Стало грустно от того, что нельзя уйти от буссоли, и от того, что я не знал девушку раньше, и теперь, когда она пришла, не узнаю, она останется такой же далекой и недосягаемой, как звезда, по которой я сверял веер».
Петров встряхнул наваждение, которое, как он говорил, овладело его сознанием, и приказал выдать девушкам плащ-палатки и отвести их на хутор. Но прошло какое-то время, и он увидел, что Васильев стоит у колодца с девушками.
– Почему вы здесь?
Лейтенант шутливо сказал, что с двумя девушками он не справится. Взяв под руку одну из них, удалился.
Василий посмотрел на девушку, которая осталась. Она совсем продрогла. А почему не надела плащ-палатку? Оказывается, не знает, как ею пользоваться. И этот разрез в плаще? Он что, для ношения оружия?
Петров сам накинул на плечи девушки плащ-палатку. Спросил, как ее зовут. Она сказала. В своих воспоминаниях он называет ее Ю.З. Хотя, конечно, знал ее имя, фамилию. Но пусть она так и останется в памяти – Ю.З.
Спросил, почему она здесь. Девушка не стала скрывать, что хотела с ним познакомиться. О себе рассказала, что из Чернигова. Вместе с матерью приехала на хутор к родственникам. Многие жители бежали из города, оставив свое имущество. Девушка пригласила лейтенанта в гости. Они стояли под липой, девушка сбивчиво говорила о том, что война, она не знает, что будет завтра.
Петров тоже сказал, что не знает, что с ним будет завтра, послезавтра. Военные люди подневольные, но он хочет навсегда запомнить миг этой встречи, пожатие ее руки, тепло, которое исходит от тела.
– Проводите меня домой! – сказала она лейтенанту.
Луна зашла. Стало темно. Они стояли у ворот дома и не решались расстаться. Петров уже собрался уходить, когда девушка потянула его за собой в дом. В этот миг куда-то исчез строгий командир, исчезла война и все, что связано с ней, остался обычный парень, который еще не знал женской ласки.
«Всякое представление о времени исчезло, и мир, со своими ракетами и стрельбой, растворился во мгле девичьей комнаты. Очнулся я от ударов, которые доносились снаружи. Стрелки показывали четыре утра.
Ю.З. вздрогнула. В полумраке обрисовалось ее лицо. Она не понимала ни стука, ни того, что я должен уйти, и, казалось, не имеет сил, чтобы разомкнуть объятия. В доверчивых, широко раскрытых глазах мелькнул проблеск надежды и угас.
За стеной не прекращались нетерпеливые удары.
Ю.З. приободрилась, сказала слова прощания. Взгляд снова теплился радостью. Она приникла, улыбаясь сквозь слезы, заслонила дверь
– Я приду к колодцу, – и опустила руки».
Но на войне свои неумолимые законы. Откуда-то появились немецкие мотоциклисты, автоматные очереди звонко разносились ранним утром. Когда Петров и Васильев прибежали к колодцу, то батареи на месте не нашли. Она отошла на другое место. Лейтенанты пошли по следам тягача, который тот оставил на земле. И вот финал этой истории. Командир батареи Варавин доложил вышестоящему начальству об опоздании двух командиров. Теперь их ожидало наказание.
Но еще горше у Петрова и Васильева стало на душе, когда узнали, что батарее придется вести огонь по хутору, жители которого так гостеприимно их встретили. Под огонь снарядов попадут не только захватчики-немцы, но и мирные люди. Петров не находил себе места, ведь там была девушка, которая ему так дорога.
«…военный человек не знает, до чего прихотлива и своевольна иногда судьба. Сколько за прошедшие месяцы повстречалось на тысячекилометровом пути женщин и девушек с ласковыми глазами, с доброй приветливой улыбкой. И все осталось позади… Судьбе угодно послать навстречу 6‑й батарее девушку в сером платье, вернуть ее к колодцу и чтобы внезапно обрушить на человека ощущения, которые останутся с ним навсегда… А с ней?.. Что станется с Ю.З.? Станется… уже сталось… Придет к колодцу и вернется… О, тысяча чертей! Мое опоздание – пустяк по сравнению с тем, что уготовано для Ю.З. Бедная девушка!.. Впрочем, еще неизвестно, как решит начальство… Уйти с боевых порядков и отсутствовать столько времени… и причина?»
Петров только теперь начал понимать, что он совершил проступок и какие могут быть последствия. Всякий начальник обязан решительно пресекать нарушения дисциплины, тем более командир батареи, тем более со стороны командиров взводов, его непосредственных помощников. И не только из соображений собственного авторитета. В подчинении командиров взводов люди. Как истолкуют орудийные номера, командиры орудий его поступок? Своей беспечностью командир поставил их жизни под угрозу. Его опоздание выходит за рамки дисциплинарного проступка, его следует толковать как уклонение от службы на поле боя. Он скомпрометировал себя как перед начальниками, так и перед подчиненными. Его ожидает наказание, а возможно, даже военный суд.
Лейтенант Петров находит мужество сам себе сказать: «Я виновен… Я обязан чистосердечно признать это и доказать свою решимость нести службу лучше, чем прежде. Я должен восстановить доверие…»
Так он думал, а служба тем временем продолжалась. Над участком фронта, где располагалась 6‑я батарея, завис немецкий аэростат. Такие аэростаты применялись еще в Первую мировую войну. В отличие от дирижаблей этот аппарат не предназначался для полетов. Аэростаты использовались в разных целях, в том числе для наблюдения за полем боя. В корзинах, подвешенных к баллону, установлены средства связи, приборы наблюдения, размещался обслуживающий персонал. Наблюдательный пункт, поднятый на заданную высоту, очень эффективен на равнинной местности. Немецкий аэростат висел над позициями советских войск и корректировал огонь своей артиллерии.
Его можно было бы сбить с воздуха, но самолеты с красными звездами на крыльях давно не появлялись. 122‑миллиметровые орудия 231‑го артиллерийского полка провели по аэростату несколько стрельб, но результаты оказались неутешительными. Аэростат по-прежнему был на виду и успел засечь наши батареи. В ответ немцы открыли свой огонь. В поединок включилась 6‑я батарея. Стреляли шрапнелью, которая в воздухе разлеталась мелкими стальными шариками. Но снаряды были на исходе. Оставалось только на три залпа.
В это время Петров взглянул в бинокль. Аэростат, который неподвижно висел все это время, вдруг качнулся, взмыл вверх и скрылся в тучах. На позициях установилась тишина. Все, кто находился на огневом пункте, задрав головы, смотрели вверх, не появится ли он обратно. Нет, не появился. Наверное, один из разрывов оборвал трос, связанный с лебедкой, на которой держался аэростат, и его унесло. Так противник лишился средств, с помощью которых следил за расположением советских частей.
На позиции приехал командир дивизиона. Личный состав был выстроен перед ним.
– Огневики! Аэростат – опасный объект. Вы провели слаженную и меткую стрельбу. Пехотинцы и артиллеристы аплодируют вашему мастерству. Огневым взводам 6‑й батареи от лица стреляющего объявляю благодарность.
– Служим советскому народу! – дружно отвечали расчеты.
В другое время уничтожение вражеского аэростата порадовало бы Петрова, но из головы не шел прежний поступок. Как оно будет дальше?
А дальше все сплелось в один огневой клубок. Пикирующие бомбардировщики врага атаковали позиции артиллеристов. Немецкие танки прорвали оборону севернее Чернигова. Поступил приказ из штаба полка, чтобы 6‑я батарея отступала к мосту через реку Десну. Когда тягач с орудием спускался по пологому склону берега реки, начался артиллерийский обстрел. Одно из деревьев вдруг поднялось и, окутавшись дымом, рухнуло вниз. Снаряд вырвал его с корнем. Три другие оставили глубокие черные ямы, разворотили берег до самой воды.
Начинался мост. Какие-то люди бежали навстречу, что-то кричали. Они хотели остановить орудие. Новые разрывы теперь в воде заставили их залечь. Тягач катился по мосту. Немецкие снаряды с воем пронеслись мимо, угодив в реку, подняли вверх фонтан брызг. Десна всколыхнулась от взрывов. Пролет моста сильно покачнулся. Ход тягача замедлился. Надрывно гудел двигатель, стучали гусеницы, тягач буксовал на мосту. Подбежал расчет. Обхватив орудие, бойцы напрягли силы, стараясь помочь скользившим по мокрому настилу гусеницам. Наконец тягач сдвинулся и пополз вперед.
Прямое попадание вражеского снаряда вызвало разрушение только что пройденного пролета. Он медленно стал погружаться в воду. Орудие 6‑й батареи было последним, проследовавшим по мосту через Десну. Через несколько минут он разрушился прямо на глазах. Тягач вздрогнул и остановился. Из мотора валило облако пара, вода в радиаторе испарилась. Бойцы залили в радиатор воды, и тягач, натужно ревя, двинулся по дороге. Когда машина остановилась в безопасном месте, артиллеристы от перенапряжения попадали на землю. Им не верилось, что остались живы.
Когда Петров доложил командиру дивизиона о своем прибытии, тот приказал готовиться к обороне. Оказывается, немцы сумели форсировать Десну в другом месте и захватить плацдарм на левом берегу. Советским войскам, которые защищали Чернигов, грозило окружение.
Захваченный плацдарм на южном берегу Десны коренным образом изменил обстановку в районе Чернигова и во всем междуречье Днепра и Десны. Если противнику удастся продвинуться на двадцать километров, то пути снабжения войск, которые удерживают северные подступы к Чернигову, будут отрезаны. Положение войск ухудшалось с каждым днем. Огненный вал неудержимо катился на восток. Противник передвигался от одного рубежа к другому. И вскоре Чернигов оказался на переднем крае войны. В дни ожесточенных сражений наши войска отступали на многих направлениях.
2‑я немецкая армия из группы армий «Центр» после захвата Гомеля изменила направление и двинулась на юг, в сторону Чернигова. Советское командование попыталось воспрепятствовать продвижению противника. Была поставлена задача – выбить немцев с плацдарма, который они захватили на левом берегу Десны. Для этого был создан ударный кулак из нескольких стрелковых полков и воздушно-десантной дивизии. 231‑й КАП осуществлял артиллерийское прикрытие наступления. Однако наступающие войска постигла неудача. Немецкая оборона оказалась крепче, чем полагало советское командование.