Он быстро умылся и начал бриться, глядя на свое отражение в зеркале. Выглядел он отвратительно: кожа серая, вокруг рта залегли глубокие складки, взгляд какой-то отрешенный.
С юных лет он был хорош собой и чертовски обаятелен, но никогда не выглядел невинным. И вот теперь, глядя на свое отражение, он вдруг подумал, что физическая красота со временем пройдет, обаяние превратится в эксцентричность и опереться можно будет только на то немногое, что ему удастся построить вместе с женой.
Как могла она находить его привлекательным? Он соскреб с лица столько щетины, словно не брился неделю. Удивительно, как Фредди позволила ему приблизиться к ней. Тихо выругавшись, он смыл с лица остатки мыла, натянул на себя самую удобную одежду и ушел.
Глава 15
Фредерика проснулась, когда в комнате было уже светло, сладко потянулась всем телом, села в постели и взглянула на каминные часы. Господь милосердный, четверть десятого! Она сбросила одеяло и едва успела накинуть халат, как в комнату вошла Джейн с подносом в руках, на котором стояло блюдо, накрытое крышкой, и чашка шоколада.
– Ох, миледи, вот вы и проснулись! – доброжелательно проговорила служанка, поставив поднос на маленький столик возле кровати. – Я приготовила завтрак к восьми, но вы так сладко спали, что жалко было будить.
– Доброе утро, Джейн, – ответила Фредерика, затягивая пояс на халате. – Ты видела сегодня мистера Ратледжа?
– Милорд ушел примерно час назад, – ответила служанка. – Куда, не знаю. А теперь сядьте и попытайтесь хоть немного поесть.
Джейн сняла с блюда крышку, и по комнате разнесся божественный запах бекона. И тут Фредерика с радостью осознала, что не испытывает тошноты, зато почувствовала страшный голод. Усевшись за маленький столик, она начала с шоколада.
– Еще ни разу в жизни не пропускала завтрак, – проговорила она смущенно. – Кто-нибудь заметил мое отсутствие?
– Только миссис Нафлз. Она сказала, что велит кухарке приготовить что-нибудь свеженькое, когда вы проснетесь…
– Нет-нет, не надо, – прервала ее Фредерика. – Этого достаточно. Погода сегодня, кажется, великолепная. Приготовь мне золотистое прогулочное платье. Я, пожалуй, пройдусь.
Одевшись и спустившись вниз, Фредерика узнала, что лорд Трейхорн закрылся у себя в кабинете со своими гроссбухами, а Хелен занимается с Арианой французской грамматикой. Увидев миссис Нафлз возле оранжереи, Фредерика спросила, в каком направлении лучше всего отправиться на прогулку.
Переместив охапку белья, которую она держала в руках, на одно бедро, пожилая экономка взглянула на Фредерику сквозь маленькие очки в металлической оправе и кивком указала на двери оранжереи:
– За домом есть пешеходная тропа. Пойдете налево и через две мили окажетесь возле Святого Андрея на Коулне. Пойдете прямо – и, перевалив через гребень холма, можете попасть в Белвью. А если повернуть направо и пройти через огород…
– Знаю, знаю, можно дойти до церкви, – закончила Фредерика.
Миссис Нафлз кивнула:
– А потом, если захотите сократить путь, то через погост – в деревню. Мистер Ратледж чаще всего ходит этой дорогой. Мы над ним посмеиваемся: мол, проходит, насвистывая, мимо собственной могилы.
Фредерика удивилась:
– Он что, и сегодня утром проходил этой дорогой?
– Он сказал вроде бы, что собирался зайти к шорнику, – неуверенно пролепетала миссис Нафлз. – Но это было некоторое время назад. Возможно, вы встретите его, когда будет возвращаться.
Экономка улыбнулась и пошла своей дорогой, а Фредерика открыла дверь в оранжерею и возле цветников встретилась с Мэдлин и Джарвисом, которые возвращались домой через задние ворота в сопровождении гувернантки мисс Тафт.
– Доброе утро, миссис Ратледж, – с улыбкой поздоровалась она.
Фредерика тоже поздоровалась и посмотрела на Джарвиса. Ручонки у него были грязные, костяшки пальцев зеленые от травы. Дети были тепло одеты, но обувь у них промокла и носы покраснели. Мальчик с серьезным видом взглянул на нее и заявил, доставая из-за спины букетик маргариток:
– Это тебе.
– Ах, какая прелесть! – воскликнула Фредерика, принимая цветы.
Мэдлин, громко шмыгнув носом, тоже протянула ей букетик, правда, несколько растрепанный, и объявила:
– Мне помогал собирать цветы дядя Бентли.
– Это тоже очень красивый букет, – улыбнулась Фредди. – Спасибо.
– Мы изучаем цветы, – похвасталась Мэдлин. – И жуков. Стра-а-шных, с волосатыми ножками.
– Не жуков, – поправил ее Джарвис, – а пчел, которые делают цветы.
– Не совсем так, – вмешалась мисс Тафт. – Пчелы не делают, а опыляют цветы.
– Дядя Бентли тоже был на этом уроке? – спросила Фредди, глядя в серьезные детские мордашки. – Я с трудом могу себе это представить.
– Боюсь, он оказался самым недисциплинированным учеником, – улыбнулась мисс Тафт, – поэтому я отправила их с Мэдлин собирать цветы, а мы с Джарвисом тем временем обсуждали перекрестное опыление. К сожалению, урок они превратили в развлечение.
