Джоуи вдруг сел в кресле так резко, будто его ударили током.
– Я не гей, – сказал он.
Кэш так сильно удивился, будто Джоуи отрицал свою принадлежность к афроамериканцам. Он посмотрел на друзей Джоуи, но те совсем не усомнились в его словах.
– Виноват, – сказал Кэш. – Я имел в виду в хорошем смысле. Просто ты такой ухоженный и собранный – как и большинство моих знакомых геев. Видимо, я неправильно понял всю эту тему с актерским мастерством.
– Спасибо за комплимент. – Джоуи нервно рассмеялся. – К слову о школе – мне завтра в Оклахома-Сити нужно будет сходить на ту дурацкую регистрацию.
– Регистрацию? До семестра же еще далеко, – удивился Тофер.
– Бред, скажи? – Джоуи раздраженно фыркнул. – Перед началом года все студенты из других штатов должны ее пройти. Вот я и решил, раз уж мы туда поедем, нужно вычеркнуть это из списка и отвязаться. И во второй раз тащиться не надо будет.
Друзья расстроились, что им придется на время с ним расстаться, но согласились, что вышло и впрямь удобно. Кэш, напротив, счел, что вышло как-то слишком уж удобно. Определенно что-то было нечисто, и у Джоуи совсем не выходило это скрыть – уж кто-то, а Кэш плохую игру различать умел.
– Вижу съезд 180А! – объявил Тофер. – Первая остановка, мы уже едем!
Микроавтобус съехал с магистрали. Еще через пару миль они свернули на грунтовую дорогу, огороженную металлическим забором. В самом ее конце на вершине высокого травянистого холма и находился самый большой в мире резиновый клубок. Он был размером с дом, а вокруг него была построена деревянная смотровая площадка.
Тофер припарковался у холма, но никаких других посетителей вокруг не было. Вместе с Кэшем друзья выбрались из машины, пару минут поразглядывали достопримечательность и направились к ней.
– Скукота, – сказала Мо.
Первый пункт поездки оказался сущим разочарованием. Тут и там клубок расплавился от солнца, яркие цветные ленты со временем поблекли и посерели. В площадке не хватало досок, а остальным полакомились термиты.
– Даже я такую рухлядь исправить не смогу, – сказал Сэм.
– Может, вблизи он лучше выглядит, – предположил Тофер, снова чувствуя себя виноватым.
Они забрались на холм, но стало только хуже. Площадка была разрисована граффити, а между лентами свили гнезда птицы.
– На фотках в интернете выглядело гораздо круче, – сказал Сэм. – Впрочем, их ведь в сороковых годах делали.
– Какого века? – фыркнула Мо.
– Но ведь это все равно памятник, – сказал Тофер. – Мы сможем рассказать внукам, что видели самый большой в мире резиновый клубок. Здорово же, да?
Только Кэшу хватило смелости забраться по ступеням и пройтись по площадке. Похоже, он увидел в клубке нечто, чего остальные не понимали.
– А я ему сочувствую, – сказал Кэш. – Эта штука всю жизнь у других на виду, десятилетие за десятилетием развлекала и радовала семьи, и вот теперь она доживает свой век в птичьем дерьме и воняет дохлятиной. Напоминает мне одну знакомую актрису.
– Как думаете, он прыгает? – спросил Джоуи.
Кэш пожал плечами.
– Сейчас и выясним.
Он повис на перилах и со всей силы пнул огромный мяч обеими ногами. Площадка сотряслась, со всех сторон от нее стали отваливаться доски.
– А может, не будем портить общественное достояние? – попросил Сэм. – Кое-кто тут подал заявку на стипендию, в которой явно откажут, если нас арестуют.
– Да он все равно застрял, – сказал Кэш и перестал мучить памятник. – Тоска зеленая. Давайте отсюда выбираться. Если сейчас уедем, может, еще успеем не выбиться из расписания.
Путешественники начали спускаться по холму обратно к микроавтобусу, но остановились, услышав позади треск и щелканье. Они обернулись к клубку и увидели, как смотровая площадка вокруг него начинает ломаться и рушиться.
– Плохо дело, – сказала Мо.
Самый большой в мире резиновый клубок закачался и вырвался на свободу. Огромный мяч медленно выкатился из-под деревянных обломков и помчался вниз по холму прямо к недавним посетителям.
– БЕЖИМ! – заорал Тофер.
Они бросились к микроавтобусу и быстро запрыгнули внутрь. Тофер повернул зажигание, но двигатель не издал ни звука.
– Почему машина не заводится? – завопил Сэм.
– Потому что с первого раз она не заводится никогда! – напомнил Тофер и попытался снова.
Поначалу огромный клубок из резиновых лент двигался довольно неторопливо, но с каждой секундой набирал скорость, грозя обрушиться с холма резиновой лавиной.
– Скорей! Он уже близко! – закричала Мо.
– Еще секунду! – ответил Тофер.
– Нет у нас секунды! – завопил Джоуи.
Наконец двигатель взревел. Тофер врубил задний ход и вдавил педаль газа. Машина рванула назад прежде, чем памятник успел ее раздавить. Пассажиры радостно загикали, но беда еще не миновала.
– Он все еще катится на нас! – закричал Сэм.
– Совсем как в «Индиане Джонсе»! – расхохотался Кэш.
