В сердце острова никогда не проникает морской бриз, поэтому тут всегда стоит невыносимая жара. Лианы, змеящиеся по земле, волокнистые и грубые, будто наждачная бумага, и вскоре ступни начинают кровоточить. Рука пульсирует, и я делаю глубокий вдох через нос, пытаясь сосредоточиться на чем угодно, кроме боли и страха.
Мне кажется, что я иду уже целую вечность, но когда оглядываюсь, то все еще вижу место, где поранилась, и сломанные, погнутые ветки. Я даже могу разглядеть проблеск белого песка и голубого неба.
«К яхте, к яхте», – твердит мне разум. Мне надо убраться к чертовой матери с этого острова. С Мероэ определенно что-то не так.
И все же слова Аммы, сказанные вчера вечером – «его яхта на другой стороне, но его там нет» – не дают мне покоя. Куда, черт возьми, запропастился Нико?
Я останавливаюсь. Джунгли кажутся странным образом притихшими: птиц не слышно, ветер не шелестит в ветвях, и я начинаю различать другой звук – негромкое жужжание.
Но вместе с жужжанием я улавливаю еще что-то – какой-то запах, смешанный с запахом соленой воды и земли. Что-то темное, сладковатое, приторное.
Разложение. Гниль.
Амма лежит на пляже, ее кожа уже приобрела зеленоватый оттенок, черты лица искажены…
Но нет, она слишком далеко. Это не запах ее тела. Это что-то другое, что-то более близкое.
И тут я вижу его.
Под зарослями папоротников – подошва обуви.
Сандалия от Teva.
Несмотря на невыносимую жару, меня пронзает озноб. Я иду к Нико.
Он лежит лицом вниз, и я рада этому.
Я слишком шокирована, чтобы расплакаться при виде его тела и плотного черного облака мух, кружащего над его головой. Его волосы потемнели, слиплись от крови, и я не могу понять, что с ним случилось. Мне все еще холодно, я дрожу настолько сильно, что мне больно, и мысли проносятся одна за другой, пока я пытаюсь осмыслить увиденное.
Он упал. Он ударился головой и умер здесь. Как Робби. Он упал, и это был несчастный случай. Ужасный несчастный случай.
Но…
Мачете лежит совсем рядом с телом Нико. Его, несомненно, бросили здесь, как только оно сделало свое дело.
Я узнаю синюю ленту вокруг рукояти – помню ее на руке Джейка, когда он прорубал дорогу в джунглях в день, который, кажется, был много лет назад, в прошлой жизни.
Мачете Джейка убило Нико.
Оно было у него на пляже в ночь вечеринки. Я видела, как он рубил им ветки для костра.
Что случилось? Они поссорились? Нико поругался с Джейком из-за меня? Или из-за чего-то другого?
Достаточно одного сильного удара, и все было кончено. Нико не мог ожидать этого.
Как и многое другое в жизни Нико, смерть застала его врасплох.
Я поднимаю мачете.
Лезвие покрыто его кровью, на нем сидят мухи. И я, собравшись духом, вытираю его о ближайшее дерево. Может, мачете и убило Нико, но оно спасет меня.
Глава 28
Мне нужно ускориться.
«Ты умеешь выживать, Лакс», – сказала Бриттани тогда на яхте после шторма, и я молюсь, чтобы она оказалась права.
Я знаю, что сильнее, чем думаю. Я направила нож на Робби, и если бы стоял выбор между мной и им, без раздумий убила бы его.
Но я не хотела этого ни тогда, ни сейчас. Я всего-навсего хочу добраться до «Сюзанны» и свалить отсюда.
Хочу забыть об острове Мероэ, будто его никогда не было в моей жизни.
Я иду и вся обливаюсь потом, глаза щиплет, мелкие порезы и царапины на руках, голенях и кистях горят. Но я не останавливаюсь и снова думаю о тех моряках, которых бросили умирать и гнить в месте, которое могло бы стать Эдемом.
Я думаю о черепе, который мы нашли, и задаюсь вопросом, откуда он взялся. Кому он принадлежал.
Чем дольше я иду, тем жарче становится, у меня начинает кружиться голова. Я давно не пила воду, и теперь кажется, что тело теряет жидкость целыми галлонами. Желудок сводит судорогой, мозг затуманен, и мне мерещатся шаги позади.
Я оборачиваюсь, поднимая мачете, но ничего нет – только листья, деревья, джунгли.
Слова Робби о том, что здесь кто-то живет, стучат в голове.
Но он просто издевался надо мной. Здесь больше никого нет, и от этого еще страшнее. Нико убил не незнакомец, на острове нет бугименов. Это сделал либо Джейк, либо Бриттани, либо Элиза.
Это сделал один из тех, кому я доверяла, кого считала другом.
Было бы легче поверить во все остальные возможные версии, но я не могу позволить себе такую роскошь. Не могу закрыть глаза на то, что происходит вокруг, и я пробираюсь вперед, думая: «Только бы добраться до другой стороны острова, только бы найти “Сюзанну”…»
Вдруг джунгли начинают редеть.
Солнце отражается от воды, и мне кажется, что я вижу высокую мачту «Сюзанны».
Продираясь сквозь листву, я оказываюсь на пляже, и да, вот она. Яхта Нико.
Моя яхта.
А там, между мной и спасением, стоят Элиза и Бриттани.
Похоже, они ничуть не удивлены моему появлению. Я поднимаю мачете, мышцы руки напрягаются.
