– И?.. Я не понимаю, почему это тебя так впечатляет. Все твои знакомые богаты.
Элинор подалась вперед и понизила голос:
– Ай-я, эти Бао не просто обладают несколькими сотнями миллионов. Это богатство с китайским размахом. Мы говорим о миллиардах и миллиардах. И что еще важнее, у них всего один сын… а теперь еще и дочь.
– Вот почему ты вдруг загорелась желанием, чтоб мы поженились! – Ник застонал, наконец осознав истинные мотивы матери.
– Ну да! Если Рейчел правильно разыграет свои карты, то станет наследницей огромного состояния, и ты тоже выиграешь от этого!
– Очень рад, что еще раз убедился: у тебя всегда есть какой-то скрытый мотив, связанный с деньгами.
– Я просто забочусь о тебе! Теперь, когда твое наследство от бабушки под большим вопросом, нельзя винить меня за то, что я желаю тебе лучшего.
– Нет, нельзя, – сказал Ник тихо.
Он понимал, что злиться бесполезно, мать не изменишь. Как у многих представителей этого поколения, вся ее жизнь вращалась вокруг накопления и сохранения состояния. Казалось, что все ее друзья участвовали в одном и том же конкурсе – кто оставит больше домов, самые крупные конгломераты и самые толстые портфели акций детям после смерти.
Элинор наклонилась еще ближе:
– А теперь тебе нужно кое-что узнать про Бао.
– Ой, не хочу слушать пустые сплетни.
– Это не пустые сплетни, а очень важные детали, которые я узнала за время нашего знакомства и из досье мистера Вонга…
– Хватит! Не хочу слушать!
– Ай-я, я же ради тебя…
– Успокойся уже, мам! Рейчел двадцать минут назад познакомилась со своим отцом, а ты хочешь открыть все секреты ее семьи? Твоя любовь к чужим тайнам чуть не разрушила наши отношения. Это несправедливо по отношению к Рейчел, и я не хочу с этого начинать семейную жизнь.
Элинор вздохнула. Ее сын такой несносный. Слишком упрямый и самодовольный, не желает понять, что она пытается ему помочь. Ну, придется ждать другой возможности. Выжав лимон в воду и не глядя в глаза сыну, она спросила:
– Так есть ли шанс, что завтра ты позволишь своей бедной одинокой матери прийти на свадьбу ее единственного ребенка?
Ник помолчал немного.
– Позволь мне поговорить с Рейчел. Не уверен, что она готова раскатать для тебя красную ковровую дорожку, после того как ты разрушила место проведения церемонии, но я спрошу.
Элинор встала из-за стола и взволнованно сказала:
– Я сейчас поговорю с администратором. Мы исправим это. Если потребуется, я полечу за цветами, и у вас будет вся глициния, какая есть в мире! Гарантирую, что все снова будет идеально!
– Уверен, Рейчел будет благодарна.
– Дай мне позвонить папе. Он может сесть в самолет прямо сейчас, тогда доберется сюда к утру следующего дня и успеет на церемонию.
– Я же сказал, что поговорю с Рейчел, я ничего не обещал, – предупредил Ник.
– Ай-я, разумеется, она разрешит мне! По лицу видно, что она легко прощает. Очень хорошо, что у нее нет высоких скул. Женщины с высокими скулами – такие гоу цзай[53]. Можешь кое-что сделать для меня?
– Что?
– Пожалуйста, сходи в парикмахерскую и подстригись перед завтрашним днем. У тебя волосы уже слишком отросли, я не вынесу, если на свадьбе ты будешь выглядеть как дешевый гангстер.
12«Аркадия»
Монтесито, Калифорния
Вечернее солнце зависло над гребнем гор Санта-Инес, и все вокруг было окутано золотистой дымкой. Бамбуковая решетка была восстановлена в своем былом великолепии и превращена в роскошный балдахин с висящими глициниями и жасмином над центральным проходом; нежный сладкий аромат доносился до гостей, занимавших свои места. С каменным неоклассическим музыкальным павильоном на заднем плане и высокими двухсотлетними дубами, обрамляющими сад, сцена напоминала картину Максфилда Пэрриша.
В назначенный момент Ник вышел из павильона со своим шафером Колином и занял место рядом с аркой, украшенной белоснежными орхидеями. Он обвел взглядом гостей, которых было около сотни, заметив, что отец, только что прибывший из Сиднея и одетый в ужасно мятый серый костюм, сел рядом с Астрид. Мать стояла и сплетничала с Араминтой – та несколько минут назад вызвала волнение в толпе, появившись в эффектном изумрудно-зеленом платье от Джамбаттисты Валли с декольте до самого пупка.
«Не волнуйся!» – одними губами произнесла Астрид в первом ряду, когда Ник начал нервно возиться с запонками.
Она не могла не вспомнить тощего мальчика в шортах, который бегал с ней в садах Тайерсаль-парка, лазал по деревьям и прыгал в пруды. Они вечно изобретали игры и терялись в придуманных мирах. Ники всегда был Питером Пэном для своей Венди, но теперь он вырос и выглядел совершенно сногсшибательно в небесно-голубом смокинге от Генри Пула, готовясь создать свой собственный новый мир с Рейчел. Этому маленькому миру грозит опасность, как только бабушке станет известно о свадьбе, но, по крайней мере, сейчас Ники собирался жениться на девушке своей мечты.