Огромный клубок, как в пинболе, отталкивался от забора и преследовал микроавтобус по грунтовой дороге, будто Годзилла. Все кричали, кроме Кэша, который во все горло пел музыкальную тему «Индианы Джонса». Когда Тофер уже решил, что им точно крышка, машина доехала до конца грунтовой дороги, и он смог-таки свернуть с пути обезумевшего памятника.
Самый большой в мире резиновый клубок ускакал за горизонт, как освобожденный из неволи олень.
Тофер, Джоуи, Сэм и Мо молчали, приходя в себя. Они вспотели и запыхались – перед их глазами мигом пролетела вся их жизнь. Кэш истерически и крайне неуместно расхохотался.
– Что смешного? – рявкнул Джоуи. – Ты нас чуть не угробил!
– Прости, – хихикнул актер. – Но, по крайней мере, теперь мы точно знаем, прыгает он или нет.
Глава 10. Аборт Розмари
В тридцать пять минут седьмого воскресным вечером Тофер, Джоуи, Сэм и Мо любовались выставками музея Льюиса и Кларка в самом центре Сент-Луиса. В музее оказалось скучновато, а экспонаты не помешало бы отреставрировать, но компания не жаловалась. Чудом пережив встречу с самым большим в мире резиновым клубком, в серых залах музея они наконец смогли отдохнуть и прийти в себя.
Кэша они высадили у кофейни заранее, чтобы он мог поискать, чем бы «веселым» заняться позже (и друзья страшились всего, что он мог предложить). Путешествие с актером из мечты наяву все больше превращалось в детский сад, и потому они рады были наконец насладиться покоем.
– «Сакагавея происходила из индейского племени шошонов-лемхи», – прочитала Мо в буклете, который им дали на входе. – «Она сыграла важную роль в исследовании Льюисом и Кларком земель, приобретенных в результате Луизианской покупки, провела первопроходцев от Южной Дакоты до Тихого океана и помогала им общаться с другими представителями индейских племен».
Друзья оглядели дешевенькую панораму первой встречи исследователей с их прославленным гидом. Льюис и Кларк были красивыми манекенами со светлыми волосами и голубыми глазами, и из-под одежды у них виднелись рельефные торсы. Сакагавея была слегка пугающей восковой фигурой с разболтавшимся глазом, раздавленным носом и кривой головой. Она больше походила на реквизит для Хэллоуина, чем на национальное достояние.
– Как всегда, – сказал Сэм. – Большую часть работы выполнила она, а музей назвали в честь парней. Почему нет университета Сакагавеи, или библиотеки, или школы?
– Потому что белые даже имени ее выговорить не смогут, – сказал Тофер.
Они услышали шум в другом конце музея и увидели у входа Кэша. Он пытался купить билет, но кассир его узнала и так удивилась, что забыла, как работает кассовый аппарат. Оправившись от шока, она продала Кэшу билет, и он весело побежал к спутникам.
– Ребят, я придумал нам отличное занятие на вечер, – похвастался он. – Купил билеты на концерт «Аборта Розмари»! Они в Сент-Луисе только на одну ночь! Все билеты раскупили, но я отыскал парня на «Крейгслисте», и у него нашлись еще.
– «Аборт Розмари»? – переспросила Мо. Воображение беспощадно подсунуло ей неблаговидную картину. – Даже спрашивать страшно.
– Это всего лишь самая клевая, хипповая и трендовая рок-группа на Среднем Западе, – объяснил Кэш.
– Это оксюморон такой? – уточнил Джоуи.
– У них десять тысяч лайков на Фейсбуке, три независимых альбома на iTunes, и еще они яро поддерживали Берни Сандерса, – продолжал Кэш. – Сам я о них раньше никогда не слышал, – признался он. – Но просмотрел весь календарь мероприятий в интернете, и это наш единственный шанс повеселиться воскресной ночью.
Актер радостно раздал билеты Тоферу, Джоуи, Сэму и статуе Сакагавеи, перепутав ее с Мо.
– Эй, я тут! – возмутилась Мо.
Кэш повнимательнее посмотрел на статую и отскочил.
– Что это за жуть? Эвок, что ли?
– Вообще это должна быть Сакагавея, – сказал Сэм.
Кэш понятия не имел, кто это.
– Сакагавея, значит? – спросил он. – Была у меня как-то эта сакагавея, но ничего, немного пенициллина – и никаких проблем.
– Я же говорил, – прошептал Тофер остальным.
Кэш оглядел музей с таким видом, будто ошибся адресом. Затем снял очки и оглядел его еще раз.
– Почему этот музей похож на съемочную площадку «Дэви Крокетта»? Где всякие суперменские штучки?
Остальные переглянулись – кто-то явно что-то понял не так.
– Это музей Льюиса и Кларка, – объяснил Тофер. – Ну знаешь, знаменитых исторических исследователей?
Кэш пришел в ужас.
– Я думал, вы имели в виду музей Лоис и Кларка. Ребят, вы сюда по доброй воле пришли, серьезно? Господи, спасите кто-нибудь этих детей от самих себя.
Только теперь друзья заметили, что глаза у него покраснели, а зрачки уменьшились до размеров крохотных точек. Еще Кэш сутулился как-то больше, чем раньше, и голова у него качалась туда-сюда, как у младенца.
– Ты в порядке, Кэш? – спросил Джоуи. – Ты как будто… не в себе слегка.
– Это все из-за лекарств от аллергии, – ответил Кэш и быстро сменил тему. – Короче, в семь можно уже заходить, а сам концерт начинается в восемь. Нужно, наверное, уже идти, чтобы успеть чего-нибудь выпить там – это в паре миль отсюда.