Майкл подбежал к входной двери и загородил выход. Потом схватил со стены баварскую алебарду пятнадцатого века и угрожающе помахал перед носом Астрид.
– Ты можешь проваливать в ад, мне плевать, но ты не заберешь моего сына! Если вы сейчас покинете дом, я позвоню в полицию и скажу, что ты похитила ребенка. Кассиан, иди сюда!
Мальчик заплакал, и Людивин крепко прижала его к себе, тихо пробормотав: «C’est des putains de conneries!»[141]
– Хватит! Ты его пугаешь!
– Да я всю твою семейку с грязью смешаю! Вы появитесь на обложках самой желтой газетенки. Я подам на тебя в суд, обвинив в измене, у меня есть электронные письма и телефонные записи, чтобы доказать это! – прорычал Майкл.
– Если ты прочитал все мои письма, то должен знать, что я не написала Чарли ни одной неуместной вещи. Ни единого слова! Он был для меня всего лишь хорошим другом. Он был лучшим другом, и сделал для меня больше, чем ты можешь представить, – сказала Астрид, ее голос дрожал от волнения.
– Да, я знаю, ты тщательно заметала следы. Но этот придурок – нет!
– О чем ты?
– Все так очевидно, Астрид. Парень так безумно влюблен в тебя, что это даже грустно. Все его электронные послания – это жалкие любовные письма.
Астрид внезапно пришло в голову: а ведь Майкл сказал правду. Каждое электронное письмо, каждое текстовое сообщение, которое Чарли когда-либо писал ей, было свидетельством его любви. Он никогда не нарушал свое обещание. С того дня, как дал его у гроба Абеляра и Элоизы в Париже. Внезапно Астрид ощутила необыкновенный прилив сил. Пожалуй, она никогда не была такой храброй, как в эту минуту.
– Майкл, если ты сейчас же не отойдешь от входной двери, клянусь Богом, я сама позвоню в полицию!
– Валяй! Мы оба засветимся в утренних выпусках газет! – закричал Майкл.
Астрид достала телефон и набрала 999. С ее лица не сходила спокойная улыбка.
– Майкл, разве ты не знал, что моя бабушка и дядя Альфред являются крупнейшими частными акционерами «Сингапур пресс холдингс»? Наши имена никогда не окажутся в газетах.
16Тайюань-роуд, 188
Шанхай
Почему я узнаю́ от Элинор Янг, что моя дочь чуть не умерла? – ругалась Керри Чу в трубку.
– Это не так, мам, – возражала Рейчел, растянувшись на кушетке в гостевой спальне резиденции Бао.
– Ай-я, Элинор сказала, что ты на смертном одре! Я собираюсь завтра первым рейсом в Шанхай.
– Тебе не нужно приезжать, мама. Уверяю, никакой серьезной угрозы здоровью не было, а теперь я и вовсе в полном порядке! – Рейчел рассмеялась, пытаясь преуменьшить масштабы случившегося.
– Почему Ник не позвонил мне раньше? Почему я все узнаю последней?!
– Я провела в больнице всего несколько дней, быстро пошла на поправку и действительно не видела причин для беспокойства. И с каких пор ты начала верить всему, что тебе говорит Элинор? Вы теперь лучшие подружки?!
– Нет, конечно. Но она названивает мне несколько раз в неделю, и у меня нет выбора, кроме как отвечать на ее звонки!
– Подожди минутку, почему она звонит тебе несколько раз в неделю?
– Она узнала на свадьбе, что я продаю дома всем техническим специалистам в Купертино и Пало-Альто, и с тех пор звонит, чтобы узнать последние сведения о технологических акциях. А заодно допрашивает насчет вас. Каждые несколько дней она хочет знать, есть ли какие-нибудь новости.
– О нашей поездке?
– Да плевать ей на вашу поездку. Конечно, она хочет знать, беременна ли ты!
– О боже! Начинается… – пробормотала Рейчел себе под нос.
– Серьезно, разве не приятно было бы сказать, что вы зачали ребенка в Шанхае? Надеюсь, вы с Ником там старались.
Рейчел издала горловой звук, как бы задыхаясь.
– Ой! Стоп, стоп! Я не хочу говорить с тобой на эту тему, мам. Пожалуйста, соблюдай границы!
– О чем ты?! Ты появилась на свет из моего влагалища. Какие между нами могут быть границы? Тебе уже тридцать два, и если у тебя сейчас нет детей, когда ты собираешься начать работать в этом направлении?!
– Да, мама. Верно подмечено.
Керри вздохнула:
– А что там с девушкой, которая пыталась отравить тебя? Ее повесят?
– Господи, я понятия не имею. Надеюсь, нет.
– Что значит «надеюсь, нет»! Она же пыталась тебя убить!
Рейчел тоже вздохнула:
– Все несколько сложнее. Подробности не объяснить по телефону, мама. Это длинная история, которая могла произойти только в Китае.
– Ты все время забываешь, что я родом из Китая, дочка! Я знаю о стране гораздо больше, чем ты, – раздраженно проворчала Керри.
– Конечно, мама, я не это имела в виду. Но ты просто не знаешь людей и обстоятельства, с которыми я столкнулась здесь, – оправдывалась Рейчел, и ее охватила печаль при мысли о скорой встрече с Колетт…
На следующее утро после того, как они с Ником вернулись в Шанхай, Колетт засыпала ее голосовыми сообщениями: «О боже, Рейчел, мне очень, очень жаль. Я не знаю, что сказать. Я только что узнала о Роксане и обо всем этом. Пожалуйста, перезвони мне».
