с поведет!
Первый маршал – это Климент Ворошилов. Известно, что из пяти первых советских маршалов – трое самых способных и образованных были расстреляны в 1937–1938 годах как враги народа. Оставшиеся, Ворошилов и Тимошенко, в первые дни войны показали себя не лучшим образом, уступая немецким военачальникам в стратегии и тактике. Поэтому слова песни, которые с гордостью еще недавно пели в войсках, теперь воспринимались с недоумением и горечью:
Пусть помнит враг, укрывшийся в засаде,
Мы начеку, мы за врагом следим.
Чужой земли мы не хотим ни пяди,
Но и своей вершка не отдадим.
И уж совсем с насмешкой звучали такие строки:
А если к нам полезет враг матерый,
Он будет бит повсюду и везде.
Против немецких автоматов советская пехота могла противопоставить трехлинейки Мосина. Этими винтовками калибра 7,62 миллиметра была вооружена русская армия в Первую мировую войну. Достоинства этого оружия хорошо известны – прочность, надежность, неприхотливость в обслуживании, прицельная дальность – два километра. Но трехлинейка имела и недостатки. Постоянно примкнутый штык в сочетании с длинным стволом создавали неудобства при передвижении, особенно в лесистой местности. Серьезные нарекания вызывала рукоятка затвора при перезарядке. В 1930 году была осуществлена модернизация этой винтовки, после чего она была принята на вооружение РККА с присвоением ей наименования «Винтовка образца 1891/30 г.».
Однако к тому времени сформировалось новое направление в развитии стрелкового оружия. Сокращалась дальность и точность поражения, что компенсировалось большей плотностью огня. Как следствие этого – начало массового перевооружения частей автоматическим стрелковым оружием – пистолетами-пулеметами и автоматами. Солдат, наступавших цепью, стали обучать стрельбе с ходу. Поэтому в новой войне винтовка Мосина не могла состязаться со скорострельностью немецкого стрелкового оружия, а штыковые атаки при нынешней плотности огня приводили лишь к неоправданным жертвам.
У врага было и другое преимущество в ближнем бою – в пулеметах. Немецкий пулемет МГ сочетал качества ручного и станкового. Такого оружия наша пехота не имела. Пулемет «максим» времен Первой мировой и Гражданской войн был тяжел и малопригоден в условиях маневренной войны. Два отдельных вида оружия – ручной пулемет и станковый – создавали трудности в их содержании и боевом применении.
Отмечает Петров и несогласованность действий советского командования. Нередко командиры не имели сведений ни о противнике, ни о местности, где действовали их подразделения. Приказы той поры отдавались с выражениями: «срочно», «в первую очередь», «немедленно», «вне всякой очереди». Потом снова срочно и незамедлительно призывалось куда-то двигаться, наступать или обороняться. И так повторялось изо дня в день. Но войска не могли сделать того, что было выше их сил, а делали то, что могли, часто не по вине войсковых командиров. На поле боя обстоятельства диктуют свои законы, и это нужно было учитывать при планировании боевых операций.
Вспоминает Петров и обувь красноармейцев. У большинства из них были ботинки с обмотками «двенадцать месяцев». Так на солдатском языке назывались широкие полосы из плотной ткани, уложенные витками от щиколотки до колен. Во время непогоды они намокали и стесняли движение пехоты. В слякоть и грязь становились вообще неподъемными. У артиллеристов была привилегия – им выдавали яловые сапоги. Но не всем бойцам, а только младшему командному составу. Эпоха кирзовых сапог тогда еще не наступила.
Уже в первые дни отступления бойцы задавали своим командирам неудобные вопросы: «Почему так происходит? Почему армия оказалась не готова к вражескому нападению? И кто виноват в этом?»
Сослуживец Петрова младший лейтенант Поздняков во время привала говорил о том, что, казалось бы, все в войсках знали, что война неизбежна. Но почему не были приняты меры? Почему такие большие потери? Командир взвода управления обвинял во всем разведку: «Если у нас действительно существуют свои разведывательные органы, то чем они занимаются? Почему они не убедили командование о близком нападении и почему не началась эвакуация семей военнослужащих?»
На эти вопросы Позднякову никто не ответил, хотя многие, кто слушал, были с ним согласны. Возникали и другие более крамольные вопросы. Почему там, в Кремле, ничего не предприняли? И почему до сих пор не сказал своего слова товарищ Сталин?
5 июля 1941 года у населенного пункта Ост командир дивизиона майор Фарафонов на построении личного состава объявил:
– Товарищи командиры и начальники, товарищи красноармейцы! С сегодняшнего дня девяносто второй отдельный артиллерийский дивизион прекращает свое существование. Личный состав направляется для пополнения подразделений двести тридцать первого корпусного артиллерийского полка.
Лейтенант Василий Петров получил назначение в 6‑ю батарею этого полка. Но, прежде чем убыть на новое место службы, он добрым словом вспомнил своего командира дивизиона.
