— Хорошо, Криза, обещаю, если взамен ты дашь мне немного поспать, — устало ответила талийка.
— Конечно, конечно, спи, милая. Только держись. Ты не представляешь как ты важна… Для меня.
— Я тоже тебя люблю.
— И еще…, — немного помолчав, добавила травница. — Мне нужно кое-что тебе рассказать… Мне нужно многое тебе рассказать.
— Не сегодня, Криза, не сегодня. Сегодня я хочу исчезнуть, — пробормотала Элерия и отвернулась, укрываясь с головой одеялом.
Криза тихо постояла рядом. Смахнула слезинку со щеки, тяжело протопала к лежаку и погасила светильник.
Глава 22. Вальдар на ужин
Бруснир падал в кромешной темноте, скользя спиной по изгибам древесной утробы. Она оказалась полой внутри, сплошь покрытой мерзкой воняющей тухлыми яйцами слизью. Прямо под вальдаром что-то тоже неслось вниз, негромко постукивало и перекатывалось. Бруснир старался не думать о том, что это половина Тайра. Пытался ухватиться за что-нибудь и остановить падение, но ничего не выходило. Его руки скользили по абсолютно гладким поверхностям.
Наконец, Бруснир грохнулся во что-то мягкое, и какое-то время медленно опускался ниже и ниже, на самое дно. Приземлившись, вальдар шумно выдохнул и порадовался тому, что не разбился. Кожу на лице, руках, да, пожалуй, везде — щипало. Но больше всего болела и пульсировала рана на ноге.
Бруснир тяжело поднялся и сел. Сотворил маленький шарик света в воздухе и огляделся. Со всех сторон его окружали заросли. Они состояли из отдельных мягких кругляшков, покрытых волосками, и свободно расступались, когда вальдар отодвигал их рукой. Все кругом заполнено этими губчатыми подушечками, непонятно как левитирующими в воздухе. Как и все здесь, они тоже оказались покрыты слизью. Бруснир и сам насквозь пропитался ею. Пахло тут отвратительно — полупереваренной несвежей пищей.
Подвесив заклинание света чуть впереди, воин встал и прошелся в одну, потом в другую сторону — ничего не менялось. Пейзаж оставался все тем же. Кожу щипало все сильнее, и Бруснир заметил, что она покраснела, как при сильном раздражении. Присмотрелся внимательнее — кое-где даже образовались кровоподтеки.
— Проклятье, ну этого не хватало! Меня пытается переварить дерево! — вальдар сел и сосредоточился. Он пытался сотворить некий магический барьер на всей поверхности тела. И, кажется, удалось — неприятное пощипывание прекратилось, а рана на бедре перестала гореть огнем и дергать.
«Если сегодня меня не растворят — уже хорошо», — подумал вальдар и откинулся на спину. Закрыл глаза и постарался расслабиться, насколько это вообще возможно, находясь в желудке гигантского дерева. Надо как-то выбираться, но Бруснир понятия не имел как именно. Все, что ему удалось придумать, это встать и бродить по утробе, ища выход или хотя бы стены.
Подсвечивая дорогу заклинанием, Бруснир пошел в какую-то из сторон наугад. Руками раздвигая плюшевые шарики перед собой, старался не касаться их лицом и шеей. Его коробило от гадкой слизи, которой они покрыты. Невыносимая вонь окончательно портила настроение вальдара. А еще он представлял, что где-то в темноте лежат обе половины Тайра, и гнусное дерево начало процесс пищеварения. Бруснира мутило. Весь этот странный лес сросся между собой и здесь, на нижнем уровне, утроба деревьев стала единой. В ней-то и бродил воин. Пройдя около сотни шагов, он уперся в твердую стену. Не стену, конечно, кору. Вальдар постучал по ней кулаком, как и следовало ожидать, тверже твердого.
Вздохнув, Бруснир попробовал магию, меч, нож — ничего не помогало и не оставляло даже царапин на проклятой коре. Таким путем ему не выбраться.
— Гэртова бездна! А каким же путем отсюда выбираться? — ругнулся вальдар и отправился дальше бродить внутри дерева. Он шел вдоль коры, прощупывая, проверяя. Надеялся найти просвет или трещину. Все бесполезно. Выхода из ловушки не находилось. Спустя бесконечное число часов, измученный и обессиленный, Бруснир постарался уснуть. В голове мелькнула последняя мысль: «Хорошо бы во сне не стать обедом». Сложно удерживать магическую защиту на коже, когда спишь. Оставалось надеяться, что в случае пробоины, неприятные ощущения разбудят вальдара до того, как станет поздно.
Вскоре так и случилось — Бруснир проснулся оттого, что все тело нещадно саднило. Он резко сел и восстановил защиту. Только после этого зажег свет и осмотрел себя. Кожа приобрела неприятный красный оттенок, кое-где появились небольшие ранки. Вальдару хотелось спать, голова болела, а в желудке урчало от голода. При этом слегка подташнивало, скорее всего, из-за дурнотного запаха, что витал вокруг.
Бруснир всерьез подумал, что это зловоние его и добьет. Кажется оно потихоньку отравляло его, так как самочувствие стремительно ухудшалось. Вальдар встал, повесил светящийся шарик над левым плечом и пошел вперед. Пытался найти место, где можно забраться наверх. Никаких уступов, только гладкая поверхность коры и губчатые заросли, которые не давали опоры.
Бруснир потерял счет времени и начал терять надежду. Сил совсем не осталось, он повалился на дно и забылся тяжелым сном. Но поспать не удалось. Несколько минут спустя он проснулся от ноющей боли во всем теле — дерево снова ело его. Вальдар восстановил защитное заклинание, зарылся руками в волосы, клейкие и слипшиеся. Но не обратил на это внимания, он давно весь покрыт этой гадостью. Поначалу думал, что умрет здесь от голода, теперь понимал, что умрет от того, что не сможет спать. Сколько блуждал без сна? Около двух суток… Точно Бруснир сказать не мог — ощущение времени пропало, растворилось в гигантской утробе, как и все, что сюда попадало.
Шаймор просидел возле захлопнувшейся древесной пасти до ночи. Иногда вставал и ходил кругами. Что делать дальше? Как помочь Брусниру? Или он погиб и помогать некому? В сумерках Шаймор вернулся к лагерю вальдаров и долго не решался приблизиться. Не знал, как прийти и заявить, что вернулся один, а остальные погибли.
Совершенно всерьез Шаймор жалел, что не он провалился в проклятое дерево. Всем было бы лучше, если выжил Бруснир. Что теперь делать с этой гэртовой экспедицией? Мрачнее тучи Шаймор вошел, наконец, в лагерь и никто долго не решался у него ничего спросить. Он просто шел, а все смотрели на него и понимали по лицу и по тому, что он вернулся один — случилось страшное.
Шаймор присел у костра и уставился в землю. Кто-то из вальдаров решился спросить, что случилось. Заплетающимся языком, с прорывающейся дрожью в голосе, Шаймор рассказал. После шокирующей новости все почувствовали себя потерянными, никто не знал, что делать дальше.
Люди просто замерли на одном месте, остались в лагере, не в силах сдвинуться. Вальдары все ждали командира, вдруг выберется и вернется. Шаймор каждое утро вставал затемно и поднимался на высокие кроны, бесконечно бродил там, рискуя разделить судьбу Тайра и Бруснира. Спустя двое суток надежда что Бруснир вернется угасла у всех, кроме него.
Вальдары начали порываться продолжить путь. Пусть и без командира, они должны завершить начатое. Ученые тоже их подгоняли, напоминая о цели путешествия.
Несколько воинов подошли вечером к Шаймору, решившись на разговор.
— Мы хотим завтра с утра отправиться дальше, — нерешительно сказал один из них.
Шаймор вскинул голову, в его глазах плескалась ярость. Он вскочил и почти закричал:
— Еще не время!
— Но, Шаймор, нет смысла больше сидеть здесь и неведомо чего ждать!
— Нет, я сказал! — отрезал Шаймор и просто ушел, не желая продолжать этот дурацкий, по его мнению, разговор.
Вальдары посовещались между собой и решили дать ему несколько дней, а потом отправляться в путь.
Рано утром Шаймор поднялся на деревья один. Он блуждал там почти до полудня, рассматривая каждую ветку, каждую черточку на коре, пытаясь понять, как устроен этот древесный мир и найти его слабые места. Но казалось все без толку.
Танос стоял в зените, когда одновременно со всех сторон донесся низкий гул, похожий на стон гигантского кита. Шаймор огляделся и увидел в нескольких десятках шагов распахнутую древесную пасть. Подбежал почти вплотную, наклонился, рискуя лишиться головы, если дерево выпустит зубы. Заглянул внутрь, но ничего, кроме темноты так и не смог разглядеть. Пасть захлопнулась, и Шаймор, окончательно упав духом, тяжело поднялся и отошел от нее. Обернулся и выпустил из ладони небольшой яркосветящийся шарик. Заклинание подлетело к пасти и зависло над ней, подсвечивая опасное место.
Спустя пару минут гул повторился и Шаймор бросился вперед, ища новые рты. За несколько часов он обнаружил их множество и все пометил заклинаниями. По крайней мере, теперь отряд мог относительно безопасно перебраться на другую сторону к лабораториям. Это мало успокаивало вальдара и не могло вернуть лучшего друга, но все же лучше, чем ничего.
Бруснир очнулся от боли и жара. Почудилось, что он наполовину переварен, и вот-вот эта смердящая скользкая тьма поглотит его окончательно. Вальдар зажег свет, посмотрел на руки — кожа в язвочках и кровоподтеках. Скоро они превратятся в раны.
С трудом Бруснир поднялся и размял мышцы. От слабости пошатывало, и он разозлился. Дикая ярость всколыхнулась внутри, закружила, поднялась волной, ища выхода. Вальдар взял меч и, откуда только силы взялись, начал от души рубить пористые мягкие подушечки, которые парили кругом.
Дерево жалобно застонало, и воин усмехнулся:
— Больно тебе? Получи еще. Я стану самым кошмарным твоим обедом.
Бруснир замер и втянул носом воздух: откуда-то отчетливо повеяло свежестью. Вальдар сдвинулся в сторону — сквозняк дул сразу с нескольких направлений. Пошел туда, откуда тянуло понизу, но дуновение быстро иссякло. Бруснир остановился и чуть не пал духом, когда его осенило. Несколько раз ударил мечом утробу древесного желудка. Донесся низкий стон, и тут же подул легкий ветерок.
Так, причиняя вред сожравшему его монстру, Бруснир добрался до одной из пастей. Он отчетливо видел ее. Она открывалась и стонала от боли, да вот беда, достать до нее воин не мог. Этот заветный выход находился низко по сравнению с другими, но все же недостаточно, чтобы до него дотянуться или допрыгнуть. Вальдар исследовал все вокруг в поисках за что уцепиться, но гладкая кора не давала шанса.