– Скажем так. Возможно, ты мне нравишься, но у меня есть и другая причина для того, чтобы заниматься с тобой любовью. Более меркантильная.
Наполняя бокал Тома, она внимательно смотрела на него. Он заметил, что её собственный бокал оставался нетронутым.
– Другая причина? Какая именно, дорогой?
Она и прежде называла его дорогим, но сейчас это слово прозвучало почти зловеще.
– Ты должна её знать, – сказал Том. – Именно она заставила тебя принять участие в этом деле.
– В каком деле? О чем ты говоришь?
– Не притворяйся, Алексис. Тебе нет нужды разыгрывать неведение. Я все знаю. Можно сказать, что мы – соучастники.
Ее глаза округлились и потемнели от страха, но голос понизился до шепота.
– Соучастники?
– Преступления.
Она безуспешно попыталась рассмеяться.
– Право, Том, ты перебрал шампанского. Я понятия не имею, о чем ты бормочешь.
– Тогда почему бы тебе не спросить Харри?
При упоминании этого имени она замерла.
– При чем тут Харри?
– Это была его идея, верно? Весь план. Он разработал его. Но, кажется, он забыл сообщить тебе, что мне обещана треть всего навара.
– Треть? – растерянно повторила она.
– Почему ты так удивлена? Я заслуживаю этого. Хорошо сыграл мою роль.
– Какую роль?
– Я сделал вид, будто позволил тебе соблазнить меня, верно?
– Ты хочешь сказать
– Да, я знал, что ты попытаешься это сделать. Харри предупредил меня. Однако должен признать, что ты действовала тонко. Не бросилась сразу на меня. Повела себя противоположным образом. Заставила меня выполнить всю работу. Это был впечатляющий спектакль.
Она изумленно уставилась на него.
– Теперь ты видишь, что я – вовсе не тот доверчивый, по уши влюбленный паренек, за которого ты меня принимала. Во мне есть нечто большее, чем ты могла вообразить. Гораздо большее. – К своей досаде, он икнул. – Понимаешь, соучастница?
– Ты знал все это время, – произнесла она наконец.
– Верно. – Он одержал победу и наслаждался каждой секундой. – Я с самого начала был в курсе.
– Сент-Мориц… – Она словно разговаривала с самой собой. Ее невозмутимый фасад полностью обрушился. – Харри сказал тебе в Сент-Морице.
– Но он не сказал тебе. Обо мне.
– Нет.
Она выглядела так, словно была в шоке. Том знал, что она удивится, но не ожидал такого потрясения. Необходимость поделить семьдесят пять тысяч фунтов на три части, должно быть, огорчила её сильнее, чем он предполагал. Внезапно его охватила жалость к Алексис. Может быть, иметь деньги с детства не так уж и здорово. Потерявший их человек приспосабливается тяжелее, чем тот, кто изначально не имел никаких средств. Бедная Алексис. Но у неё по прежнему есть он. Любящий её человек. Если они объединят их усилия, то получат в итоге пятьдесят тысяч фунтов, а это – не пустяк.
– Ты с самого начала знал об убийстве, – потрясенно произнесла Алексис.
Он, конечно, ослышался.
– Об убийстве?
– Харри сказал тебе все. Почему? – Она безудержно зарыдала. – Почему он это сделал?
Том обнял её, попытался успокоить, но она оставалась подавленной, безжизненной. Он не мог понять причину её странного взрыва эмоций.
– Мне ничего не известно об убийстве, – сказал он.
Она вытерла слезы тыльной стороной ладони, как ребенок, и, похоже, взяла себя в руки.
– Тебе больше нет нужды лгать, Том. Я понимаю, что ты знаешь о Саре. Все совершенно ясно.
– А мне нет. При чем тут Сара?
Но Алексис, похоже, оставалась в мире её печалей.
– Должно быть, Харри любит тебя сильнее, чем я думала.
Том тотчас насторожился.
– Что тебе известно обо мне и Харри?
– Все.
Он ощутил неприятное жжение в желудке.
– Что значит – все?
– Вы с Харри были любовниками, – бесстрастно произнесла она. Возможно, остаетесь ими. Я уже не знаю, чему верить.
Том отодвинулся от нее, словно Харри вогнал между ними клин, что в некотором смысле было правдой. Харри обманул их обоих.
Том пожалел, что позволил Харри соблазнить его в тот вечер в Сент-Морице, после закрытия дискотеки в «Альпине». По возвращении из Сент-Морица Том переспал с Харри только один раз, и это произошло до начала его романа с Алексис. Больше у него не возникал интерес к мужчинам. Это укрепляло его уверенность в том, что он любит её. Он хотел, чтобы она хоть как-то ответила на его чувство. Сделав это, она бы застраховала его от новых экскурсов в тайный мир гомосексуализма.
Но Харри предал его, рассказав Алексис об их связи. Почему он это сделал? Этот поступок в данных обстоятельствах казался ненужным и странным. Какую выгоду он принес Харри? Том испытывал растерянность и гнев. Харри действительно подставил его. Ну и черт с ним.
– Харри ничего для меня не значит, – попытался ободрить её он. – В тот вечер в Сент-Морице мы оба были пьяны, иначе ничего бы не произошло. И с тех пор между нами ничего не было. – Это сильно напоминало правду – имеют значение только намерения. – Ты должна поверить мне, Алексис. Я люблю только тебя.
