Глухие звуки становились громче. Командиру почудились легкие вибрации корабля. Он перегнулся за борт и внимательно уставился на воду. Что-то с размаху врезалось в днище.
— Какие-то твари в воде, — констатировал Бруснир.
Удары становились чаще.
— Они повредят корабль, — мрачно заметил Шаймор.
— Поворачивай корабль, идем к берегу! — крикнул Бруснир рулевому.
К ним подбежал один из воинов:
— Течь в трюме, командир.
— Иду, — Бруснир спустился в трюм и увидел несколько пробоин в днище. Вальдары пытались заделывать их, но новые повреждения появлялись быстрее. Кто-то в воде явно задумал превратить эту посудину в решето и полакомиться ее живым содержимым. В последнем можно не сомневаться.
— Будьте готовы покинуть корабль по моему приказу, — скомандовал Бруснир и поднялся на палубу. — Приготовить лодки!
Ученые жались друг к другу, как напуганные дети. Корабль замер посреди реки и начал медленно погружаться в воду.
— Действуем быстро! Спускаем лодки, резво садимся и плывем к берегу. Ученых защищать ценой жизни, — отдал последние указания Бруснир.
Командир схватил Бойтина и еще одного ученого, запихнул в лодку и прыгнул следом. Последним присоединился Шаймор. Остальных ученых забрали другие вальдары. Твари под водой почти сразу переключились на лодки, сначала последовали осторожные удары. Бруснир перегнулся через край и наугад ударил по воде магией. Толчки ненадолго прекратились. Но вскоре сильнейшая атака пробила дно, и лодка стала наполняться водой. Бруснир отстегнул меч, бросил под ноги Шаймору.
— Постарайся сохранить, — сказал он и прыгнул в воду.
— Пропади оно все пропадом, — простонал Шаймор, продолжая грести изо всех сил, и приказал трясущимся от страха ученым. — Вычерпывайте воду.
Бруснир нырнул, под водой плавало множество огромных головастых рыбин. Они его тоже увидели и ринулись стаей, отворив зубастые пасти. «Все кому не лень отрастили себе огромные зубищи», — подумал вальдар и от души долбанул по ним магией. К его счастью агрессивные рыбешки отлично дохли от заклинаний и всплывали брюхами к верху. Воин плыл рядом с лодкой и защищал ее от нападений, пока у него не закончился воздух. Пришлось вынырнуть.
— Живой! — не удержался от возгласа Шаймор, взмокший от гребли.
До берега осталось совсем немного. Бруснир глубоко вдохнул и нырнул. В мутноватой воде его окружила дюжина головастых, но нападать они пока не решались. Испробовали вкус ударной магии и она им не понравилась. Время работало на вальдара. Но его, как всегда, оказалось слишком мало. Большущая рыбина неожиданно вывернула с другой стороны лодки и кинулась на Бруснира, явно желая что-нибудь откусить. Вальдар еле успел увернуться, и рыба почти промахнулась. Все же прошла острыми зубищами по телу, хоть и оскользью. В воде боль не ощущалась, и Бруснир не мог оценить серьезность раны. Да ему и не до этого. Он крутился из стороны в сторону, отбивая многочисленные нападения осмелевших подводных тварей. Снова кончался воздух. Вальдар вынырнул — началось мелководье. Одна из рыб с размаха врезалась ему в грудь, вышибив дух, и воин ушел под воду.
Лодка заскребла днищем по берегу. Шаймор спрыгнул в воду, помог выбраться ученым и, вручив им меч Бруснира и свой, подтолкнул к суше.
— Шевелитесь, шевелитесь. На берег, живо! — скомандовал вальдар, а сам развернулся и нырнул на помощь другу.
Шаймор всматривался в мутную воду, но Бруснира нигде не видел. Только редкие рыбины подплывали к вальдару, и он отправлял их прямиком в гэрт. Мелководье пугало их и вся стая сюда не заплывала, только отдельные, самые наглые особи. Вальдар всплыл ненадолго, быстро и глубоко вдохнул, собираясь вновь нырнуть.
— Шаймор! Потом искупаешься! — крикнул Бруснир с берега, где помогал выбраться из воды остальным.
Лишившись корабля, Бруснир с отрядом продолжили путь пешком. Из воды удалось выбраться всем. Несколько воинов оказались покусаны кровожадными рыбинами, однако ранения хоть и неприятные, но не смертельные. В дороге старались держаться прогалин с нормальными зелеными растениями, которых становилось все меньше. Вальдары всерьез опасались, что весь Шантах порастет вскоре странной растительностью, а приятной глазу и такой родной зелени больше не останется. Путешествующие с ними ученые тоже склонялись к такому выводу.
На подступах к городу раскинулись плодовые сады. Выглядели они нормально и вальдары пошли через них. Бойтин постоянно отходил и крутился возле деревьев, трогал их, срывал веточки. Брусниру приходилось несколько раз останавливать отряд, чтобы дождаться любопытного ученого. Наконец, вальдару это надоело. Он подошел к Бойтину.
— Ты задерживаешь весь отряд. Не мог бы ты перестать отвлекаться на лицезрение окружающей природы? — обратился к ученому Бруснир.
