«Мы скажем людям, что познакомились в университете, – решила Бриттани. – Мы сразу стали лучшими подругами».
«На паре по истории, – добавила Амма. – Или, может быть, в женском клубе. В выпускном классе мы ходили в поход».
Иллюзия казалась такой близкой, иллюзия жизни, полной развлечений… Иллюзия, ставшая зеркальной версией их прежнего мира, где они были нормальными.
В настоящем Амма снова обнимает Бриттани, обхватывая ее руками.
– Завтра станет лучше, – обещает она.
Бриттани практически отталкивает Амму и возмущенно произносит:
– Господи, ты что, последовала за мной сюда только для того, чтобы стать ходячим печеньем с предсказаниями?
Еще одна вещь, к которой Амма начинает привыкать, – это внезапные перемены в настроении Бриттани, словно все возможные эмоции бурлят у нее внутри и только и ждут подходящего момента, чтобы вырваться наружу. Амма понимает это, но не уверена, что сможет долго терпеть такие бури.
«Нет, я последовала за тобой сюда, потому что ты снова рыдала как сумасшедшая, и это у тебя все на лице написано – даже печенья с предсказанием не нужно. Может быть, присядешь, Бритт?»
Резкие слова так и вертятся у нее на языке, такие тяжелые, что она почти ощущает их вес, и Амма представляет, как приятно было бы сказать то, что она на самом деле думает, но удовлетворение продлилось бы всего несколько мгновений, а потом пришло бы сожаление. Кроме того, у них впереди еще две недели путешествия и еще одна страна, которую они должны посетить вместе, прежде чем вернуться домой в Нью-Гэмпшир. Ссора сейчас только все испортит.
– Я просто пытаюсь помочь, – вместо этого говорит Амма. Слова звучат обыденно и неубедительно, и Бриттани вздыхает, крепко обхватывая себя руками за локти.
В лунном свете ее кожа кажется бледно-голубой, и Амма снова жалеет, что они не остались в Париже, где могли бы снять напряжение поздней выпивкой или куролесить на улицах города, заводя знакомства с парнями по имени Этьен или Александр, с которыми можно было бы пофлиртовать в полумраке кафе.
Вместо этого они стоят на унылом заднем дворе заурядного пригородного хостела. Бриттани говорит:
– Не думаю, что ты сможешь помочь. Вряд ли кто-то вообще сможет.
Амма думает, что это было ошибкой.
Она пытается убедить себя, что имеет в виду выбор хостела.
Но правда ей тоже известна.
Количество легенд, окутывающих атолл Мероэ, превышает размеры острова. Названный в честь королевского фрегата «Мероэ», потерпевшего кораблекрушение в здешних водах в 1821 году, атолл представляет собой подлинный рай, идеальный остров из детских сказок. Едва ли можно представить, какие опасности подстерегают вас, когда вы ступаете на его песчаные пляжи. Непроходимые джунгли и нехватка пресной воды – это первые из множества трудностей. Рыбы, которые плавают в лагуне, красивые и имеют яркую чешую, но они ядовиты, а поэтому несъедобны. В кристально чистых водах обитает небольшой, но смертоносный вид акул. Насекомые жужжат и кусаются, принося с собой всевозможные тропические лихорадки.
И все же, несмотря на все перечисленное, пожалуй, самой опасной чертой Мероэ является то, что остров, по-видимому, делает с теми, кто задерживается на нем слишком долго. Когда человек находится вдали от общества довольно продолжительное время, когда он может смотреть только на горизонт и видеть только море и небо, он начинает потихоньку сходить с ума.
Глава 7
Мое утреннее дежурство заканчивается с восходом солнца.
Небо словно охвачено пламенем: мягкие розовые тона, к которым я привыкла, стали ярко-красными, переходящими в оранжевый.
Цвета отражаются в зеркальной поверхности океана, и несмотря на то, что я нахожу это прекрасным, у меня сводит желудок.
Солнце красно с вечера – моряку бояться нечего,
Солнце красно поутру – моряку не по нутру.
Это первое, чему научил меня Ник, когда я начала осваивать азы хождения под парусом. Глядя на это кроваво-красное небо, я с трудом могу себе представить, что в нашу сторону движется шторм, но почти ощущаю его в воздухе – легкий холодный металлический привкус.
Нико высовывает голову из каюты и хмурится.
– Черт, – бормочет он и снова скрывается из виду.
Тревожные мурашки пробегают у меня по спине, и я спускаюсь за ним.
Он сидит за столом в каюте, хмуро разглядывая метеорологическую карту на экране ноутбука. Когда я подхожу ближе, он указывает на большое зеленое пятно.
– Вот он, – тычет Нико, и от этой простой фразы у меня подкашиваются ноги. – Не слишком большой, и если мы сейчас изменим курс, думаю, сможем зацепить только его край, но… – Он вздыхает, ероша волосы. – Не стану врать, будет непросто.
– Что ты подразумеваешь под «непросто»? – уточняю я, скрестив руки на груди, но Нико не успевает ответить, потому что дверь в каюту открывается.
