Мужчина – нет, мальчик, мальчик, разве судья не называл его мальчиком? О, этот хороший, добропорядочный мальчик, никогда раньше не делал ничего плохого, никогда, пока однажды ночью не набрался до чертиков, не сел за руль машины и не перечеркнул всю жизнь Бриттани – он убил ее семью.
– Не понимаю, – качает головой Бриттани. Ее тело онемело, сердце бьется в два раза медленнее, она смотрит на Амму, свою близкую подругу – единственного человека, который действительно понимал, насколько одинокой чувствовала себя Бриттани, – обнимающую мужчину, который разрушил ее жизнь.
«Амелия-Мари и Стерлинг, бесконечно влюююююбленные друг в друга» – гласит подпись под фото. Бриттани продолжает вглядываться в имя – Амелия-Мари, – гадая, не ошибка ли это. Но ошибки нет.
Амма.
– Ты говорила, что познакомилась с ней в группе помощи пострадавшим, верно? – уточняет Хлоя, и Бриттани кивает, вспоминая комнату с запахом подгоревшего кофе.
Вспоминает, как Амма заняла свободный стул рядом с ней; как после рассказа Бриттани о трагедии, случившейся с ней и ее семьей, Амма ничего не сказала – просто кивнула, молча взяла ее за руку. Тогда Бриттани была благодарна, что Амма не стала выпытывать у нее подробности, не задала никаких дополнительных вопросов. Теперь же Бриттани понимает, что Амма и так все знала без ее рассказов.
Во время первого сеанса по лицу Аммы текли слезы, и, видя, как она расстроилась, Бриттани почувствовала прилив облегчения. Как хорошо, что незнакомый человек разделил ее горе. Как приятно осознавать, что она больше не одна.
– Она, должно быть, преследовала тебя или что-то замышляла, – продолжает Хлоя. – Она выдумала мертвого парня, чтобы сблизиться с тобой? Просто кошмар! И это не единственная ложь. Она из богатой семьи.
Больше фотографий, больше доказательств.
Амма в своей модной католической школе, фотографии со страницы ее матери в Facebook, где она в костюме для верховой езды на лошади – на гребаной лошади! – и еще одна фотография девушки в более юном возрасте рядом с Эйфелевой башней со своими родителями и двумя старшими девочками.
Как ни странно, именно от этой фотографии у Бриттани перехватило дыхание.
– Она сказала… сказала, что никогда не была в Париже.
Хлоя обнимает ее за плечи.
– Господи, какая лживая сука.
Бриттани качает головой, ее глаза наполняются слезами.
– Она солгала мне обо всем. О своей семье, о своем происхождении. О том, где она жила и куда ездила. Почему?
– Люди странные. – Хлоя вздыхает. – Может, это своего рода искупление или что-то в этом роде? Из разряда «прости, что мой парень убил твою семью, но позволь мне загладить вину, став твоим другом».
От этих слов Бриттани вздрагивает, все внутри сжимается. Была ли Амма там, в зале суда? Видела ли она Бриттани? Должно быть, видела. Наверное, все началось в тот ужасный день.
– Или, может быть, ей просто было любопытно узнать о тебе, понимаешь? – добавляет Хлоя. – В любом случае это хреново. Такую запутанную, насквозь лживую историю еще придумать надо.
Это не просто хреново. Это предательство, которое Бриттани пока не может осознать, и она вдруг злится, так чертовски сильно злится…
– Как ты узнала? – неожиданно обращается она к Хлое.
Та только пожимает плечами.
– Что-то в ее поведении показалось мне странным. Поэтому я просто поискала информацию. Нашла все за пару минут.
Разумеется. Разумеется, все ответы лежали на поверхности, но Бриттани и в голову не пришло погуглить. Она поверила Амме, когда та сказала, что удалила социальные сети после случившегося с ее парнем и максимально снизила свою активность в Интернете. И Бриттани просто… поверила ей.
Она, черт возьми, доверяла ей.
– Но, полагаю, вопрос теперь в том, – продолжает Хлоя, – что мы будем делать с этой информацией?
У Бриттани нет ответа. Поговорить с Аммой? Сказать ей, что знает правду?
Несложно представить, как она ехидно скажет: «Доброе утро, Амелия-Мари».
Но этого недостаточно. Это шокирует ее, может быть, расстроит.
Но не сделает больно.
Бриттани качает головой.
– Мне нужно подумать об этом, – наконец решает она.
– Конечно, – соглашается Хлоя, убирая зажигалку в сумку.
Когда она это делает, Бриттани замечает блеск золота и видит ремешок часов, который кажется ей знакомым. Но за последнее время она видела столько чертовых часов, цепочек и колец, что не уверена, не показалось ли ей.
Когда они просыпаются на следующее утро, Хлои уже нет.
Долгое время Бриттани отказывается верить, что она ушла навсегда.
– Просто пошла выпить кофе, – повторяет она Амме. – Она вернется.
Но день тянется, они вдвоем сидят на кровати, роясь в телефонах, а койка Хлои остается пустой.
Ни записки, ни сообщения. Ничего не осталось, как будто Хлоя просто исчезла в ночи.
Как будто ее никогда не существовало.
«Амме бы понравилось такое развитие событий», – думает Бриттани, и чем дольше нет Хлои, тем мрачнее становятся ее мысли.
