Во втором наградном листе в графе «Постоянный домашний адрес и адрес его семьи» неожиданно появляется запись: «Родственников не имеет». Вероятно, это было сделано под диктовку в штабе бригады со слов самого Василия Петрова. Дата рождения – 22 июня. Это начало войны. Василий Петров посчитал, что в этот день он второй раз родился. И место своего рождения Василий Петров назвал другое: город Тамбов. Почему Тамбов? Здесь он находился на излечении после ранения. Благодарные тамбовцы своего «земляка» не забыли и в 1953 году в центре города установили памятник дважды Герою Советского Союза Василию Петрову (скульптор Лев Кербель).
Об авторе памятника хотелось сказать отдельно. Лев Ефимович Кербель во время войны был призван на Северный флот, где служил военным художником. Служба матроса Кербеля проходила среди моряков-подводников и летчиков Заполярья, чье мужество и героизм вдохновляли молодого скульптора. Он вылепил скульптурный портрет летчика, знаменитого северного аса Бориса Сафонова. Когда Сафонов стал дважды Героем Советского Союза, Верховный главнокомандующий Иосиф Сталин распорядился, чтобы на родине летчика был установлен ему бронзовый памятник. Вот с этой работы Льва Кербеля в стране началась традиция: устанавливать бюсты, посвященные дважды Героям Советского Союза или Героям Социалистического Труда на их родине.
Бюст – скульптура, изображающая грудь, плечи и голову человека на подставке или пьедестале. Трехмерные формы создают сходство с оригиналом. Бюст является наиболее распространенным видом скульптурного портрета и предназначен для кругового обозрения. Он позволяет увековечить какого-либо известного человека и передать память о нем через грядущие поколения.
Многие бюсты героев изготовил Лев Кербель. На всех этапах своего творчества скульптор оставался верен принципам социалистического реализма в искусстве. В 1950 году он был удостоен Сталинской премии первой степени за скульптурные барельефы «В.И. Ленин и И.В. Сталин – основатели и руководители Советского государства». А через год прославившийся Лев Кербель взялся за скульптурный портрет Василия Петрова.
Сохранилась фотография, запечатлевшая процесс работы. Василий Петров с повязкой на шее, в которую заправлены пустые рукава его парадного кителя, смотрит вдаль. На готовой скульптуре нет повязки, на кителе видны две Звезды Героя. Нет рук по самое предплечье. С одной стороны, скульптор не согрешил против истины, его герой не имеет рук, с другой – остался верен скульптурной традиции.
В одной из книг по монументальному искусству советского периода о скульпторе Льве Кербеле было написано: «Правдой жизни, глубиной чувств, большим внутренним накалом и приподнятостью, пластическим совершенством отмечены созданные Кербелем портреты героев войны и труда. Это – портреты-судьбы, портреты-биографии. Они волнуют зрителя, потому что несут в себе частицу переживаний художника, проникнуты любовью к человеку».
Не берусь судить обо всех скульптурах Льва Кербеля (он автор более пятидесяти памятников и монументов, установленных во многих городах), но бюст Василия Петрова не может оставить зрителя равнодушным. Даже если он ничего не знает о жизни героя, но, посмотрев на его суровое лицо, впалые щеки, крепко сжатые губы, поймет, что тому пришлось пережить тяжелые испытания. И еще – самое главное! Героями не рождаются, ими становятся.
Только ли по причине тяжелого ранения герой войны отказался от своих родителей, своей малой родины? Может быть, была и другая причина? Приходилось слышать и такую версию. Степан Софронович Петров, отец Василия, во время оккупации служил старостой. Возможно, немцы посчитали, что если Петров-старший пострадал при Советах, то, значит, будет преданно им служить. А может быть, других желающих в селе не нашлось!
Свою службу сельский староста исполнял отнюдь не с рвением. Во время мобилизации молодежи в Германию заранее сообщал об этом соседям, а некоторых людей и сам прятал от любопытных глаз. Только предупреждал: «Немцам меня не выдавайте! А то повесят!»
Когда советские войска освободили города Мариуполь, Бердянск и приближались к Дмитровке, то оккупанты приказали старосте изъять крупный рогатый скот у населения и гнать его на запад, подальше от линии фронта. Скот в селе собрали, утром стадо коров погнали на запад, а ночью верные люди пригнали его обратно в село. Крестьяне разобрали своих коров и спрятали их в надежном месте. Поэтому зла на Степана Петрова никто из односельчан не держал. Знал ли об этом сын Василий? Как оказалось, знал.
Степана Петрова чекисты допрашивали несколько раз. Сразу же после освобождения Дмитровки, а потом через десять лет. Степан Софронович говорил родным после очередного посещения его сотрудниками Комитета государственной безопасности: «І чого вони усе випитують, випитують?» Когда объявился Василий, он пожаловался сыну на чекистов. Ответ был неожиданным: «Это я, отец, просил их проверить тебя. Не служил ли ты немцам? Если бы что-то было, я сюда не приехал бы».