Появляется Бриттани в свободной выцветшей футболке, сползающей с загорелого плеча, ее темные волосы растрепались, она смотрит на нас сонными глазами.
– Что-то не так? – спрашивает она, и я качаю головой.
– Просто погода немного испортилась, – объясняет Нико.
Его слова заставляют девушку проснуться. Ее глаза расширяются, и она поворачивается, чтобы что-то сказать Амме, которая, как я вижу, соскальзывает с кровати позади нее.
– Что нам нужно делать? – сразу включается в разговор Амма.
Нико некоторое время молчит.
– Послушайте, я сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь нас от худшего, но вам лучше одеться и захватить спасательные жилеты. Даже если у вас обычно не бывает морской болезни, примите какие-нибудь лекарства прямо сейчас. – Он подходит к шкафчикам и достает красную пластиковую аптечку, откуда берет блистер и бросает его Амме. – Оставайтесь внизу, – указывает он обеим девушкам. – И держитесь за что-нибудь. – Затем Нико поднимает глаза на меня. Прежде я не видела у него такого серьезного выражения лица. – Ты со мной, детка.
Эти слова согревают, даже когда меня охватывает самый настоящий страх.
Мы команда.
Мы пройдем через все вместе.
Буря начинается медленно, а потом стихия обрушивается со всей силы.
Первый признак – воздух становится холоднее настолько, что не терпится надеть дождевик, который дал мне Нико. Под ним спасательный жилет, вся одежда кажется громоздкой. Ситуация усугубляется тем фактом, что талию обвивает спасательный трос, который удержит меня на яхте.
Это внезапно заставляет почувствовать себя живой: мысль о ветре и волнах, достаточно сильных, чтобы выбросить меня за борт, и только трос защищает меня от мощи океана.
Я брала уроки парусного спорта как у Нико в Сан-Диего, так и на Мауи. Иногда меня учил сам Нико, иногда – кто-то из парней в марине, и я чувствовала себя на воде уверенной настолько, что несколько раз самостоятельно выходила в море. Но все эти уроки проходили в ясную погоду под ярко-голубым небом.
Сейчас все совсем иначе.
Через несколько часов небо темнеет, кажется, будто наступила ночь. Ветер, бьющий мне в лицо, холодный дождь, капли которого пробираются под куртку… Я чувствую, что весь мир перевернулся с ног на голову. Почти в буквальном смысле.
Нико твердо держится на ногах, стоя за штурвалом, и я моргаю – мое зрение затуманено дождем и морской водой. Я говорю себе, что лучше быть здесь, на палубе, чем внизу, как Бриттани и Амма, иначе я бы сошла с ума, не видя, что происходит.
Но когда я наблюдаю, как перед нами вздымается волна, поднимаясь все выше и выше, я инстинктивно зажмуриваюсь. Не хочу этого видеть, не хочу видеть эту стену воды, даже когда чувствую, что «Сюзанна» начинает подниматься. Ветер завывает так громко, что я не слышу крики Нико и пытаюсь удержаться на ногах, когда яхта кренится под невероятным углом.
Я не хочу умереть, будучи унесенной за борт в бурлящие воды.
Палуба скользкая, я хватаюсь за поручни, привинченные к бортам. Паруса, разумеется, спущены, но двигатель все еще работает, помогая нам плыть, и я медленно пробираюсь к Нико, крича, чтобы быть услышанной сквозь ярость шторма.
– Чем я могу помочь?! – воплю я изо всех сил.
Вода стекает по его дождевику, руки покраснели, а костяшки пальцев побледнели от того, как крепко он держится за штурвал.
– Мы должны постараться удержать ее ровно! – кричит он в ответ. – Если она повернется…
Ему не нужно заканчивать предложение.
Если «Сюзанна» накренится, одна из этих волн может перевернуть ее, и тогда все будет кончено.
Я кладу свои руки рядом с его на штурвал, ощущая невероятное притяжение судна и океана, и сквозь льющуюся на нас воду вижу, как открывается дверь каюты.
Сначала я решаю, что она распахнулась из-за силы, с которой яхта бьется об волны, но потом я замечаю темные волосы Бриттани и ярко-оранжевый спасательный жилет. Девушка медленно выходит на палубу, пригибая голову от ветра и воды.
– Твою мать! – слышу я крик Нико, он поворачивает голову ко мне. – Отведи ее обратно! Она не пристегнута.
Я отпускаю штурвал, Нико кряхтит и сжимает его еще крепче. Я медленно иду в сторону Бриттани.
– Спускайся вниз! – указываю я, но она либо не понимает меня, либо ей все равно, потому что она выходит на палубу и оглядывается вокруг с удивлением или шоком, я не могу точно определить. Я снова зову: – Бриттани!
Наконец она поворачивается и смотрит на меня.
– Прости! Я просто не могла оставаться там, внизу! – кричит она в ответ, качая головой. – Не зная…
– Ладно, теперь ты знаешь! – Я не оставляю попыток перекричать шторм. – Это чертовски страшно!
Она смеется, хотя выглядит бледной и позеленевшей, и я подхожу ближе, подталкивая ее обратно к двери каюты.