Вскоре последовало: «Рейчел, где ты? Мы можем увидеться? Я позвонила в отель, и мне сказали, что вы в итоге туда не заселились. Вы у Бао? Перезвони мне, пожалуйста».
Еще через полчаса: «Привет, это снова я, Колетт. Карлтон с тобой? Я действительно беспокоюсь за него. Он исчез и не отвечает на мои звонки или сообщения. Пожалуйста, позвони мне».
А потом – днем – слезное голосовое сообщение: «Рейчел, я на самом деле надеюсь и молюсь, чтобы ты узнала: я не имею к этому НИКАКОГО отношения. Вообще. Пожалуйста, верь мне. Это просто ужасно. Пожалуйста, позволь мне все объяснить».
Ник твердо решил, что Рейчел не должна отвечать на звонки Колетт.
– Знаешь, я правда не верю, что она такая невинная овечка, как утверждает Роксана. В конечном счете именно она ответственна за то, что с тобой случилось, и я не хочу ее больше видеть.
Рейчел проявила куда больше сочувствия:
– Да, Колетт вела себя как ужасно избалованная принцесса, но ты не можешь отрицать, что она была добра к нам.
– Я просто не хочу, чтобы ты снова пострадала, вот и все, – отрезал Ник, нахмурившись.
– Я знаю. Но не верю, что Колетт действительно хотела навредить мне, да и сейчас не навредит. Мне кажется, я обязана хотя бы выслушать ее.
В пять часов следующего дня Рейчел вошла в гостиницу «Уолдорф Астория» на набережной. За ней по настоянию Ника под прикрытием следили двое охранников Бао Гаоляна. Она добралась до ресторана «Гран брассери» – великолепного пространства, украшенного эллиптическим мезонином, высокими мраморными колоннами, которые поднимались до второго этажа, и потрясающим ландшафтным внутренним двором. Колетт вскочила с места и бросилась к Рейчел сразу, как увидела ее.
– Я так рада тебя видеть! Все переживала, придешь ты или нет, – сказала Колетт, крепко обнимая ее.
– Конечно, я не могла не прийти, – ответила Рейчел.
– Тут потрясающий полдник. Ты должна попробовать здешние булочки – они такие же, как в «Клариджес». Какой чай будешь? Я, наверное, возьму дарджилинг, это всегда лучший выбор. – Колетт заметно нервничала.
– Я буду все то же самое, – сказала Рейчел, пытаясь успокоить ее.
Она заметила, что Колетт выглядит совсем не так, как обычно. На ней было строгое элегантное серо-белое платье. Единственное украшение – мальтийский крест с изумрудами. Минимум косметики, глаза опухли от слез.
– Рейчел, ты должна поверить мне, клянусь, я понятия не имела о замыслах Роксаны! То, что она сделала, шокировало меня так же, как и тебя. Я никогда не приказывала Роксане каким-то образом навредить тебе. Ничего подобного не было! Ты мне веришь? Пожалуйста, скажи, что веришь!
– Я верю тебе, – кивнула Рейчел.
– Слава богу! – Колетт вздохнула. – Я уж испугалась, что ты меня возненавидишь.
– Я не смогу ненавидеть тебя, Колетт, – мягко сказала Рейчел, накрывая руку Колетт своей ладонью.
Принесли два дымящихся чайника и высокую серебряную подставку, на которой было полным-полно булочек, пирожных и треугольных сэндвичей.
Колетт начала накладывать мягкие теплые булочки на тарелку Рейчел, продолжая объяснять:
– Именно Роксана предложила подслушивать Бао, после того как мы вышли в коридор. Это была ее идея. Запись разговора привела меня в шок, вот и все. Я думала о том, что причинила боль Карлтону и усугубила и без того сложную ситуацию. Я тогда дико расстроилась, но не из-за тебя лично, а из-за всего в общем, и Роксана неправильно истолковала мои чувства.
– Мягко сказано.
– Да уж. Роксана и я… у нас сложные отношения. Она работает на меня уже пять лет – это был подарок на восемнадцатилетие от отца – и знает меня как облупленную. До того как Роксана начала сотрудничать со мной, у нее была жалкая должность в Банке Уитни, и она мне очень благодарна. Кроме меня, у нее никого нет, я – вся ее жизнь. Роксана похожа на эту экономку, героиню Хелен Миррен в «Госфорд-парке»: она предугадывает мои желания еще до того, как я сама их осознаю, и все время делает то, что считает полезным для меня, даже когда я ее не прошу. Но она перешла грань, это правда. Надеюсь, ты знаешь, что я ее уволила. Я отправила ей текстовое сообщение об увольнении, как только все узнала.
«Уверена, у нее отличный вайфай в тюремной камере», – подумала Рейчел.
– Я только одного не понимаю – почему ты так расстроилась, когда узнала, что Карлтон может потенциально потерять часть наследства? Колетт, это для тебя так важно?
Колетт уставилась в свою тарелку и начала выковыривать изюм из булочки.
– Не думаю, что ты понимаешь, с каким прессингом мне пришлось столкнуться по жизни. Я знаю, как мне повезло, поверь мне, но это счастье стало и колоссальным бременем. Я единственная дочь, и с самого рождения родители возлагали на меня большие надежды. Они дали мне все самое лучшее: лучшие школы, лучших врачей… Ты в курсе, что мама отправила меня под нож переделывать веки, когда мне было шесть лет? В подростковом возрасте мне каждый год делали какие-то операции, чтобы я выглядела красивее. Но взамен родители всегда ожидали, что я буду лучшей. Лучшей ученицей в школе. Лучшей во всем. Я думала, что они подталкивают меня к успеху в бизнесе, но оказывается, они хотели, чтобы я вышла замуж и начала производить потомство. Для них я наследная прин