Французские двери в передней части павильона открылись, внутри музыкант начал играть на рояле смутно знакомую мелодию, когда подружки невесты Пейк Лин, Саманта и Сильвия в жемчужно-серых шелковых платьях двинулись по проходу. Тетя Белинда, очень нарядная в золотистом шерстяном платье от «Сент-Джон» с подходящим по цвету топом болеро, внезапно поняла, что пианист исполняет мелодию группы «Флитвуд Мак», и начала неудержимо рыдать, сморкаясь в носовой платок «Шанель». Дядя Рэй, озадаченный поведением жены, сделал вид, что ничего не замечает, и уставился прямо перед собой, а тетя Джин обернулась и посмотрела на нее.
– Ох, простите, от Стиви[54] меня каждый раз пробирает до мурашек, – прошептала Белинда, пытаясь справиться с собой.
После того как пианист закончил играть, гостей ожидал еще один сюрприз: огни внутри павильона потускнели, а занавес, висящий над зданием, опустился, открывая взору Симфонический оркестр Сан-Франциско в полном составе, сидящий на крыше. Дирижер взмахнул палочкой, и нежные звуки «Весны в Аппалачах» Аарона Копленда заполнили пространство вокруг, и тут на ступеньках портика появилась Рейчел под руку с дядей Уолтом. Гости зашептались, выражая восхищение нарядом невесты. Она выглядела потрясающе в облегающем фигуру платье из шелкового крепдешина с изящными крупными складками на лифе и юбкой, которая спереди была задрапирована романтичными каскадными складками. Рейчел, с ее длинными пышными локонами, закрепленными на висках парой бриллиантовых заколок ар-деко в форме перышка, казалась воплощением непринужденной современной невесты с легким налетом голливудского гламура 1930-х годов. Рейчел сжимала букет белых тюльпанов и калл с длинными стеблями, улыбаясь всем знакомым. Затем она увидела мать, сидящую в первом ряду рядом с Бао Гаоляном. Рейчел, конечно, настояла на том, чтобы к алтарю ее вел дядя Уолт, который во многом заменил ей отца, но при виде родителей испытала совершенно новый спектр эмоций.
Ее родители были на ее свадьбе. Ее родители! Она поняла, что впервые в жизни могла использовать это слово надлежащим образом, и глаза заволокло слезами. Еще вчера утром она почти потеряла всякую надежду познакомиться со своим настоящим отцом, но уже к концу дня выяснилось, что ее отец не просто жив и здоров, это вполне реальный человек, и вдобавок у нее есть сводный брат. О большем она и мечтать не смела – и, как ни странно, благодарить за это нужно Ника.
Бао Гаолян не без гордости наблюдал, как его дочь грациозно плывет к алтарю. Перед ним была молодая женщина, которую он впервые увидел только вчера и почти сразу почувствовал, как между ними протянулась незримая нить. Увы, ему не удавалось наладить доверительные отношения с сыном. Карлтон всегда был ближе к матери, и Бао Гаоляну не давали проникнуть в этот замкнутый круг. Он вдруг испугался разговора, который, как он знал, состоится по возвращении в Китай. Ему еще предстояло обсудить откровения Элиноры Янг с Шаоянь, считавшей, что муж сейчас находится с дипломатической миссией в Австралии. Как он вообще объяснит все происходящее жене и сыну?
– Поверить не могу, что ты настолько прекрасна, – прошептал Ник, когда Рейчел поравнялась с ним.
Невесту слишком переполняли чувства, и она не могла произнести ни слова, а потому просто кивнула. Она заглянула в добрые, прекрасные, сияющие желанием глаза мужчины, который вот-вот станет ее мужем, и задумалась: уж не сон ли это?
После церемонии, когда гости перешли в музыкальный павильон, Элинор приблизилась к Астрид и принялась комментировать церемонию:
– Единственное, чего не хватало на этой свадьбе, так это хорошего методистского пастора. Где Тони Чи, когда он так нужен? Меня не особо растрогал этот унитарный священник с его призывами раствориться в природе. Ты заметила, что у него серьга? Что это за пастор с копи-лицензией?[55]
Астрид, которая не разговаривала с Элинор с момента ее прибытия в стиле «Апокалипсис сегодня», бросила на нее пронзительный взгляд:
– В следующий раз, когда решишь подкупить моего ребенка галлоном мороженого, стоит оставить его у себя до конца дня. Ты не представляешь, сколько времени нам понадобилось, чтобы снять его с потолка.
– Прости, лах! Но ты же понимала, что мне нужно выяснить все про свадьбу. Видишь? В итоге все хорошо получилось!
– Вроде да. Но можно было не доводить всех до инфаркта.
Элинор не собиралась посыпать голову пеплом и попыталась сменить тему:
– Это ты помогла Рейчел выбрать платье?
– Нет, но разве она не прекрасна?
– Я нахожу его простоватым.
– Это изысканная простота. Кэрол Ломбард[56] выбрала бы подобное платье для званого обеда на Французской Ривьере.
– Твое платье впечатляет меня куда больше, – проворковала Элинор, восхищаясь кобальтово-синим платьем с американской проймой от Готье.