– Черт возьми, Фредди, ты все не так поняла! – в гневе воскликнул Бентли.
– Черта с два! – Я что, слепая? Или ты принимаешь меня за дурочку?
Бентли замотал головой, и ей на мгновение показалось, что в глазах его промелькнул страх.
– Позволь мне хотя бы объяснить… – попросил он уже тише.
Она вскинула голову и прошипела:
– Никаких объяснений слушать я не желаю! А теперь, если в тебе осталось хоть что-нибудь от джентльмена, Бентли Ратледж, вон отсюда! Уйди и оставь меня в покое. Я плохо себя чувствую. И ты мне противен.
– Ах вот как… Ну что ж…
Она почувствовала, как он ослабил хватку, убрал руку с ее плеча, а потом услышала, как за ним тихо закрылась дверь. Ею овладела такая безнадежность, что она бросилась на кровать и разрыдалась. Казалось, у нее сейчас разорвется сердце. Да и как ему не разорваться, если она по наивности отдала его Бентли Ратледжу, а тот его растоптал.
Глава 13
Граф Трейхорн имел глубоко укоренившиеся привычки, одна из которых – каждое утро ровно в шесть завтракать в столовой в полном одиночестве. Его завтрак всегда состоял из чашечки черного кофе и двух ломтиков хлеба, слегка смазанных маслом. Никаких изменений в заведенном порядке он не поощрял и не любил, поэтому был весьма озадачен, когда пять минут спустя в столовой появился его младший брат с самым мрачным выражением лица и явно в несвежей одежде, да и запах от него исходил не из приятных.
Впрочем, видеть брата в таком виде было лорду не в новинку, поскольку у Бентли дни и ночи имели обыкновение путаться самым непостижимым образом, но сегодня, судя по всему, он не страдал от последствий вчерашней гулянки, как это можно было бы предположить. По правде говоря, выглядел он каким-то потерянным, и у графа не хватило духу выгнать его.
– Будешь кофе?
Кивнув, Бентли подошел к сервировочному столику, резким движением поставил чашку на блюдце, а кофейник схватил, словно врага за горло. Наполнив чашку, он буквально рухнул на стул и обратился к брату, мрачно уставившись в кофейную чашку:
– Объясни мне одну вещь, Кем: какого черта женщине надо?
Трейхорн поцокал языком и с усмешкой ответил, намазывая маслом второй ломтик хлеба:
– Велика сия тайна, изменчива, как весенний ветерок, и никому до сих пор ее познать не удалось.
Бентли оторвал взгляд от чашки и в недоумении посмотрел на брата. Взгляд его был так печален, что Трейхорн с трудом удержался от смеха.
– Может, надо вскрыть себе вены у них на глазах, – предположил Бентли, – чтобы обратить на себя внимание и попытаться объяснить свои поступки? Хотя бы из чистого милосердия они могут чуточку ослабить узду?
– О господи! Что ты натворил на сей раз?
Бентли ответил, хотя и не сразу:
– Ничего.
– Неужели? – не поверил Трейхорн. – Ты пришел за советом и не хочешь сказать правду?
– Мне, черт возьми, ничего от тебя не надо! – сразу ощетинился Бентли.
Граф поднял свою чашку и спокойно посмотрел на брата поверх нее.
– Ну что ж, тогда извини. Значит, мне показалось, что ты хотел узнать мое мнение.
Бентли явно растерялся:
– Иногда, Кем, когда речь заходит о моей жене, мне кажется, что ты занимаешь ее сторону и был бы рад, если бы я потерпел неудачу.
– Бред какой-то! – воскликнул лорд Трейхорн. – Как только в голову могло прийти такое!
– Да вот пришло, – покачал головой Бентли.
– Послушай, – отеческим тоном предложил Трейхорн, – почему бы тебе просто не рассказать мне, что случилось?
Его брат был достаточно тактичен, чтобы опустить глаза.
– Просто прихватил Куинни за сиську и ущипнул за задницу, – признался Бентли. – Ну и… попытался поцеловать.
Граф с грохотом поставил чашку на стол:
– Господь милосердный! – Ты опять за свое? Заводишь шашни со служанками? Тем более с Куинни! Ведь это была твоя идея набрать самых неприглядных служанок! И что?
– Полно тебе, Кем, что особенного-то? Подумаешь, всего лишь чмокнул, немного потискал… А она небось и рада.
Трейхорн несколько смягчился.
– И, насколько я понимаю, – заключил Трейхорн, – твоя молодая жена поймала тебя на месте преступления?
– Ну да… – признался Бентли и, положив локти на стол, подпер руками голову. – И теперь я не знаю, как с ней объясниться, она выгнала меня из собственной спальни.
Известие о том, что брат попал в столь затруднительное положение, Трейхорн воспринял с явным удовлетворением. Похоже, Фредерике удастся сделать то, в чем сам он потерпел поражение: Бентли избавится хотя бы от одной из своих дурных привычек.
– Ну что ж, старина, – проговорил он, изобразив вселенскую скорбь. – Боюсь, что у тебя единственный выход – отправиться к ювелиру и купить жене украшение, да подороже.
– Украшение? – в недоумении переспросил Бентли. – Но обычно я прибегаю к этому способу, когда они плачут.
– Будь уверен, она плачет, – со знанием дела заявил Трейхорн. – Лежит ничком на кровати и рыдает так, что сердце разрывается.
