– Ты же знаешь, что я признаю только шестерых – это Шанель, Диор, Валентино, Этро, моя дорогая подруга Стелла Маккартни и Брунелло Кучинелли для загородных уик-эндов. Жаль, ты не предупредила, что мы едем сюда. Я бы взяла свои обновки. Знаешь, я купила всю коллекцию «Шанель» для пляжного отдыха на благотворительном показе у Кэрол Тай.
– Ну, я полагаю, тебе придется побомжевать пару дней без своей «Шанель», – поддела ее Араминта, а потом заговорщически подмигнула Рейчел и прошептала: – Когда я впервые встретила Франческу в воскресной школе, у нее было пухлое круглое лицо и она носила поношенные платья. Ее дедушка был знаменитым скрягой, и вся семья теснилась в старом шопхаусе на Изумрудном холме.
– В такое сложно поверить, – призналась Рейчел, глядя на идеальный макияж Франчески и ярко-зеленое платье с запа́хом.
– Потом у дедушки случился удар, он впал в кому, и родители наконец получили в свое распоряжение все деньги. Практически за одну ночь Франческа стала обладательницей новых скул и гардероба из Парижа. Ты не поверишь, как быстро они с матерью преобразились. Кстати, о скорости. Часики тикают. Рейчел, нужно спешить!
Хотя Араминта разрешила всем гостям выбрать по пять нарядов, Рейчел неудобно было злоупотреблять ее щедростью. Она взяла милую белую льняную блузку с крошечными рюшами вдоль рукавов, а еще наткнулась на пару летних коктейльных платьев из тончайшего шелкового батиста – они напоминали простые вечерние туалеты, которые Жаклин Кеннеди носила в шестидесятых.
Пока Рейчел была в примерочной, она подслушала разговор двух подруг по соседству.
– Ты видела, что на ней надето? Какая-то дешевка. Туника «Манго»?!
– А откуда взяться стилю, если она берет пример с американского «Вог»?! Ха-ха-ха!
– Вообще-то, Франческа говорит, что она даже не КРА. Она родилась в материковом Китае!
– Ой, я так и знала. У нее такое же несчастное выражение лица, как у всех наших слуг.
– Ну, наконец у нее есть шанс приобрести хоть какую-то нормальную одежду.
– Вот увидишь, с деньгами Янгов она быстро эволюционирует.
– Посмотрим… Но за все деньги мира не купишь вкус, если у тебя его нет от рождения.
Внезапно до Рейчел дошло, что разговор идет про нее. Шокированная, она выскочила из примерочной и едва не врезалась в Араминту.
– С тобой все нормально? – спросила та.
Рейчел быстро взяла себя в руки:
– Да-да, просто пытаюсь не поддаться всеобщей панике.
– Именно паника и придает всему мероприятию столько веселья. Посмотрим, что ты выбрала! – воскликнула Араминта. – О, у тебя отличный вкус! Эти платья сшил яванский дизайнер. Батик выкрашен вручную.
– Платья просто чудесные. Позволь мне за них заплатить. Я не могу принять любезное предложение твоей мамы, она ведь даже не знакома со мной.
– Чушь! Они твои. А мама очень хочет с тобой познакомиться!
– Не могу не отметить: она создала удивительный магазин. Здесь полно уникальных нарядов. Это напомнило мне о сестре Ника.
– Ах, Астрид Леонг! Богиня, как мы ее называли!
– Правда? – улыбнулась Рейчел.
– О да, в школе мы ее просто боготворили. Она выглядела просто шикарно без каких-либо усилий.
– Вчера она выглядела просто сногсшибательно, – мечтательно протянула Рейчел.
– Ох, ты видела ее вчера? Расскажи, что именно на ней было надето? – с жаром спросила Араминта.
– На ней был белый топ без рукава, с вышитыми кружевными вставками – ничего более изысканного и представить не могу, – и узкие серые шелковые брюки в стиле Одри Хепбёрн.
– А кто дизайнер? – не унималась Араминта.
– Понятия не имею. А что действительно выделялось, так это серьги. Они были похожи на ловца снов у племени навахо, но изготовлены полностью из драгоценных камней.
– Сказочно! Знать бы еще, кто дизайнер.
Рейчел улыбнулась, и тут ее внимание привлекла пара сандалий на нижней полке шкафа.
Идеально для пляжа, подумала она и подошла, чтобы получше рассмотреть. Сандалии оказались немного великоваты, поэтому Рейчел вернулась, но обнаружила, что два выбранных ею наряда – белая блузка и платье с ручной росписью – исчезли.
– Эй, а куда делись мои… – начала было спрашивать она.
– Время вышло, девочки! Бутик закрыт! – объявила Араминта.
Рейчел испытала облегчение оттого, что шопинг-марафон наконец подошел к концу. Она отправилась на поиски своего номера. На карточке значилось: «Вилла № 14», и Рейчел последовала по указателям вниз по центральной пристани – прямо к середине кораллового рифа. Вилла оказалась резным бунгало с бледно-коралловыми стенами и воздушной белой мебелью. Деревянные двери в задней части виллы открывались на собственный выход к морю. Рейчел села на край ступени и опустила ноги в воду. Вода была прохладной и такой мелкой, что можно было погрузить пальцы в мягкий белый песок. Рейчел с трудом верилось, что она находится здесь. Любопытно, сколько стоит ночь в таком бунгало? Девушке всегда было интересно, повезет ли ей хоть раз в жизни оказаться на подобном курорте, скажем, во время медового месяца, но она никак не ожидала, что приедет сюда на чей-то девичник. Внезапно она заскучала по Нику. Жаль, что его нет рядом, чтобы вместе насладиться этим частным раем. Именно из-за Ника она оказалась втянутой в этот водоворот. Рейчел задалась вопросом: а где же сейчас сам Ник? Если невеста с подружками рванула на курорт в Индийском океане, то в какой уголок земного шара отправились мальчики?!
