Она вдруг остановилась:
– Бентли, ты когда-нибудь бываешь серьезным?
– А зачем? Для этого у меня есть брат, он серьезен за нас обоих.
Он попытался поцеловать ее, но Фредерика отпрянула. Бентли возмутился, а когда она опять повернулась к нему, не сводя с нее взгляда, провел тыльной стороной ладони по щеке, едва касаясь кожи. В этом жесте воплощалась невероятная нежность, хотя другая его рука безжалостно вцепилась ей в плечо. Фредерика в неожиданном прозрении разглядела в этом суть его натуры, для которой были характерны оба качества: и жесткость, и доброта.
– Никогда так не делай, – прошептал он хрипло. – Не отворачивайся от меня.
На сей раз Фредерика выдержала его взгляд:
– А ты ничего от меня не скрывай, Бентли.
Он чуть заметно улыбнулся, но как-то невесело:
– Ты обещала продержаться шесть месяцев, дорогая, – полгода супружеской покорности. Ты намерена сдержать слово?
– Ты тоже мне кое-что обещал, – парировала она. – Например, быть со мной честным. А где твоя честность?
– Здесь, – ответил он тихо, прикоснувшись к левой стороне груди. – Разве я дал тебе повод усомниться в этом?
Дал ли он повод? Пока нет. И все же что-то он от нее скрывал. Она, конечно, в конце концов все узнает, но сейчас, она чувствовала, они балансировали на грани ссоры. Их брак еще слишком хрупкий, чтобы выдержать такое испытание. Придется ей на какое-то время, так сказать, ослабить поводья. Вдруг Бентли, как будто умел читать мысли, одарил ее самой обворожительной из своих улыбок, и все сомнения и страхи Фредерики вмиг улетучились. Не в силах сопротивляться его обаянию, она закрыла глаза и почувствовала прикосновение его губ к своим. Она заранее знала, что так и будет. Горячая сладкая волна желания прокатилась по ее телу, как это уже было в ту памятную ночь в саду. Губы Бентли соблазняли и обещали земные радости, отказываться от которых у нее не было ни малейшего желания. Он сам научил ее этому всего лишь за одну ночь.
Он был дьяволом, этот великолепный мужчина, за которого она вышла замуж. Сожалела ли она о том, что сделала? Пока нет, но может, еще пожалеет. А если и так, то это будет потом, не сейчас.
– Я иду наверх вздремнуть, – с трудом оторвавшись от него, сообщила она вдруг севшим голосом. – Ты со мной? Или мне опять спать одной?
Даже в полумраке она чувствовала на себе его горячий взгляд.
– Тебе прошлой ночью не хватало меня, милая?
Фредерика судорожно сглотнула:
– Конечно.
– Так идем же скорее наверх! – пробормотал он хрипло.
К тому времени как Хелен вернулась в Желтую гостиную, ее муж и падчерица уже ушли. Не надо было обладать даром предвидения, чтобы узнать, куда ушел ее муж, – конечно, в кабинет, зализать раны, если таковые имелись, и прийти в себя от приступа гнева, который всегда с ним случался после общения с братом. Она действительно нашла Кема в кабинете. Он растянулся на коврике у камина, уставившись в потолок, а котята ползали по нему, словно пушистые лилипуты по Гулливеру.
Хелен пощекотала супруга под ребрами носком туфельки и по-свойски бросила:
– Привет.
– Ты считаешь, что я зря накинулся на Бентли? Но надо же было как-то указать ему на недопустимость подобных выходок.
Хелен уселась на пол, поджав под себя ногу, то есть в позе, не подобающей леди.
– Но зачем ссориться? Мне кажется, вы оба просто зря сотрясаете воздух. Хватит забивать себе голову всякой ерундой. Давай-ка лучше позаботимся о твоей спине.
Кем снял с себя котят и со стоном перекатился на живот. Хелен вытащила из его брюк сорочку, и ее руки скользнули по напряженным мышцам.
– Скажи-ка, дорогой, сколько бревен, балок или как там их еще называют ты поднял сегодня утром? – пробормотала она недовольно.
– Не больше, чем обычно, – буркнул Кем, уткнувшись в ковер. – Ты знаешь, что бедная девочка ждет ребенка?
– Ах вот оно что! – протянула Хелен, нежно разминая ему спину. – Я это предполагала. На крестинах Эмми Бентли был колючим как еж. Но из него получится хороший отец, вот увидишь.
– Не обольщайся! – взорвался Кем. – В нем постоянства не больше, чем в блуждающем огоньке.
– Да, раньше так и было, – попыталась возразить Хелен.
Но муж перебил ее:
– Он распутник, каких свет не видывал, а она еще совсем ребенок.
– Ребенок? Странно. Она сказала мне, что ей уже исполнилось восемнадцать.
– Невинное создание! – продолжил Кем, не заметив легкой иронии в словах жены. – Милая девочка из хорошей семьи! Пусть благодарит Всевышнего, что Раннок не убил его на месте.
– Думаю, что ты преувеличиваешь, дорогой, – поморщилась Хелен. – Юная страсть всего лишь перешла грани дозволенного. Едва ли это такое уж тяжкое преступление.
Кем возмущенно повернул голову к жене, да так резко, что непослушная прядь заинтересовала одного из котят, который тут же воспользовался возможностью вцепиться в нее лапками.
