Робби смеется флегматичным, хриплым смехом.
– О, если было кораблекрушение, значит, были и каннибалы. Люди делают то что должны, чтобы выжить, понимаешь? – Ухмыляясь, он смотрит на костер. – А ты бы не стала?
– Это отвратительно, – объявляет Амма, вставая, но Робби это, похоже, ничуть не задевает.
– Так и есть, – соглашается он, затем пожимает плечами. – Но как бы там ни было, дерьмо случается.
– Мы не можем знать наверняка… – начинает Бриттани, но, к моему удивлению, Нико перебивает ее:
– Вообще-то можем. Наш новый приятель прав. Когда корабль «Мероэ» потерпел крушение, выжили тридцать два человека, но только восемь смогли спастись с этого острова. Был суд, разбирательства. О каннибализме не писали в газетах, но без сомнений, они бы не выжили, если бы не съели тех, кто умер. – Он ухмыляется, откусывая креветку. – Двуногая свинья. Наверняка по вкусу как барбекю.
Мой желудок скручивает спазм, и я смотрю на все еще полную тарелку еды, стоящую передо мной. Рыба на ней, жареная и соленая, совсем не похожа на то, о чем говорит Нико, но я знаю, что в этот вечер больше не смогу съесть ни кусочка.
– Но, может быть, они просто… Не знаю, были крепче или сильнее. Жестче.
Робби снова гогочет, но в этот раз его смех звучит более угрожающе.
– О, они и были жестче, – кивает он. – Такие места, как это, творят с людьми невероятные вещи. Они показывают, кто ты есть на самом деле, если отбросить всю шелуху. – Он снова одаривает меня ухмылкой, обнажая пожелтевшие и слегка кривые зубы. – Вот почему они выжили.
Глава 16
На следующее утро я просыпаюсь слишком рано. Каюту заливает мягкий сиреневый свет. Я осторожно отстраняюсь от Нико, натягивая еще влажный купальник, который висит на дверце одного из кухонных шкафчиков.
Оглядываясь по сторонам, я понимаю, что в главной каюте царит беспорядок, и думаю, не стоит ли мне вернуться днем и немного прибраться. В последнее время мы так много времени проводим на острове, что «Сюзанна», которая должна была стать нашим домом, начинает больше походить на перевалочный пункт. Место, где мы спим, переодеваемся и иногда берем еду, но не более того.
Когда я выхожу на палубу, солнце только встает, окрашивая небо и воду в самые прекрасные оттенки розового и оранжевого, и я улыбаюсь, перепрыгивая через борт яхты. Вода скользит по мне, теплая и соленая.
Я доплываю до берега всего за несколько минут и сразу же направляюсь к навесу, который Джейк соорудил на днях. Там лежат несколько книг из моей коллекции, полотенца и несколько протеиновых батончиков – еще один скромный вклад «Сюзанны» в общий рацион.
Но когда я поднимаюсь по небольшому склону к краю джунглей, то замечаю, что кто-то уже опередил меня.
– Доброе утро! – кричит Робби. Он лежит на одном из батиковых одеял Элизы, обхватив руками худые колени, в руке у него один из протеиновых батончиков, от которого остаются крошки. Рядом с ним стоит открытая бутылка пива, наполовину полная. – Вот что я тебе скажу: ничто не сравнится с пивом на завтрак и возможностью наблюдать, как красивая женщина выходит из воды. – Говорит он это легко, его тон дружелюбен, но мне все равно не нравится, как его восхищенный взгляд скользит по мне.
Но это его первый полноценный день на острове, и, возможно, он просто не понимает, что ведет себя странно. Я выдавливаю из себя улыбку и отвечаю:
– Не думаю, что хоть раз пила пиво на завтрак.
– О, детка, это лучше всего на свете, черт возьми! – хохочет он, предлагая мне отхлебнуть из его бутылки. – Пиво с утра, знаешь ли, может задать настроение на весь день.
Я отрицательно качаю головой.
– Спасибо, но я не хочу.
– Как знаешь, – весело пожимает он плечами, делая еще один глоток и откусывая протеиновый батончик.
Рядом с ним я замечаю еще две обертки и борюсь с раздражением, впрочем, безуспешно: я слышу резкость в своем тоне, когда задаю вопрос:
– Как долго ты планируешь здесь пробыть?
Он пожимает плечами.
– Не знаю. Хочу посмотреть, куда ветер подует, понимаешь? – С набитым ртом он обводит джунгли тем, что осталось от его – нашего – протеинового батончика. – Или, может быть, найду, где можно осесть. Буду жить в месте мечты.
На этот раз, когда он улыбается, я вижу, что в его зубах застрял кусочек сушеной черники, и чувствую, как к горлу подступает тошнота.
– Думаешь остановиться здесь? – интересуюсь я, проходя мимо него под настил за бутылкой воды. Она теплая и на вкус как химикат, но все равно помогает.
Робби кивает.
– Здесь уже были постояльцы. Я читал одну историю о парне, который служил на острове во время Второй мировой. Война закончилась, и он не захотел возвращаться. Мой приятель, который заезжал сюда пару лет назад, сказал, что нашел хижину этого парня в джунглях. Чувак, конечно, давно умер. Ему сейчас было бы лет девяносто или около того. Но он сделал это. Он сделал это, черт возьми! – Еще один смешок, и Робби откидывается назад, опираясь на локти. – Может быть, я тоже проверну такой трюк.
Я думаю о перспективе провести последнюю неделю на острове с Робби, и мне приходится сделать над собой усилие, чтобы не поморщиться.
– Он был не единственным, – продолжает Робби, глядя на меня, – не единственным, кто обосновался здесь, послав всех к черту. Мой приятель, Чиппер, был уверен, что на острове живет кто-то еще. Он постоянно слышал звуки, находил ловушки на деревьях и прочее.
– Никто не смог бы прожить тут долго. – Невольно я припоминаю череп на взлетно-посадочной полосе, железобетонное доказательство того, что люди жили и умирали на Мероэ. – Без пополнения запасов – нет.
Робби пожимает плечами.
– Легко и просто, девочка. Плывешь на Гавайи, пополняешь запасы. Потом возвращаешься сюда и продолжаешь жить мечтой. – Он широко раскидывает руки, как прошлой ночью, обводя взглядом весь остров, а я смотрю за него на полосу деревьев, на темноту джунглей.
Всю прошлую неделю нам казалось, что это место только наше, наш личный рай.
Но Робби прав. Если у тебя есть на чем плавать, можно жить на Мероэ до конца жизни.
Мысль о том, что Робби, возможно, не единственный, с кем мы делим остров, заставляет меня содрогнуться, и я радуюсь, когда слышу, как кто-то окликает меня по имени:
– Лакс! – Это Джейк, он идет по пляжу.
Проследив взглядом вдоль береговой линии, я замечаю лодку, вытащенную на песок.
На Джейке выцветшие красные плавки и яхтенные туфли, и когда он подходит ближе, я замечаю его взгляд, остановившийся на Робби.
– Привет, – здоровается он достаточно дружелюбно, но глаза остаются ледяными.
– И тебе привет! – отвечает Робби, затем встает, отряхивая песок со своих шорт. – Я не собираюсь подкатывать к твоей даме, даю слово.
Я пристально смотрю на него, пытаясь понять, не издевается ли он над нами.
– Я не его девушка.
– Моя девушка все еще на яхте, – добавляет Джейк.
Робби переводит взгляд с меня на Джейка и усмехается, качая головой.
– Да, да, она с другим парнем, с… – Он показывает на свой бицепс, намекая, как я полагаю, на татуировку Нико. – А твоя девушка блондинка. Теперь все встает на свои места.
Джейк подмигивает мне, и я чувствую, что слегка краснею. Одно только предположение о том, что я его девушка, заставляет меня чувствовать себя… смущенной? Неуверенной в себе? Это все равно что видеть сон, в котором ты занимаешься сексом с другом или коллегой. Тебе этот человек, может, и не нравится, но фантазия возникает сама собой.
– По крайней мере, он решил, что у меня отличный вкус, – шутит Джейк, рассмешив меня. Затем он качает головой. – Пойдем, Лакс. Хочу кое-что тебе показать.
Джейк ведет меня дальше по пляжу, мимо лодки, и мы сворачиваем за угол в маленькую бухту, где пляж возвышается над водой небольшим утесом. Там всего пять или шесть футов высоты, но мы карабкаемся, поскальзываясь, и когда Джейк наклоняется, чтобы взять меня за руку, я позволяю ему. Его ладонь согревает мою.
Образ его и Элизы в бассейне снова вспыхивает в моей голове, и температура тела начинает расти, заставляя меня споткнуться.
– Ты в порядке? – уточняет он, оглядываясь, и я киваю, заставляя себя улыбнуться.
– Да, все хорошо.
В этом закутке лежит еще одно одеяло Элизы, расстеленное у деревьев в тени, стоит холодильник, а также стопка книг в мягкой обложке.
– Нам с Элизой показалось, что в нашем первоначальном месте стало слишком многолюдно, поэтому мы решили отойти немного подальше, – говорит он, указывая рукой на пристанище. – Нравится?
– Уютно, – соглашаюсь я, смотря по сторонам. – А где Элиза?
– Пошла прогуляться. – Он засовывает руки в карманы. – Честно говоря, думаю, я ей уже надоел. – Он говорит это беззаботным тоном, но я все равно хмурюсь.
– У вас все хорошо?
Джейк отмахивается.
– Все прекрасно. Просто, полагаю, мы слишком много времени провели наедине.
Я прикрываю глаза рукой, глядя на пляж, и, повернувшись налево, замечаю Элизу вдалеке. Ее светлые волосы развеваются на ветру.
– Она сказала, что вы знакомы с подростковых лет.
– Угу, – мычит он в знак согласия. – Первая любовь. Я был ошеломлен, когда снова столкнулся с ней несколько месяцев назад. Я сидел в пабе в Канберре, и она тоже оказалась там. Пробиралась сквозь толпу с кружкой пива в руках, как какая-то богиня. – Он качает головой, улыбаясь воспоминаниям. – Забавно, что я не сразу узнал ее. Подумал: «Какая красивая женщина, мне, наверное, надо заговорить с ней», а потом…
– Потом Элиза, – заключаю я, а он смеется.
– Хорошее подведение итогов всей моей жизни. «Потом Элиза». В общем, мы вернулись к тому, на чем остановились, как будто и не было всех этих лет.
Я перевожу взгляд на него и вижу, что он тоже смотрит на Элизу.
– И тогда вы… решили путешествовать вместе?
– Что-то в этом роде, – произносит он и снова смотрит на меня. – Что насчет вас с бесстрашным мистером Йоханнсеном?