Для Петрова майор Фарафонов остался образцом командира. В сложной обстановке первых часов и дней войны командир дивизиона не растерялся, не утратил ясности мышления на поле боя и в последующее время, когда прекратилось централизованное управление войсками, когда нужно было принять ответственное решение, от которого во многом зависела жизнь его подчиненных. Как поступить? Вести бесперспективную борьбу в тылу противника или, руководствуясь соображениями долга и совести, действовать с учетом сложившейся обстановки?
Если бы дивизион остался в укрепрайоне возле города Новоград-Волынского, окруженный врагами, то со временем потерял бы боеспособность. Боеприпасы были бы расстреляны, продовольствие закончилось бы, моральный дух личного состава упал бы до низкого уровня. Голод и отчаяние довершили бы свое черное дело. Оставалось или погибнуть в неравном бою, или попасть в плен. Майор Фарафонов принял верное решение и сумел сохранить боевое подразделение.
Василий Петров удивлялся тому, что в любой обстановке майор всегда был тщательно выбрит, одежда его была выстирана. На гимнастерке подшит чистый белый подворотничок. Когда Петров после выхода из окружения доложил командиру дивизиона о своем прибытии, майор Фарафонов сказал вещие слова: «Есть добрая примета. Если воина сочли погибшим, значит, ему уготована долгая жизнь. Не многим из нас суждено встретить конец войны, но я верю, что вы этого дождетесь».
6‑я батарея была укомплектована 107‑миллиметровыми пушками. Командир батареи младший лейтенант Варавин сразу же устроил новичку проверку и спросил о назначении этих орудий. Василий Петров сказал, что орудия такого калибра состоят на вооружении частей корпусной артиллерии и предназначены в основном для контрбатарейной борьбы.
– Расскажите их устройство, – продолжал Варавин.
– Материальная часть современных полевых орудий конструируется по общему принципу: ствол, люлька, противооткатное устройство, лафет…
Командир батареи остался недоволен таким ответом подчиненного и посоветовал тому быстрее ознакомиться с техническими характеристиками и особенностями пушки. Об этом орудии тоже нужно сказать отдельно. Оно производилось в Советском Союзе до середины 1930‑х годов. При модернизации были произведены следующие изменения конструкции:
– удлинен на 10 калибров ствол;
– установлен дульный тормоз;
– удлинена камера;
– принято раздельно-гильзовое заряжание;
– принят новый дальнобойный снаряд;
– укорочена на 160 миллиметров люлька;
– изменено давление в накатнике;
– изменено передаточное число подъемного механизма.
Модернизированное орудие было принято на вооружение в 1931 году под официальным наименованием «107‑мм пушка образца 1910/30 г.».
Ствол орудия представлял собой трубу с кожухом длиной 1600 миллиметров и уравновешивающим грузом. Он был неподвижно соединен с салазками, при откате и накате они скользили вместе с ним по направляющим люлькам. В нижней части корпуса салазок были размещены противооткатные устройства – компрессор и накатник.
У этого орудия имелись свои недостатки. Несмотря на проведенную его модернизацию, максимальная дальность стрельбы была недостаточной. К началу Великой Отечественной войны эти пушки сильно устарели. Для сравнения: немецкий аналог (105‑миллиметровая пушка) имел подрессоренный лафет с раздвижными станинами, обеспечивающий лучший угол горизонтального наведения. Скорость перемещения орудия достигала 40 километров в час, а максимальная дальность стрельбы – 19 километров. Кроме того, значительная часть немецких орудий входила в состав дивизионной артиллерии. Подобная организационно-штатная структура позволяла немецким войскам гибко использовать тяжелую артиллерию. В 1941 году 105‑миллиметровая пушка стала важным средством борьбы с хорошо бронированными советскими тяжелыми танками КВ.
Советское орудие «107‑мм образца 1910/30 г.» тоже могло поразить тяжелый немецкий танк «тигр» на расстоянии одного километра. Но использование его как противотанкового было затруднено малым углом горизонтального наведения. В то же время орудие имело и свои достоинства. Оно было легким (в два раза легче немецкого), что позволяло меньше зависеть от механической тяги.
Вместо специализированных тягачей 107‑миллиметровая пушка могла буксироваться тяжелыми грузовиками или лошадьми. Орудие имело простую и надежную конструкцию, больший ассортимент боеприпасов и при правильном использовании могло действовать достаточно эффективно. Его осколочно-фугасный снаряд с установленным на осколочное действие взрывателем при разрыве давал зону сплошного поражения размером 14,6 метра, когда поражается не менее 90 процентов целей. При установке взрывателя на фугасное действие при попадании снаряда в земляной грунт образовывалась воронка глубиной в полметра и диаметром в полтора. Эффективным снарядом против живой силы противника была шрапнель – снаряд содержал более 600 пуль, создающих зону поражения около метра.