Бентли осторожно потер скулу и проворчал:
– Что-то не похоже, что она способна рыдать. Когда залепила мне пощечину, шипела, как дикая кошка, и при этом ругалась как извозчик. Этот ее иберийский темперамент доведет меня до могилы! Иногда мне кажется, Кем, что этот брак ни к чему хорошему не приведет.
– Так и будет, если ты не избавишься от своих дурных привычек, – откладывая в сторону нож для масла, согласился с ним брат.
Даже невооруженным глазом было видно, какое удовольствие доставляют ему мучения Бентли.
От двери послышалось тихое покашливание, и, обернувшись, Камден увидел свою жену, которая стояла, скрестив руки на груди и опираясь о притолоку, совершенно неотразимая в его любимом домашнем платье цвета аметиста, с роскошными волосами, небрежно собранными в простой узел. Ее левая бровь оставалась приподнятой, и это означало, что она слышала их разговор. Ах, черт возьми, как неловко получилось!
Конечно, он не сказал этого вслух, вместо этого улыбнулся и, поднявшись, поприветствовал супругу:
– Доброе утро, дорогая! Могу предложить кофе?
Бентли тем временем обогнул стол и выдвинул для Хелен стул.
– Спасибо, с удовольствием, – сказала она, взглянув на братьев.
Бентли вернулся на место и опять погрузился в задумчивость, а Кем поставил перед женой чашку и легонько поцеловал в макушку.
– Ты сегодня что-то рано поднялась, любовь моя.
– Разве можно было спать, когда наверху учинили такой скандал? – пожала она плечами в ответ, хмуро взглянув на деверя. – Что стряслось, Бентли?
Тот коротко обрисовал ей ситуацию и, к его чести, не стал ничего приукрашивать, лишь заключил:
– Глупость какая-то… Стоило ли вообще обращать на это внимание?
Хелен бросила на него осуждающий взгляд:
– Ты считаешь, что это в порядке вещей? Позволь тебя разочаровать: если Фредди тебя простит, значит, считай, тебе повезло. Мне просто интересно, почему ты это сделал?
– Почему? – вскинулся Бентли. – Конечно, не для того, чтобы досадить своей жене, если ты это имеешь в виду!
– В самом деле? – усмехнулась Хелен. – Ты в этом уверен? А на мой взгляд, это выглядит именно так. Ни один мужчина в здравом уме не станет лапать служанку, если любит и уважает свою жену. Тебя что-то не устраивает в твоей семейной жизни?
Бентли фыркнул:
– Признаться, Хелен, я начинаю думать, что Кем прав: ты читаешь слишком много книг по этой самой… психо… как ее там… Словом, этих твоих толстых черных книг. Зачем так углубляться? Ничего особенного не произошло.
Глаза Хелен грозно сверкнули:
– Возможно, ты перестал бы потакать своим низменным желаниям, если бы побольше внимания уделял своей жене. Я вот уже несколько дней наблюдаю, с каким обожанием смотрит на тебя Фредерика, чего не скажешь о тебе.
Бентли расхохотался:
– Здесь ты ошибаешься. Я своей женой не пренебрегаю, уж в этом будь уверена, дорогая.
Хелен чуть отодвинулась от стола и жестко заметила:
– Позволь кое-что тебе сказать. Для нормального брака требуется нечто большее, чем задирать жене юбки по несколько раз в день и ублажать ее на скорую руку.
– На скорую руку? – возмутился Бентли. – Дорогая Хелен, не могу ничего сказать о своем брате, но я, будь уверена, умею кое-что получше, чем ублажать на скорую руку…
Граф вскочил со своего места и воскликнул, с отвращением бросая на стол салфетку:
– Довольно, черт возьми! Ладно Бентли, я уже давно не обращаю внимания на его высказывания, но ты, Хелен! Я потрясен. Мы не будем продолжать разговор на эту тему.
– Отлично! – заявила его жена, отодвигая стул. – В таком случае я ухожу, а ты сам объясни ему это, Кем. Это скорее твоя обязанность, чем моя, хотя я и не понимаю, почему ты ждал почти тридцать лет, чтобы выполнить ее. И позволь напомнить: не всех можно купить за пару серег или ожерелье.
Хелен круто развернулась, прошуршав шелком цвета аметиста, и быстро покинула комнату, оставив братьев тупо смотреть на ее нетронутую чашку кофе.
В комнате повисла зловещая тишина. Наконец ее нарушил Бентли, хлопнув в ладоши.
– Ну, братец, давай-ка объясняй то, что должен. Что-нибудь на тему «Как сохранить гармонию в браке»?
Граф откинулся на спинку стула и признался:
– Будь я проклят, если знаю. Могу сказать с уверенностью лишь одно: моя жена в ярости, завтрак мне испортили, и весь день наверняка пойдет кувырком.
Бентли кивнул и предложил:
– В таком случае, может, нам взять двуколку и отправиться в Чатем? Откровенно говоря, Кем, мне кажется, Хелен будет выглядеть потрясающе в новых сапфировых серьгах. Поверь, тебе они потребуются, особенно если ты склонен ублажать ее на скорую руку.
Сидя в подушках и все еще не в силах справиться с яростью, Фредерика вдруг услышала скрип приоткрываемой двери, которую она забыла запереть. Сердце екнуло в надежде, что это возвратился Бентли, чтобы упасть на колени и молить о прощении. Но это был, увы, не он, а та самая служанка, кажется Куинни. В руках у нее был поднос с сухим печеньем на тарелочке и чашка горячего чая. Фредерика была настолько ошеломлена, что лишилась дара речи.