– Юная страсть? – воскликнул он, расхохотавшись. – Это ты о ком, дорогая? Да Бентли менял женщин как перчатки едва ли не с пеленок. Уж он-то знал, что делает.
Хелен попыталась вставить хоть слово в защиту Бентли, но супруг не позволил.
– Видишь ли, дело в том, что отец это поощрял, – признался он мрачно. – Уже в подростковом возрасте не проходило и недели, чтобы Бентли не совратил какую-нибудь доярку с фермы или не забрался под юбки к служанке из пивной. Отец считал, что это забавно и мужчине не возбраняется.
– Учитывая обаяние твоего брата, я очень сомневаюсь, что ему приходилось кого-то принуждать, милый, – возразила Хелен.
– Обаяние? – Кем ушам своим не верил. – Побойся Бога, дорогая! Ведь он и тебя пытался соблазнить! Неужели забыла?
Хелен рассмеялась:
– Ничего подобного, Кем! Он хотел лишь позлить тебя и не собирался делать ничего предосудительного. И Фредерике он не хотел навредить, просто потерял голову: она само очарование. Я считаю, что ему очень повезло.
– Пожалуй, ему-то да. А ей?
Хелен задумалась, наконец ответила:
– Бентли будет любить ее и заботиться о ней и ребенке. Я в этом абсолютно уверена.
Кем перевернулся и сел:
– Значит, ты в нем уверена больше, чем я, дорогая. Когда ты наконец признаешь, что Бентли – неистощимый источник неприятностей?
Хелен потеряла терпение:
– А когда ты признаешь, что у него просто есть проблема?
– Ты хочешь сказать, помимо склонности к безответственным поступкам?
– Да, и серьезная, – твердо ответила она. – Возможно, мне просто не удалось достаточно доходчиво объяснить тебе это.
– И в чем же проблема? – спросил он с иронией в голосе.
– Если бы я знала… Но она есть! – рассердилась Хелен.
Кем нежно потрепал жену по щеке:
– Ты опять заглядывала в свои толстые черные книги, чтобы отыскать какое-нибудь длинное латинское слово, которым можно назвать молодого человека, испорченного собственным отцом.
Она оттолкнула руку мужа и повторила, поднимаясь с пола:
– Испорченного? Интересно, каким же образом? У твоего отца, насколько мне известно, в карманах ветер гулял.
– Я имею в виду дурные привычки, – заметил супруг. – Он видел то, чего не следовало, с раннего детства. Ему говорили то, чего не говорят детям, и поощряли в том, что в обществе считается неприемлемым.
– Начинаю понимать, – задумчиво протянула Хелен. – И во всем этом ты винишь своего брата?
– Нет, не только, – признался Кем, заправляя в брюки полы сорочки. – Но как бы то ни было, я никогда не испытывал к нему ненависти.
– Он сам себя ненавидит за вас обоих, – тихо заметила Хелен. – Ни один человек, которому хоть немного дорога жизнь, не стал бы так бесцеремонно обращаться с ней и подвергать себя такому риску. Но Бентли, видимо, считает, что ничего другого не заслуживает.
– Ты во многом права, но я пока не могу полностью согласиться с тобой.
Хелен с улыбкой подобрала с пола его жилет и предложила:
– В таком случае не будем больше это обсуждать. Давай лучше подумаем, как можно им обоим помочь, особенно Фредерике: ей непросто привыкнуть к новой роли даже при самых благоприятных условиях.
– Ты уже наверняка что-то придумала.
– Да. Думаю, можно начать с визитов ко всем нашим соседям. Потом, возможно, она даже сумеет что-то сделать для сельской школы. Джоан, я уверена, с радостью примет ее у себя в Белвью, а Кэтрин устроит для нас всех ужин.
– Черт возьми, совсем забыл! – прервал ее Кем. – Я получил от Кэт записку, это касается бабушки Макса. Старая миссис Кастелли, судя по всему, опять принялась учить уму-разуму своего управляющего. Бедняга грозится уйти, если Макс не заставит ее отцепиться, поэтому нынче утром они уехали в Лондон.
Хелен рассмеялась:
– Кэт просто умрет от зависти, когда узнает, что пропустила волнующие события, которые у нас произошли. А теперь идем, любимый, тебе нужно принять горячую ванну. Это поможет снять напряжение с твоих натруженных мышц, а потом немного отдохнуть. Как ты на это смотришь?
Глава 11
Когда Фредерика распахнула дверь в спальню Бентли, солнце садилось, заливая комнату золотистым светом. В массивном камине кто-то уже успел разжечь огонь, а ее дорожный несессер стоял возле кровати. Она услышала, как за ее спиной закрылась дверь, потом повернулся ключ в замочной скважине, и неожиданно занервничала.
Но почему? Это ведь всего лишь Бентли. И то, что ей показалось, будто в нем доброта соседствует с жестокостью, всего лишь игра воображения и объясняется усталостью. Она чувствовала его желание: оно ощущалось и в его взглядах, и в прикосновениях. Она тоже хотела его. Она понимала, что, возможно, совершила необдуманный поступок, однако вышла все-таки за него. Так что теперь, пусть даже ей вдруг стало страшно, почему бы не воспользоваться преимуществами, которые сулил брак? А такие преимущества в браке с Бентли, несомненно, были. В этом отношении Уинни была права.
Бентли, обогнув кровать, подошел к камину, все еще одетый в обтягивающие бриджи и сапоги для верховой езды, и, чуть помедлив, повернулся к ней, подняв руки: