– Все читали листовки?
– Да, – ответили мы хором.
– Так вот запомните и передайте всем, что я в плен никогда не сдамся, буду сражаться до тех пор, пока по мне не проползут фашистские танки.
Он сказал это с такой силой и убеждением, что у меня мурашки по спине пробежали. Не видел лично, как погиб наш командующий, но в том, что он сражался до конца, не сомневаюсь – такой это человек».
Бойцы верили своему командующему, а вот Верховный главнокомандующий больше полагался на фашистские листовки и геббельсовскую пропаганду. Сталин о возможной измене Кирпоноса говорил первому секретарю Дальневосточного крайкома партии Боркову и командующему Отдельным Дальневосточным военным округом генералу армии Апанасенко: «Люди Берии допускают, что Кирпонос переметнулся к Гитлеру и уже работает на немцев. Я это тоже не исключаю».
Только в январе 1944 года специальная комиссия Главного управления Наркомата обороны СССР окончательно выяснила обстоятельства гибели генерал-полковника Кирпоноса (Известия ЦК КПСС. 1990. № 1. С. 193).
«На 10.00 20 сентября с востока и с северо-востока перед урочищем появилась группа немецких танков, развернулась фронтом и с ходу открыла огонь. Следом за танками шла немецкая пехота и автоматчики. Затем гитлеровцы начали стрелять из минометов. Немецкие солдаты пошли в атаку на Шумейково. Наступали они по пшеничному полю. Военный совет фронта собрал группу бойцов и командиров, вооруженных винтовками, автоматами. Во главе этой группы стал Военный совет… Противотанковые орудия и бронемашины начали обстрел вражеских танков.
Наши войска постоянно контратаковали. Немцы продвигались вперед, но очень медленно. Раненые бойцы и командиры, если имели силы, возвращались в долину, тяжелораненые оставались на поле, подползали к копнам пшеницы.
Несколько раз наши войска ходили в контратаки. Во время одной из них немецкие солдаты отступили, когда дело дошло до рукопашной схватки. Во время второй или третьей контратаки командующий фронтом Кирпонос был раненный пулей в левую ногу. Через силу спустившись в долину, командующий с усмешкой сказал: «Не везет мне на левую ногу».
Вражеские танки обходили Шумейково. Огонь немецких орудий, минометов все усиливался. В 18.00–18.30 Кирпонос, член Военного совета фронта Бурмистенко с группой командиров находились в лощине, недалеко от родника. Неожиданно возле членов Военного совета взорвалось несколько мин. Генерал-полковник Кирпонос обхватил руками свою голову, на которой была каска. Осколки пробили командующему грудную клетку на уровне левого кармана кителя и левую часть тела. Рана оказалась смертельной. Через полторы-две минуты Кирпонос умер».
После освобождения Полтавщины от немцев с помощью местного населения были найдены тела генералов и других командиров Красной армии, которые погибли 20 сентября 1941 года в урочище Шумейково. Тела генерала Кирпоноса и начальника штаба фронта В. Тупикова были доставлены специальным поездом в Киев. 18–19 декабря 1943 года Кирпонос и Тупиков с воинскими почестями были похоронены в столице Украины.
До сих пор военные историки и аналитики спорят о том, возможно ли было избежать того, что произошло с войсками Юго-Западного фронта? Но большинство из них сходится во мнении, что немецкое командование тогда, в сентябре 1941 года, не сумело использовать для блицкрига открывавшиеся возможности. Операция по окружению войск Юго-Западного фронта, с точки зрения итогов первых трех месяцев войны, оказалась бесплодной. Более того, отвлечение крупных сил группы армий «Центр» отсрочило наступление на главном стратегическом направлении.
Оперативный успех обратился в серьезную, может быть, решающую неудачу. Немецкое командование само нанесло сокрушительный удар собственным планам, поскольку оно, по мнению немецких военачальников, упустило время, а вместе с ним – последний призрачный шанс разбить Советскую Россию до наступления осенней распутицы.
Василий Петров не знал, что многие из тех, кто уцелел в страшном бою под Городищем, вскоре сложат свои головы. Противник устроил засаду и принялся расстреливать из танков и пулеметов бойцов и командиров. Сам Петров, чтобы спастись, прыгнул с головой в болото и лишь с трудом смог выбраться оттуда. Выбравшись на твердую поверхность, он долго не мог прийти в себя. То и дело доносились стоны раненых, которые просили о помощи. Немцы, услышав голоса, сразу же стреляли в ту сторону.
Дождавшись спасительной темноты, он двинулся в путь. В зарослях кустарника его окликнули какие-то люди. Это было несколько офицеров из других частей. Среди них он увидел женщину-врача. Невысокую, ладную. На плече у нее была сумка с красным крестом. Когда-то они уже встречались и даже испытывали какую-то симпатию друг к другу.
– Я знала, что вас увижу, – сказала женщина. – Я страшно устала… Тут раненые…
Петров принялся перетаскивать раненых в укрытие. Подошли местные жительницы. Принесли простыни, которые использовали вместо бинтов. Раненых было много.
– Мы их спрячем, – говорили женщины.
Офицеры, которых он встретил, стали его торопить. Нужно уходить, пока не нагрянули немцы. Петров подошел попрощаться к женщине-врачу.