9Ник
– Пожалуйста, скажи, что мы не поедем на этом. – Мехмет Сабанджи состроил гримасу, глядя на Ника, когда они высадились из самолета и увидели целую шеренгу одинаковых автомобилей «Роллс-Ройс Фантом».
– Типичный Бернард, – улыбнулся Ник, предвкушая, что подумает Мехмет, ученый-классик, родом из аристократической стамбульской семьи, при виде Бернарда, выходящего из лимузина в мятно-зеленом полосатом блейзере, оранжевом аскотском галстуке[110] с узором пейсли и желтых замшевых мокасинах.
Единственный сын дато Бернард Тай прославился своими «храбрыми высказываниями» (как дипломатично выразился сингапурский «Татл») и тем, что был известнейшим в Азии бонвиваном, постоянно устраивал дикие вечеринки на любом роскошном курорте, который был в этом году в моде, всегда с самыми модными диджеями, самыми холодными напитками, самыми горячими малышками и, как многие перешептывались, с самыми лучшими наркотиками.
– Чуваки в Макао! – возликовал Бернард, поднимая руки, как обычно делают рэперы.
– Бернард Тай! Поверить не могу, что ты заставил нас лететь в этой старой консервной банке. Твой G5 так долго набирал высоту, что у меня борода успела вырасти! Надо было взять у моих родителей «Фалькон 7Х», – посетовал Эван Фан (сын владельца «Фан электроникс»).
– Мой папаша ждет запуска G650 в эксплуатацию, и тогда ты поцелуешь мой зад, Фаня! – парировал Бернард.
Родерик Лян («Финансовая группа Лян») встрял в их беседу:
– Лично я фанат «Бомбардье», у нашего «Глобал-6000» такой здоровенный салон, что можно кувыркаться прямо в проходе.
– Слушайте, перцы, хватит мериться размерами своих самолетов. Давайте уже поедем в казино, – перебил их Джонни Пан (его мать урожденная У, ну, вы понимаете, из тех самых!)[111].
– Что ж, парни! Держите крепко свои яички, потому что я приготовил для вас кое-что особенное! – объявил Бернард.
Ник устало забрался в автомобиль, скорее похожий на танк. Теплилась надежда, что мальчишник Колина пройдет без происшествий. Колин и так всю неделю на грани нервного срыва, а поездка в мировую игорную столицу с группой парней, в венах которых плещется виски и тестостерон, – беспроигрышный рецепт катастрофы.
– Не такой встречи выпускников Оксфорда я ожидал, – тихонько сказал Мехмет Нику.
– Ну, кроме своего двоюродного брата Лайонела и нас с тобой, Колин, боюсь, тоже тут никого не знает, – пошутил Ник, оглядывая других пассажиров. Все эти пекинские принцы и тайваньские подопечные трастовых фондов определенно были дружбанами Бернарда, а не Колина.
Автоколонна «роллс-ройсов» мчалась вдоль прибрежного шоссе, огибавшего остров. Гигантские рекламные щиты с названиями казино можно было увидеть за много миль. Вскоре в поле зрения, словно небольшие горы, появились игровые и развлекательные комплексы – огромные глыбы из стекла и бетона, переливающиеся яркими цветами в полуденной дымке.
– Это как Вегас, только с видом на океан, – восхитился Мехмет.
– Вегас – это бассейн для малышей. По-настоящему крупные игроки приезжают сюда[112], – заметил Эван.
Пока машины протискивались по узкой Руа-да-Фелисидаде в Старом городе, Ник восхищался красочными рядами португальских магазинов XIX века, думая, что сюда вполне можно привезти Рейчел после свадьбы Колина.
Наконец-то кортеж остановился перед потрепанными магазинами на Руа-де-Альфандега. Бернард привел группу в старинную китайскую аптеку с поцарапанными стеклянными шкафами. Здесь продавался корень женьшеня, съедобные птичьи гнезда, сушеные акульи плавники, поддельные рога носорога и другие странности из мира китайской медицины. Несколько пожилых женщин сидели перед небольшим телевизором и смотрели кантонскую мыльную оперу, а худощавый китаец в выцветшей гавайской рубашке прислонился к стойке, оглядывая пришедших со скучающим видом.
Бернард довольно нахально потребовал:
– Я хочу купить маточное молочко с женьшенем.
– Какое? – уточнил аптекарь без всякого интереса.
– «Принц мира».
– Объем?
– Шестьдесят девять унций.
– Посмотрим, что у нас есть. Следуйте за мной, – сказал аптекарь, и в его голосе послышался неожиданный австралийский акцент.
Группа последовала за ним в заднее помещение аптеки и дальше через тусклую кладовку, заставленную от пола до потолка аккуратно сложенными рядами картонных коробок. Каждая была помечена надписью: «Китайский женьшень. Только на экспорт». Мужчина слегка толкнул пирамиду коробок в углу, и вся конст