– Лакс, остановись! – кричит Бриттани, и я понимаю, что солнечный свет отражается на пистолете, который Элиза наставляет на меня.
– Лакс, Бриттани права, – спокойно произносит она. – В этом нет необходимости.
– Нет необходимости? – задыхаюсь я, почти смеясь. – Кто-то из вас, ублюдков, убил Нико! – Голос срывается на крик. – Я знаю, что это сделал один из вас!
– А ты убила Амму, но мы не делаем из этого трагедию, – отвечает Элиза, приподняв брови.
Я опускаю мачете и качаю головой.
– Я не делала этого. Это… она держала меня, она пыталась меня утопить. Это была самозащита. Несчастный случай.
Солнце отражается от воды, и кажется, что она так близко и так далеко одновременно.
Свобода. Спасение.
– В любом случае, это все не имеет значения, – отмахивается Элиза, не опуская руки. – Мы здесь, чтобы поговорить с тобой. Чтобы все объяснить.
– Тогда не надо направлять на меня пистолет.
– Твоя правда.
Она опускает его, и на долю секунды я задумываюсь о том, чтобы отобрать оружие. Но их двое против меня. Кроме того, хочется услышать, что она расскажет. Мне надо как-то разобраться в происходящем.
Тем не менее я продолжаю сжимать рукоять мачете.
– Все должно было сложиться по-другому, – начинает Элиза. – Мы просто хотели хорошо провести время. – Она одаривает меня очаровательной улыбкой. – Мы хотели устроить приключение.
– Мы с Аммой познакомились с Хлоей в самом начале нашего путешествия, – добавляет Бриттани. – В смысле с Элизой. Когда мы познакомились, она называла себя Хлоей.
– Мы с Бриттани очень сдружились, – подхватывает Элиза, – и у нас похожая… скажем так, философия жизни.
– Философия жизни? – повторяю я. Это словосочетание звучит странно.
– Этот мир столько отнимает у нас, не так ли? У таких женщин, как мы. У женщин, которым все достается с большим трудом. У женщин, у которых почти нет выбора. Так что иногда приходится забирать свое самостоятельно. Приходится вырывать шанс на счастливое будущее из чужих рук. – Она пристально смотрит на меня. – Думаю, ты понимаешь, Лакс.
Я не отвечаю, в ушах стоит шум прибоя и биение собственного сердца.
– Однажды вечером в Риме я стащила бумажник у каких-то американских кретинов. Они ничего не заметили, а наличные помогли нам развлечься, мы никому не причинили вреда. Это было… приятно, я думаю. А потом переросло в нечто большее. Больше кошельков, несколько часов, однажды паспорт – просто поиздеваться над парнем. Потом мы отправились в Австралию. – У нее снова появляется акцент, и она звучит как Джейк. – Там я встретила Джейка и… – Она вновь поднимает пистолет, но на секунду отводит взгляд от меня и смотрит на небо. – Моя мама провела десять лет в тюрьме из-за отца этого засранца, – продолжает она. – Десять лет… Потому что мужчина, в которого она была влюблена и на которого она работала, попросил ее отвезти чертову сумку, в которой лежали наркотики, и она согласилась, потому что доверяла ему. Знаешь, где отец Джейка провел эти десять лет? – Я качаю головой, но вряд ли она ждала от меня ответ. – В своем особняке в Сиднее, – сообщает она.
– Стерлинг Норткатт не получил и десяти лет, – вступает Бриттани, и у нее дрожит подбородок. – Парень, который убил мою семью. Парень Аммы. Никаких судимостей, хорошая семья, поганое чувство справедливости Флориды. Он получил пять лет, срок скостили до трех. Он выйдет, черт возьми, в следующем году, Лакс. И куда он поедет? Вернется в свой особняк в Коннектикуте. К Амме. Или вернулся бы, если бы она не…
Она замолкает, и я вижу, что у нее перехватывает дыхание, но не могу понять, расстроена ли она из-за смерти Аммы или просто зла. Теперь я вспоминаю: ссора на яхте прошлой ночью, Бриттани, кричащая на Амму из-за ее парня. Из-за парня, который на самом деле не умер.
– Она солгала мне, – сглатывает ком в горле Бриттани. – Она сблизилась со мной по каким-то причинам, известным только ей.
– Господи Иисусе, – бормочу я, пытаясь осмыслить услышанное и внезапно осознавая, что никогда в действительности не понимала никого из них, никогда не подозревала о темных мыслях, скрывающихся под их сияющей наружностью.
Элиза переводит взгляд на меня.
– А знаешь, куда бы отправился Нико, когда ему надоело бы играть в моряка? Обратно в лоно семьи, в свой, как ты могла догадаться, особняк. – Она качает головой. – Разве это справедливо?
Бриттани встревает в разговор:
– Итак, Хлоя придумала план. Она сказала, что собирается уплыть на необитаемый остров с каким-то богатым засранцем, которого она знает еще с подростковых лет. А я должна приплыть сюда с Аммой. – Она одаривает меня той милой улыбкой, которая показалась такой теплой и приветливой в ту ночь, когда мы встретились на Мауи.
– И что, ты привезла ее сюда, чтобы убить?
– Не говори так, – усмехается Бриттани, – будто мы планировали убийство. Будто мы хотели убивать людей ради забавы. Амма поступила жестоко. Извращенно. Семья Джейка разрушила жизнь Элизы. Мы никогда не планировали их убивать, мы желали им смерти.