Хлоя была ее настоящей подругой. Хлоя, с которой было весело, которая побуждала их путешествовать, не позволяла вернуться домой, где все было мрачно и печально.
Хлоя, которая на самом деле привела Бриттани на этап «после».
Хлоя, которая была честна с ней, в отличие от Аммы, которая постоянно лгала.
Третий день отсутствия Хлои. Амма сидит на кровати, под глазами у нее залегли тени, а волосы спутались. Она выглядит такой потрепанной, какой Бриттани прежде ее не видела, и это наполняет ее сердце какой-то злобной радостью.
– Послушай, – вздыхает Амма, – может, она просто уехала? Она же отсюда родом, верно? Может быть, она поехала домой. Обратно в Сидней или еще куда-нибудь.
Бриттани хочет возразить, что Хлоя не стала бы просто так уходить от них, не попрощавшись, но вместо этого кивает.
– Возможно.
– И, если честно, я тоже хочу вернуться домой. – Амма едва заметно улыбается ей. – По крайней мере, мой банковский счет этого хочет.
«Но вот только ты из богатой семьи, – думает Бриттани. – У тебя есть к кому вернуться, тебя дома ждут. У тебя все еще есть семья. И, возможно, даже Стерлинг, потому что однажды он выйдет на свободу».
Именно эту часть Бриттани принять труднее всего. Все эти месяцы, когда они делили свое горе, опирались друг на друга, понимали друг друга – все это было притворством? У Аммы были люди, к которым она могла вернуться. У Аммы были сестры, мать, отец. Худшее, что с ней случилось, – это то, что ее парень оказался в тюрьме.
И она позволила Бриттани поверить, что они в одной лодке. Теперь ее нетерпение имело смысл. Она с трудом скрывала раздражение, когда подруга плакала целыми ночами напролет.
Мысли об этом причиняют такую боль, что на секунду Бриттани показалось, будто она не может дышать, будто ей что-то вонзили в грудь.
Амма никогда не была ей настоящей подругой.
Хлоя была, а теперь и она ушла.
– Хорошо. – Бриттани встает с кровати и подтягивает к себе сумку. – Мы можем поехать домой.
– Мы ведь хорошо провели время, правда? – интересуется Амма.
– Потрясающе, – кивает Бриттани, не обращая внимания на комок в горле, и роется в сумке в поисках чистой одежды.
Покупка обратного билета полностью разорит ее, но осталось немного наличных, которые Хлоя дала ей прошлым вечером, и, возможно, она сможет обменять их на американскую валюту в аэропорту…
Ее рука натыкается на что-то, и она хмурится, заглядывая в сумку.
Это телефон.
Это не ее телефон. Он все еще подключен к розетке рядом с кроватью. Это новый телефон, и она задается вопросом, взяла ли она его случайно или он каким-то образом попал в ее сумку.
Она переворачивает его и видит на экране текстовое сообщение: «Сюрприз, красавица!»
Хлоя.
Все еще стоя спиной к Амме, Бриттани читает несколько сообщений, отправленных Хлоей, и что-то радостное и мрачное зарождается в ее сердце.
Хлоя не бросила ее с Аммой.
Последнее сообщение Хлои: «Что скажешь, милая? Встретимся в Тихом океане?»
Их приключения не закончились – все только начинается. Убирая телефон обратно в сумку, Бриттани с улыбкой поворачивается к Амме:
– Что, если мы сделаем небольшой крюк, прежде чем отправиться домой?
Глава 27
Охваченная ужасом, я, спотыкаясь, убегаю с пляжа. Вчерашняя драка теперь кажется чем-то нереальным, будто она случилась с кем-то другим. Ссора, падение за борт, соленая вода… Все это могло бы быть сном, если бы не тело Аммы… Произошедшее становится чертовски реальным.
Я не знаю, куда иду, просто хочу убраться как можно дальше от берега. Расчищенная нами тропа в джунглях находится в нескольких ярдах слева от меня, растительность здесь почти непроходима, но я все равно бросаюсь к ней, как маленький ребенок, который ищет, где бы спрятаться после того, как натворил что-то плохое.
На мне нет обуви, и лианы режут стопы, когда я пытаюсь пробраться через них. Пот все еще льется по телу, хотя зубы стучат.
Шип пронзает ладонь, и боль, такая острая, ошеломляет меня. На глаза сразу же наворачиваются слезы. Но разве я не заслужила эту боль? Разве Амме не было больно, когда она поняла, что не может дышать, что ее легкие горят, нуждаясь в воздухе?
Кровь остается на лианах, а я продвигаюсь все глубже в джунгли.
Здесь темно, но я заставляю себя идти прочь, прочь, прочь, как можно дальше от Аммы, подальше от остальных, которые рано или поздно узнают, что я натворила, подальше от всего этого.
Свет причудливо пробивается сквозь деревья, отбрасывая длинные странные тени. Я прижимаю к себе руку, обмотав ее подолом футболки, и оглядываюсь по сторонам, пытаясь сориентироваться.
Амма сказала, что «Сюзанна» на другой стороне острова. Через джунгли туда всего две мили, и я легко могу их пройти. Если я доберусь до яхты, даже если Нико там не будет, у меня появится шанс убраться отсюда к чертовой матери. Я даже могла бы дождаться корабль с радиоприемниками, но как мне объяснить им, что на этом острове не только я, но и два трупа?