Жестокая проверка родного человека. Как такое возможно? С позиции сегодняшнего дня она покажется даже бесчеловечной. Но я вспоминаю своего родного дядю Гавриила Авдеенко, офицера Красной армии. В конце октября 1943 года, после освобождения города Мелитополя от немецко-румынских оккупантов, он подъехал на машине к отчему дому, но во двор не вошел. Увидев своего отца Андрея Филипповича, закричал: «Отец, скажи мне, ты служил немцам? Если служил, то моей ноги не будет в твоем доме!»
Похожая ситуация была и здесь. Прав ли был Василий Петров, когда устраивал проверку родному отцу? И смог ли он отказаться от отца и других родственников? На этот вопрос нет ответа. Никто не вправе судить дважды Героя. Он поступил так, как посчитал нужным. Ведь, в конце концов, он вернулся на свою малую родину и больше не забывал ее.
Сам Василий Петров рассказывал, что однажды его вызвал к себе командир части, в которой он служил, и сказал: «Петров, я вам даю неделю! Через неделю вы должны вернуться в часть. А сначала должны появиться перед родителями и объявить им, что вы живы».
Увидев на лице подчиненного переживания, добавил: «Если вы сумели выжить, то найдите в себе силы предстать перед родителями и родственниками тем, кем вы есть!»
Приезда Василия родные ждали каждый день. В ожидании единственного сына отец все чаще задерживался у ворот дома и плакал. Однажды в село пришел денежный перевод на четыре тысячи рублей. Сумма по тем временам огромная. Деньги пришли на имя Клавдии, старшей сестры Василия. В извещении было написано: «Клава, раздели деньги между сестрами. До моего приезда обо мне никому не рассказывай».
Клавдия испугалась, сообщила о деньгах отцу. Вначале Петровы подумали, что, может быть, это действует какой-то аферист. Украл у Василия документы и прикрывается его именем. А деньги прислал, чтобы задобрить их. Хотели сообщить в милицию, но смутили слова «раздели деньги между сестрами». Выходит, что человек, который прислал деньги, знал, что у Степана Петрова нет сыновей, а одни дочери. В этих сомнениях прошел не один день.
Двоюродная сестра Василия по отцу – Вера Васильевна Петрова (Цурканенко) – хорошо запомнила день, когда Василий после долгого перерыва снова появился в родном селе. Это было 5 августа 1955 года. Она была в сельском магазине, когда кто-то сказал, что привезли ее брата Васю без ног и без рук. От такого сообщения у бедной женщины поплыло перед глазами, и она потеряла сознание. Когда вечером во дворе Степана Софроновича стали собираться родственники и их по одному приглашали в дом для встречи с Василием, она, увидев его, стоящего на ногах, расплакалась. Василий расспрашивал сестру, почему она плачет, а она не могла ответить. А то, что у него нет рук, заметила позже.
Другие родственники рассказывали о приезде Василия Петрова в родное село так. Однажды под вечер возле дома Степана Софроновича остановился защитного зеленого цвета газик, из которого вышел военный в плащ-палатке и, сильно прихрамывая, зашел во двор.
«Вася!» – бросился навстречу ему отец, протягивая руку для приветствия.
Но Василий подставил ему щеку для поцелуя.
Вначале никто из родственников не понял, что у их Василия нет рук. А когда узнали, начался плач. Василий сказал:
«Если я увижу, что вы будете плакать, сочувствовать, то развернусь и уеду и больше никогда не появлюсь!»
Поэтому если кто-то из женщин не мог сдержаться, то бежал плакать за дом. Вот так в слезах прошла вся ночь, а наутро Василий уехал.
Сам Петров потом рассказывал:
«Когда я приехал к родным, никто меня не узнавал. При росте 176 сантиметров я весил 46 килограммов».
Затем он стал приезжать в родное село каждое лето. После 15 июля старенькие отец и мачеха ожидали его у ворот, высматривая, не появится ли на горке военный газик. Василий, вникнув в проблемы семьи и увидев, как она бедно живет, стал высылать отцу свой офицерский аттестат. Для сельской семьи шестьдесят советских рублей были очень большими деньгами. Но отец их не тратил. Собрав какую-то сумму, он купил кирпичи и обложил им снаружи старенький домик. Как говорили в селе, «обличковал». Не забыл отец и об Анюте, которая предсказала возвращение Василия. Девушке он купил обещанный отрез батиста – тонкой полупрозрачной льняной ткани на платье.
Как дважды Герой Советского Союза Василий Петров пользовался многочисленными льготами от государства. Он мог бы проводить отпуск в лучших санаториях Министерства обороны на берегу Черного моря, но не делал этого. Зато каждое лето приезжал в родные приазовские степи. Как всегда, Василий Степанович не хотел быть ни для кого обузой, поэтому, посетив отчий дом, размещался полевым лагерем на берегу Азовского моря в селе Райновка.
Местность привлекала его своей тишиной, море в это время было теплым и ласковым. Обычно Василий Степанович располагался со своим нехитрым хозяйством недалеко от окраины лесопосадки (в селе ее называли «маслиновой»). С одной стороны было поле, со второй – колхозный сад и виноградник. Недалеко от возвышенного берега, где заканчивался виноградник, находился колодец с холодной питьевой водой.