– Не оставляйте меня, – не отпускала она его ремень.
Петров не знал, что ответить. Безопасность раненых он не в состоянии обеспечить, но сам обязан защищаться.
– Что будет с ними? Со мной?.. – плакала она.
Петров говорит, что меньше всего он хотел оказаться на месте человека, который утешает женщину перед тем, как оставить ее противнику. Но что делать? Нет выбора, он солдат – его звал воинский долг. Она – врач. У нее свой долг… Она должна продолжать свою работу, надеясь на милосердие врага.
– Останьтесь! – просила она. Хотя бы пять минут…
Это была настоящая пытка.
Когда он уходил, то обернулся. Хотел запомнить эту женщину, зная, что больше никогда ее не увидит.
Новые его спутники были младшие лейтенанты. Двое из них – танкисты. Был еще один старшина. Волею обстоятельств они оказались вместе. Когда попытались перейти дорогу, увидели немецкий грузовик. Пришлось залечь в кювет. Договорились стрелять по команде. У танкистов были карабины, у остальных – пистолеты.
– Огонь!
Немцы даже не поняли, откуда пришла смерть. Водитель и офицер были убиты в кабине машины, еще трое солдат – в кузове.
Петров и офицеры-танкисты занялись сумкой офицера. Там была карта со свежими пометками. Младший лейтенант Кузнецов забрался в кузов. Здесь он обнаружил новые немецкие пятнистые плащ-палатки, металлические каски, еще какое-то имущество.
Начался дождь. Немецкие плащ-палатки оказались как нельзя, кстати пригодились и каски. Петров с отвращением надел каску на голову, еще недавно он целился в тех, кто такую каску носил. Но выбирать не приходилось. Зато парабеллум сразу засунул за пояс. Этот пистолет – надежное оружие. Пригодились еще два немецких автомата.
Пока они разбирались с немецким имуществом, на дороге показался мотоцикл с коляской. Он мчался по следам машины. Немцы поздно заметили опасность. Сидевший в коляске офицер успел сделать только два выстрела. Водитель не смог затормозить, и мотоцикл перевернулся. Враги были мертвы.
Один из танкистов, по фамилии Зотин, вдруг сказал:
– Мне не нравится это… Мы их, как куропаток, из-за угла подстрелили…
Петров говорит, что в тот момент у него не было радости, но и не было сожаления. Да, нехорошо, что так, из-за угла… Но ведь эти немцы пришли сюда не в гости! Они хотели быть на этой земле хозяевами, а нашли свою смерть. Он и его товарищи находились в засаде. Это распространенный прием. Применялся в войсках испокон веков. И потом… Они военнослужащие, обязаны стрелять при появлении врага. У них не было другого выхода. Если бы они первыми не открыли стрельбу, то это сделали бы немцы. Поэтому прочь сомнения, ведь им предстоит долгий и опасный путь…
Но куда идти? В какую сторону? И здесь произошел конфликт. Петров предлагал идти на восток, на соединение с нашими частями, младший лейтенант Кузнецов говорил, что хорошо бы выждать, передохнуть в каком-нибудь селе. Потом, когда немцы отсюда уйдут, можно и самим двинуться в путь. Только он предлагал идти на север, в Белоруссию. Там леса, могут быть партизаны…
Танкисты сказали, что прежде, чем куда-то идти, нужно выбрать командира.
– В Уставе внутренней службы сказано, что если среди военнослужащих есть лица, занимающие разные должности, то начальником становится старший по званию, – сказал Зотин. – Вам, Петров, теперь командовать!
Как говорит сам Петров, его командирский опыт имел немало пробелов. Но кое-что он хорошо усвоил. Одна из воинских истин гласит: чем опаснее ситуация, тем тверже должна быть дисциплина. Так учил опыт 92‑го отдельного артиллерийского дивизиона. Благодаря порядку, который поддерживался железной рукой майора Фарафонова на пути в Ковель, дивизион избежал разгрома, подразделение не потеряло боеспособности и участвовало в боях до последних дней своего существования.
Его положение было хуже! У него в подчинении четверо. Вокруг противник. Он занял населенные пункты, дороги, удерживает переправы и берега реки. Цель далеко. Хватит ли всем сил, выдержки? Необходимо беспрекословное повиновение приказам старшего. Способны ли стоящие перед ним люди на это?
«Но нельзя предаваться унынию! Нужно действовать. Упущенное время может стоить жизни. Ведь немцы наверняка уже обнаружили опрокинутый грузовик и мотоцикл, мертвые тела своих товарищей. И захотят найти тех, кто это сделал. Если они позволят себя обнаружить, столкновения не избежать. Кругом степь. Вступить в бой – значит погибнуть. Нужно пробиваться к своим. Где они? Неизвестно… Но без надежды нельзя. Если напрячь силы, можно достичь цели, как бы далеко она ни была… Удача разборчива. Она сопутствует только смелым людям. Прежде всего, нужно преодолеть реку Сулу. Окружение – понятие относительное. Сплошного фронта здесь не существует. В оцеплении, созданном немцами, есть свободные участки. Нужно найти их. Поэтому прочь сомнения…» – все эти мысли прошли в его голове.