– Любопытно узнать, кто из них самый грязный, – рассмеялась Фредерика, стряхивая травинки, приставшие к рукаву Мэдлин. – Уверена, что дядя Бентли такой же чумазый, как вы.
– Мне было велено собирать только желтые и белые цветы, – сказала Мэдлин, – а дядя Бентли все делал неправильно и собирал все подряд.
– Он никогда не следует ничьим указаниям, – заметила Фредерика, разглядывая пестрый букет.
Поцеловав детей, она поблагодарила их за подарки, вышла через задние ворота и стала спускаться по склону холма, гадая, куда мог отправиться муж. Если пройти мимо огорода и спуститься по холму, то церковь Святого Михаила окажется совсем близко. Дверь в стене вела на погост и открывалась со страшным скрипом. Оказавшись внутри, Фредерика прошла вдоль задней стены к воротам в деревню. В этой части погоста, в тени деревьев и зарослей остролиста, было множество памятников и надгробий. Надписи на некоторых из них со временем почти стерлись, камни покрылись серо-зеленым лишайником, плиты сильно покосились.
Она вышла из кустов, но тут же отступила назад. В нескольких футах от нее стояла на коленях женщина в накидке из мериносовой шерсти и украшала могилу полевыми цветами и рогозом. Ее неброская внешность и простая одежда идеально сочетались с окружающей обстановкой, и Фредерике даже подумалось, уж не стала ли она свидетельницей какого-нибудь обряда, посвященного божеству, которому поклонялись древние жители этой местности.
Она хотела незаметно уйти, но не успела. Женщина, видимо обладавшая острым слухом, вскинула голову и грациозно поднялась. Она была высокая, с крупным ртом, высокими скулами и проницательными карими глазами, которые почему-то казались знакомыми.
– Извините, пожалуйста, – обратилась к ней Фредерика. – По этой тропе можно пройти в деревню?
– Да, если спуститься по склону и пройти через те ворота.
Фредерика поблагодарила и хотела уже уйти, но незнакомка, загадочно улыбаясь, откинула с головы капюшон, под которым скрывались уложенные в простую прическу густые каштановые волосы, и протянула ей затянутую в перчатку руку.
– Подождите, пожалуйста. Насколько я понимаю, вы моя новая сестрица, – произнесла она хрипловатым голосом. – А я Кэтрин. Доброе утро.
Сестра Бентли? Неужели эта женщина в поношенной накидке с непринужденными манерами и есть виконтесса Веденхайм?
– Какая неожиданная встреча! – улыбнулась Фредерика, неловко приседая в реверансе и крепко сжимая в руке букеты. – Простите, что нарушила ваше уединение.
Леди Веденхайм тоже улыбнулась:
– Боже мой, дитя, перестаньте приседать передо мной, а то я чувствую себя древней старухой, хотя я всего на год с небольшим старше вашего мужа.
Странно, но на руках у виконтессы были кожаные перчатки для верховой езды. Она все еще держала протянутой руку, и Фредерика, пожав ее, покраснела.
– Вы очень похожи.
Уголок широкого рта леди Веденхайм приподнялся в усмешке, и она призналась, жестом приглашая Фредерику присесть на скамью по другую сторону могилы:
– О, мы с ним похожи и во многом другом.
По дороге к скамье они задержались возле ряда покрытых лишайником могильных камней. На некоторых из них была выбита фамилия Ратледж. За ними расположились два неровных ряда могильных надгробий и усыпальниц, принадлежащих Камденам.
– Здесь вся история семьи, – пробормотала виконтесса, жестом указывая на плиты и камни и усаживаясь на скамью. – Вы стали членом той еще семейки, должна вам сказать.
Судя по всему, леди Веденхайм обладала той же грубоватой прямолинейностью, что и ее брат. Отложив в сторону цветы, Фредерика уселась рядом с ней на скамью.
– А Камдены и Ратледжи что, родственники? – поинтересовалась она.
Устремив вдаль какой-то странно отрешенный взгляд, леди Веденхайм кивнула.
– Предки моей матери построили эту церковь и эту деревню. Она вышла замуж за одного из девонширских Ратледжей.
– И получила в наследство Чалкот?
Виконтесса натянуто улыбнулась и махнула рукой в сторону могилы, на которую положила цветы.
– Ничего хорошего ей это не принесло. Ее звали Элис. Сегодня годовщина ее смерти. Она умерла так рано, что Бентли ее почти не помнит. Ее здоровье так и не восстановилось после его рождения, и он очень страдал от отсутствия женского внимания.
– Ему так никто и не заменил мать? – тихо спросила Фредерика.
Виконтесса пожала плечами и неуверенно протянула:
– Возможно, Кассандра, первая жена Кема. К сожалению, воспитательница из нее была никакая. К тому же, когда они поженились, Бентли был примерно в возрасте Джарвиса.
– Где она похоронена? – спросила Фредерика.
Виконтесса указала на широкое пространство между могилой своей матери и двумя надгробиями меньшего размера, которыми заканчивался ряд.
– Там.
– Но… там ничего нет.
Виконтесса опять загадочно улыбнулась и кивнула:
– Там нет надгробия: в камне оказался скрытый дефект, и несколько месяцев назад он развалился надвое, как раз между словами «любимой жене» и «матери». Сейчас каменщик делает новое надгробие, но, откровенно говоря, я считаю это знамением Божьим.