Ты, конечно, можешь присоединиться ко мне». – Но на этом все. Пустое предложение и еще более пусто обещание.
Джейк кладет свою руку поверх моей.
– Наверное, прозвучит грубо, но твой отец настоящий придурок.
Это вызывает у меня смешок, и я качаю головой, глядя на него. Он придвигается ближе, и я понимаю, что сейчас произойдет.
Интересно, мы шли к этому с самого первого дня знакомства?
Его ладонь на моем лице шершавая от песка, а когда он проводит большим пальцем по моим губам, я чувствую вкус соленой воды. Сердце колотится, желудок сводит, и я знаю, что это глупо, знаю, что это ошибка, знаю, что от этого будет только хуже.
Но меня это не волнует.
Только не сейчас, когда солнце палит вовсю, когда мы вдвоем, как Адам и Ева, одни в этом маленьком раю, нашем уединенном Эдеме.
– Ты должна остановить меня, – бормочет Джейк, не отрывая взгляда от моих губ.
– Да, должна, – соглашаюсь я, и он поднимает на меня глаза. Они почти такие же голубые, как воды океана и как небо над головой.
– Остановишь?
В ответ я подаюсь вперед, сокращая расстояние между нами.
Его губы сухие, но мягкие, а когда его рука запутывается в моих волосах, я чувствую, как меня пронзает волна вожделения, настолько сильная, что мой рот открывается еще шире. Его язык прижимается к моему, а его пальцы тянут за волосы. Моя ладонь ложится на его влажную обнаженную грудь.
Сейчас это не кажется ошибкой. Думаю, что это может привести еще к одному приключению, которое касается только меня. Впервые за несколько месяцев я делаю то, что хочу, а не то, что хочет Нико.
Кроме того, Нико, по-видимому, нравится Амма, так что пошел он к черту.
Я заслуживаю этого.
С Джейком все иначе.
Разум отказывается принять, что с Джейком мне хорошо, потому что даже сейчас, даже после случившегося, я чувствую себя предательницей. И ненавижу себя за то, что Нико до сих пор занимает так много места в моем сердце, из-за чего я чувствую себя виноватой.
Но Нико – единственный парень, с которым я встречалась так долго, поэтому я не могу не сравнивать их.
Прикосновения Джейка более твердые, более уверенные. Он разговаривает со мной, спрашивая, чего я хочу, нравится ли мне, может ли он сделать то или это. И я отвечаю «да» так часто, что это слово превращается в напев – «да-да-да», – пока меня не начинает трясти, а мои пальцы не вплетаются в его волосы, влажные от пота на затылке. Нет ни Нико, ни Элизы, никого, кроме нас двоих на этом тенистом песчаном участке, с Тихим океаном за спиной и кокосовыми пальмами над головой.
Потом мы лежим бок о бок, глядя на солнечный свет, пробивающийся сквозь ветви.
– Будто я снимаюсь в музыкальном клипе.
Он смеется, крепче обнимая меня.
– Даже не знаю, можно ли это считать за комплимент.
– О, это он и есть, – отвечаю я. – По крайней мере я хочу, чтобы это был комплимент.
Часть меня терзается вопросом, стоит ли рассказать ему о Нико и Амме. Однако если я сделаю это, он может решить, что это просто месть.
Не поймите меня неправильно, отчасти это и была месть. Но в этом было что-то еще. Я поступила так не для ровного счета – Нико трахнул Амму, а я трахнула Джейка.
Но теперь, когда все закончилось и я начинаю приходить в себя, вспоминая, где я, где мы, меня охватывает что-то похожее на сожаление. Не только из-за того, что я предала Нико. Черт возьми, мне же нравится Элиза.
Что теперь?
Я поворачиваюсь к Джейку, собираясь задать ему этот вопрос, но он, должно быть, предвидел его, потому что щелкает меня по кончику носа.
– Наш секрет, – шепчет он.
– Конечно, – соглашаюсь я с облегчением, но в то же время меня почему-то охватывает разочарование. – Наш секрет.
Еще один в копилку.
Мы одеваемся, стряхиваем песок с себя и друг с друга, и Джейк наклоняется, чтобы прикоснуться носом к моему виску, поцеловать в шею, чем вызывает улыбку на моих губах, хотя сожаление оседает тяжелым грузом на душе. Это как в ночь после похорон мамы: адреналин выветривается, оставляя после себя какое-то тошнотворное чувство, ощущение, что я подошла к краю обрыва и вместо того, чтобы отступить, бросилась вниз.
«Это остров, – уверяю я себя. – Здесь нет ничего реального. Ничто не имеет значения».
– Давай срежем, – предлагает Джейк, уводя меня с пляжа ближе к джунглям.
Я отступаю, скептически глядя на деревья.
– Ты припрятал мачете в плавках?
Он подмигивает мне, посмотрев через плечо.
– Ты даже не представляешь, сколько острот я мог бы придумать в ответ. Но нет, в этой части острова не такие густые джунгли.
– Откуда знаешь? – интересуюсь я, но он уже идет в глубь чащи, и я следую за ним, радуясь, что наконец-то ухожу с палящего солнца.
Джейк прав – в этой части леса листва не такая густая, почва под ногами тверже, и мы идем в тишине. Свет проникает сквозь зелень, воздух густой.
Каждый шаг приближает меня ко встрече с Элизой, так что я не особо радуюсь этому.
Джейк, похоже, тоже никуда не торопится, и когда мы видим лозу с ярко-розовыми цветами, он срывает один и заправляет его мне за ухо, заставляя покраснеть.
Когда он протягивает руку, я беру ее, позволяя ему вести меня все глубже и глубже в джунгли.
Через минуту я слышу звук льющейся воды, и поскольку мой внутренний ориентир совершенно сбит с толку однообразием джунглей, я задаюсь вопросом, не наткнулись ли мы на место, которое я начала называть «нашим бассейном».
Но когда деревья расступаются, мы выходим на другую поляну, более темную и уединенную, чем наш маленький оазис. Здесь тоже есть водопад, но вода течет медленнее и стекает в гораздо меньший водоем. В воздухе висит тяжелый, приторно-сладкий аромат.
На краю бассейна лежит что-то бледное, и сначала мой мозг пытается очертить форму этого предмета, почти ошеломленно думая: «Нога? Почему этот предмет похож на чью-то ногу?»
Я понимаю, что смотрю на тело Робби, только тогда, когда Джейк тихо ругается себе под нос:
– Гребаный мудак.
Глава 23
Прежде мне не доводилось видеть таких мертвецов, как я вижу сейчас.
Я была рядом с мамой, когда она умерла, но ее смерть была стерильной и безмятежной, в окружении гудящих мониторов и запаха больницы.
Сейчас все иначе.
Я отступаю, зажимая рот рукой, когда Джейк подходит к телу.
– Что с ним случилось? – сдавленно спрашиваю я.
Он вздыхает, ерошит волосы.
– Не уверен. Он лежит лицом в воду. Не вижу ничего… очевидного. Впрочем, в этой чаще найдется миллион способов умереть.
Он приседает, натягивая рубашку на нос, и щупает что-то, лежащее на земле. Это черная холщовая сумка Робби, и когда Джейк берет ее и начинает рыться внутри, я слышу свой голос:
– Не надо!
Он в замешательстве поднимает голову
– Это неправильно, – пытаюсь объяснить я. – Рыться в его вещах.
– Он мертв, Лакс. Ему все равно, – возражает он, а затем издает звук, похожий на хрюканье, и достает что-то из сумки.
Нож. Пугающее лезвие словно из фильма ужасов. Изогнутое, с зазубренным краем, рукоятка сделана из чего-то, похожего на кость, и когда он падает на землю в нескольких футах передо мной, я борюсь с желанием отшвырнуть его ногой.
Но тут Джейк достает что-то еще.
– Это его паспорт? – выдыхаю я, узнав маленькую темно-синюю книжечку.
– Нет, – качает он головой, листая книжечку, затем поднимается на ноги. – Твой.
Я моргаю, по телу пробегает холодок, несмотря на жару.
– Что?
– Твой паспорт, – повторяет Джейк, похлопывая им по ладони. – Должно быть, он взял его, когда сломал наши радиоприемники.
Когда мы обнаружили сломанные радиоприемники, мне и в голову не пришло проверить свои вещи – казалось очевидным, что Робби поднялся на борт по одной и только одной причине. Теперь я понимаю, что не открывала свою сумочку, которую засунула под шкаф на «Сюзанне», с тех пор, как мы приплыли сюда. В ней лежали только сотовый, паспорт и немного наличных – совсем не то, что мне было нужно в последние две недели. Я даже не открывала ее, когда брала с собой на борт «Лазурного неба», просто спрятала под матрас на койке для сохранности.
– Почему? – ошеломленно спрашиваю я, обхватывая себя руками. – Почему он взял только мой паспорт?
Джейк пожимает плечами.
– Ты сказала, у вас с ним произошла странная ситуация. Может, он таким способом хотел наказать тебя? Возвращение на Гавайи стало бы настоящей пыткой.
Да, возможно. Или, может быть…
Я снова смотрю на нож, думая о Робби, который взял его с собой сюда, в джунгли.
Нож и моя фотография.
Ждал чего-то.
Замышлял месть?
Джейк, наверное, прав – возможно, это было сделано для того, чтобы немного усложнить мою жизнь после нашей стычки на яхте, но в голову приходят все ситуации, когда мне казалось, что кто-то наблюдает за мной из джунглей. Я начинаю дрожать.
Оглядев поляну, я вижу, что Робби, очевидно, жил здесь. На ветке висит рубашка, под деревом – остатки небольшого костра, и когда я подхожу ближе, то обнаруживаю разбросанные на земле крошечные кости.
– Рыба, – констатирую я.
Джейк подходит ближе и ворошит пепел и кости.
– Ну что за тупой ублюдок! – Он вздыхает. – Мы же его предупреждали, так? Черт возьми, мы же доходчиво объяснили.
Теперь все встает на свои места. Робби всегда рыбачил, и в конце концов он преуспел, но поймал не ту рыбу. Легко представить сцену, когда он, больной, отравленный, подползает к бассейну и в отчаянии пьет солоноватую воду. Но он настолько ослаб, что падает лицом в воду, не в силах поднять голову.
Несчастный случай. Глупый, дурацкий несчастный случай.
Лишнее напоминание, как быстро это место поглощает людей.
Как оно их пожирает.
– Мы должны кому-нибудь рассказать, – шепчу я, и Джейк кивает:
– Хорошо, мы скажем остальным, что нашли его.
– Не только им, – возражаю я, хмурясь. – Мы должны дать сигнал… не знаю, береговой охране, наверное? Возможно, его уже ищут.