя смеется, откидываясь на спинку стула.
– Хорошо, но мне все равно нужно выяснить, права ли я, – смеется она, а затем встает и направляется к их столику.
Она кладет руку на спину явного лидера, самого крупного из них троих. На его внушительном запястье модные часы, а из-под закатанных рукавов виднеются несколько татуировок.
– Клянусь, я тебя знаю, – говорит Хлоя парню. Ее австралийский акцент тут же превращается в американский, отчего Амма удивленно вскидывает брови. – Ты учился в Брауне?
Хлоя продолжает монолог, и парень качает головой, чуть приподнимая солнцезащитные очки, чтобы получше ее разглядеть. Хлоя не сногсшибательна, не такая, как Бриттани, но в ней есть что-то такое, что притягивает взгляд, и Амма замечает, как парень изучает тело Хлои.
– В Университете Южной Каролины, – поправляет он, и Хлоя хихикает, выставив бедро и наклоняясь чуть ближе.
– Черт возьми, точно. – Она протягивает руку и игриво касается козырька его бейсболки, на котором яркими нитками вышит логотип Университета Южной Калифорнии. Улыбка парня становится шире. – Но я точно откуда-то тебя знаю, – продолжает Хлоя. Парень ерзает на стуле, каким-то образом раздвигая ноги еще шире.
– Почему они все так делают? – бормочет Бриттани, допивая содержимое бокала. – Это так непривлекательно.
– Увлекаешься лакроссом? – дерзко спрашивает парень Хлою.
– Может быть, в этом все и дело!
Амма наблюдает, как они с этим чуваком склоняют головы друг к другу, достают телефоны, обмениваясь то ли номерами, то ли аккаунтами в социальных сетях, то ли и тем, и другим. Она задается вопросом, не выпила ли Хлоя больше, чем следовало, потому что, оторвавшись наконец от парня, девушка слегка спотыкается и роняет телефон под стол. Она заливается смехом, доставая его, а вся троица, пользуясь случаем, рассматривает ее задницу.
– Классика жанра, – вздыхает Амма, не уверенная, кого осуждает больше: Хлою или парней.
Вернувшись на свое место, Хлоя тычет в них своим телефоном.
– Полюбуйтесь. – Через несколько секунд она открывает профиль университета Южной Каролины и тайком показывает аккаунт Бриттани и Амме. – Ну, что я вам говорила?
Бесконечные снимки одного и того же парня, позирующего рядом с модными автомобилями с поднятым подбородком и устремленным куда-то вдаль взглядом. По крайней мере на половине кадров он без рубашки, его кожа золотистая и гладкая, массивные бицепсы покрыты татуировками.
– Чем он вообще занимается? – спрашивает Бриттани. – Черт возьми, он стоит рядом с «Майбахом».
Подходит официант с бутылкой вина в ведерке со льдом.
– Мы не заказывали, – начинает Амма, но в этот момент Хлоя поворачивается, чтобы улыбнуться парням и помахать в знак благодарности.