Он впервые облек свои чувства в такое количество слов и теперь ждал её реакции. Но она просто сидела, глядя в пространство, словно он не раскрывал рта. Она думает, что он лжет? Вероятно. Как она могла верить ему после того, что он сказал ранее о сыгранной им «роли», о том, что позволил ей соблазнить его? Ему не следовало хвастаться. Он перегнул палку. И теперь ненавидел Харри.
– Я знаю, что ты думаешь, – сказал он, – и не виню тебя, но ты ошибаешься. Я действительно влюблен в тебя.
Она внезапно засмеялась. Хрипло. Раскатисто.
– В чем дело? – спросил он. – Что тут забавного?
– Ты сам.
Он почувствовал, что краснеет.
– Возможно, ты объяснишь мне.
– Вы оба с Харри с вашими заявлениями о любви ко мне – настоящие клоуны, верно? Мы просто без ума от Алексис, – произнесла она злым, насмешливым тоном. – Это вы говорите с Харри, находясь в постели? Обсуждаете, как сильно вы оба любите меня?
– Оба? Что ты имеешь в виду? Я, несомненно, влюблен в тебя. Я уже сказал это. Но при чем тут Харри? Я думал, что вы едва знакомы.
Часы пробили два раза.
– Харри – мой брат.
Затем она рассказала ему все.
41
Джинна так спешила домой, что не стала ждать автобуса номер девять, на котором обычно ехала от Королевского колледжа до Пикадилли. Поездка на автобусе могла занять от тридцати минут до целого часа – в зависимости от времени ожидания и количества пробок. Она не могла терять время, если хотела прибыть на Маунт-стрит до трех часов дня.
Согласно таинственной записке, доставленной со вчерашней почтой, ей следовало сделать именно это. Листок напоминал послание, которое отправляют семьям своих жертв требующие выкупа похитители. Большие печатные буквы, вырезанные из газеты и наклеенные на белую бумагу, составляли следующий текст:
ЕСЛИ ХОЧЕШЬ УЗНАТЬ, ЧЕМ НА САМОМ ДЕЛЕ ЗАНИМАЕТСЯ ДНЕМ ТВОЯ МАЧЕХА, ПРИХОДИ В ЧЕТВЕРГ ДОМОЙ ДО ТРЕХ ЧАСОВ ДНЯ!
Подпись отсутствовала, на конверте стоял почтовый штемпель Центрального Западного почтамта. Джинна не имела представления о том, кто отправил письмо и что оно означало. Очевидно, она должна была узнать это, только добравшись до места назначения. Судя по тому, как ловко маневрировал таксист в транспортном потоке, ждать оставалось недолго.
Если только записка не была глупым розыгрышем, заставившим её устроить бессмысленную гонку. Но содержание намекало на то, что отправитель был хорошо осведомлен о происходящем. Джинне пришло в голову, что за этим могла стоять миссис Кук, но она не догадывалась о причине. Возможно, миссис Кук знает что-то неизвестное ей. И все же это казалось странным.
Такси остановилось на противоположной стороне улицы. Расплачиваясь с водителем, Джинна прежде всего заметила ярко-синий «ягуар», очень похожий на машину Тома МакКиллапа. Он стоял чуть впереди такси и выделялся среди черных и серых автомобилей, запаркованных в этом квартале.
Дрожащими руками Джинна дала таксисту чаевые и положила сдачу в рюкзак. Внутренний голос соблазнял её сказать водителю, что она что-то забыла, и попросить его как можно быстрее вернуться к Королевскому колледжу. Она могла сделать вид, будто не получала анонимной записки и ничего не знала о её зловещем содержании. Но любопытство оказалось слишком сильным.
Она посмотрела на свои часы. Было только двадцать минут третьего. Если она быстро выпьет в баре стакан томатного сока, то успеет прийти домой до трех часов – крайнего срока, указанного в записке. Это даст ей возможность успокоиться и взять себя в руки. Со вчерашнего вечера, когда Джинна по возвращении из университета получила это письмо, она буквально не находила себе места. Почти не спала ночью. Чем меньше времени оставалось до трех часов, тем сильнее она нервничала.
Стыдясь своей трусости, она зашла в популярный бар, заново отделанный несколько лет тому назад. Сейчас его задымленный, бархатно-золотистый интерьер напоминал декорации к фильму о конце викторианской эпохи. Несколько посетителей беседовали в уютных кабинках с окнами. Возле стойки также находились люди. В последний момент Джинна решила заказать "кровавую Мэри" со льдом и подумала, не взять ли восхитительное мясо под сыром, но спазм в желудке не располагал к приему пищи. Нет. Лучше всего посидеть, медленно выпить "кровавую Мэри" и выкурить сигарету.
Джинна отыскала в углу пустой столик, радуясь любому предлогу для отсрочки столкновения, которое окажется крайне неприятным – она была уверена в этом. Запаркованный ярко-синий «ягуар» усиливал самые ужасные опасения. Если Том был с Алексис, что казалось весьма вероятным, то, вполне возможно, именно он отправил ей странную записку. Но зачем? Она не нуждалась в дополнительных доказательствах того, что у мачехи роман с Томом. Она была более чем убеждена в этом, хоть её отец и отказывался посмотреть правде в глаза.
Джинна закурила «плейерс» и вспомнила, как грубо и оскорбительно отец подавил её попытку рассказать ему о неверности Алексис. Он заявил, что она влезает в сферу, которая её не касается. Несомненно, Том МакКиллап входил в сферу интересов девушки. Но она не могла признаться в этом Иэну, не объяснив, чем вызваны её собственнические чувства.