— Видишь ли, какое дело, я не из праздного любопытства… — не оглядываясь и продолжая изучение веточки черешни, ответил Бойтин. — Мы проходили апельсиновые плантации и они в это время года должны обильно плодоносить, но я не нашел ни одного апельсина. Теперь передо мной сады черешни, и здесь тоже нет ягод. Более того, ни на одном дереве я не нашел следов даже почкования. Это любопытное наблюдение…
— Любопытное. Безусловно. Но мы здесь, к моему глубокому сожалению, не для научных изысканий, — заметил Бруснир. — У нас вполне четкая и конкретная цель. И нам нельзя терять время. Поэтому — идем.
— Хорошо, хорошо, — поспешил за воином ученый. — Но ты понимаешь, что деревья потеряли способность плодоносить? Возможно, навсегда… Нужно изучить другие виды растений. Хм… с момента катастрофы я не видел ни одного новорожденного младенца, зато у многих беременных женщин случились выкидыши. Ты видел рождение хоть одного ребенка после Волны? — схватил Бруснира за руку Бойтин.
Вальдар остановился, задумчиво посмотрел на него и покачал головой:
— Ни одного.
— Понимаешь, что это может значить? Если это не временный эффект, мы все обречены на вымирание… — и Бойтин надолго замолчал, погрузившись в мысли.
Бруснир же отмахнулся от этой его идеи, выкинул из головы, по крайней мере на время. Ему хватало проблем и без того, чтобы беспокоиться о будущем — сохранить бы хрупкое настоящее.
Сады закончились, и перед путешественниками раскинулся легендарный Привол. Точнее то, что от него осталось. Совсем недавно он был процветающим и многолюдным, по праву считался сердцем мировой науки. Сейчас же от города остались жалкие руины, сплошь поросшие диким и непривычно-ярким лесом. В синей листве не пели птицы. Из леса не доносилось никаких звуков, только мерный шелест ветра одиноко бродил по кронам. И везде, куда ни брось взгляд, фиолетово-красные стволы деревьев. Участков с привычной растительностью просто не осталось. А это означало, что вальдарам придется войти в этот чуждый мир и попытаться там выжить.
Бруснир долго стоял и смотрел на лес. Затем приказал разбить лагерь вблизи деревьев. На удивленный взгляд Шаймора ответил:
— Нужно проверить как он себя поведет до того, как мы войдем туда и окажемся полностью в его власти.
Ученых устроили на ночевку в самом безопасном месте — подальше от леса. Выставили усиленный дозор, наскоро поужинали и улеглись спать. Завтрашний день не предвещал ничего хорошего, и всем нужно было хорошенько отдохнуть.
Очередь Шаймора стоять в дозоре пришлась на утро. В самый темный час перед рассветом, когда не видно не зги. Воин прохаживался вокруг стоянки с факелом и вглядывался в темноту. Тишина стояла гробовая, от нее становилось не по себе. Ни тебе стрекотания сверчка, ни уханья филина. Вальдар думал о том, что насекомые совсем пропали со времен Волны. Их будто смыло и они единственные не отрастили себе зубищи и не набрасываются на все, что движется. «Может, это и хорошо, что они погибли. Страшно себе представить во что они могли превратиться, — думал Шаймор. — Но, с другой стороны, без них как-то пусто, чего-то не хватает».
Едва различимый звук нарушил мертвое безмолвие. Шаймор навострил уши и двинулся в ту сторону. Сделал с десяток шагов и понял — это просто дыхание одного из спящих воинов. Собрался идти обратно, но что-то насторожило. Дыхание звучало неестественно — слишком шипящее, слишком натужное.
Шаймор, подсвечивая себе факелом, искал среди спящих источник звука. Он старался не разбудить собратьев по оружию и осторожно освещал их лица факелом издалека. Странность вскоре обнаружилась. Воин, спящий ближе всего к лесу, лежал на спине с открытым ртом, из которого со свистом вырывался воздух. Широко открытые глаза его бешено вращались, а все тело покрывали желтые слизняки, размером с кошку. Шаймор охнул и заорал:
— Подъем! Тревога!
Шаймор бросился к бедняге. Протянул руку, намереваясь сбросить слизняков, и в него тут же впился десяток острых шипов. Рука отнялась, и паралич волной прокатился по телу. Шаймор упал, не в силах пошевелить даже пальцем. Все что он мог это двигать глазами.
К счастью возглас вальдара успел разбудил остальных. Они довольно быстро поняли в чем дело. Шаймора оттащили подальше, к ученым, и оставили отлеживаться. Оставалось надеяться, что парализация единственный эффект острых шипов, которыми стреляют слизняки, что они ко всему прочему не ядовиты. Чтобы освободить второго воина пришлось поплясать. В прямом смысле слова. Как только кто-нибудь приближался к нему, слизни атаковали и целились они метко. Но у всех есть слабые места — шипы у слизняков закончились. И вальдары сбросили их с несчастного. Когда скользких тварей отдирали, выяснилось, что они пили кровь из жертвы. Пострадавший почти полностью обескровлен. Ему влили немного вина, в которое ученые добавили наспех приготовленный отвар из трав. Но никто не поручился бы, что он выживет. Оставалось только ждать.
Шаймор очухался через пару часов. Всеобщее облегчение по поводу этого события длилось недолго. Вскоре умер обескровленный вальдар.
— Вот так, еще не вошли в этот проклятый лес, а уже потери, — сказал Шаймор, печально глядя на погребальный костер, который вальдары соорудили собрату.