Юрий пометался по кухоньке, где устроил свой штаб, но ничего толкового не придумал. Пришла Алёна, начала чистить картошку, и все умные мысли, если таковые имели место быть, улетучились у него из головы при взгляде на ее худые, понурые плечи, печально склоненную голову в платочке и потупленные глаза. Он не мог видеть ее такой – полной раскаяния! Вчера ночью она была совсем другая! Но опять же – до новой ночи еще далеко, а потому Юрию пришлось прижать ладонь к сердцу, чтобы сдержать, усмирить эту любовь, которая не давала ему покоя, проглотить все слова, которые так и рвались с языка, и выдавить только:
– Картошечку чистишь?
Наблюдение редкостное по качеству глубокомыслия, но зато совершенно безопасное.
– Ага, – подтвердила Алёна, проворно снуя ножиком по огромной заскорузлой картохе. – Поджарю – надо же поесть наконец. А больше у бабы Вари нет ничего. Сейчас перекусим, а потом я на базар схожу.
Какой-то тревожный звоночек звякнул в душе, но Юрий убедил себя, что она не стала бы врать. Если все-таки соберется уезжать в Выксу, скажет прямо. Все-таки он уже успел немного узнать Алёну. Это была воплощенная прямота, и этим она напоминала свою бабку-тетку гораздо сильнее, чем, может быть, осознавала.
Итак, Алёна чистила картошку, а Юрий машинально следил за ее пальцами, соображая, что делать дальше.
Очистки с тихим шуршанием падали на газету. Юрий невольно скользнул взглядом по скомканной странице. «Гу… Ве…» – было начертано большими красными буквами на черном фоне, и он едва не хлопнул себя по лбу, сообразив, куда с самого начала надо было идти, не тратя времени на телефонные переговоры.
В «Губернские ведомости»! К подружке Римме! Потому что если со студией Тамары Шестаковой была связана хоть одна грязная сплетня (а этого не могло не быть!), Римма ее непременно знает. И сплетню, и студию.
Он поглубже вздохнул и потянул на себя дверь, так и не придумав, что наврет, если у входа будет дежурить тот же цербер Гоша, который не мог не запомнить бурного предыдущего пребывания Юрия в редакции. И с трудом сдержал смех, увидев, что история повторяется: кресло рядом со столиком и телефоном снова пустовало. «Крючок для пираньи», – гласила надпись на обложке очередной книжки. Боже! Неужели с пираньями не только… это самое… но их еще и ловят и в пищу употребляют? Хотя, судя по прикиду очередного манекена, опять курс молодого бойца. А вот и сам боец!
За маленькой дверью раздался характерный шум унитаза-»компакт», и Юрий, не чуя ног, взлетел по лестнице на второй этаж.
История повторялась и здесь. Тишина и безлюдье! В знакомой комнате знакомый рыжий дедушка, как и в прошлый раз, сидел, вперившись в синий «Нортон». Знакомо затрещали сразу два телефона, он вскочил и, врастопырку схватив трубки, прокричал: «Не знаю! Нету его!» – и опять уткнулся в компьютер.
«Неужели все еще спрашивают Ал. Фавитова? – изумился Юрий. – Что же он снова натворил, поганец этакий?»
Он прошел по коридору дальше. В приемной опять исходил паром чайник, и, выключая его, Юрий прислушался, не донесутся ли из-за двери знакомые охи-вздохи Лоры. Там было тихо, однако Юрий потянул на себя дверь (ручку починили, ого!) не без некоторой опаски.
Первый взгляд на стол вызвал у него вздох немалого облегчения. Стол был пуст! То есть нет, совсем не пуст, а завален горой бумаг, однако того, чего Юрий боялся там увидеть, – распутного женского тела, – на нем не было.
Да, Лора отсутствовала, но вторая участница недавнего настольного действа имела место быть. Римма сидела в кресле, уткнувшись в какие-то бумаги, и, когда она вскинула голову на звук открывшейся двери и уставилась на Юрия, глаза ее какое-то время еще были словно устремлены куда-то внутрь – вернее, в то, что она с таким увлечением изучала. Однако в следующее мгновение лицо ее вспыхнуло гневом, бумаги полетели в разные стороны, а сама Римма вскочила с кресла и ринулась на Юрия с таким пылом, что он едва не отпрянул назад, в приемную. Однако в таком случае она заперлась бы и вызвала Гошу, или кто там у них сегодня опробовал «компакт» на первом этаже, поэтому Юрий подался вперед и оказался в кабинете прежде, чем Римма успела добежать до двери.
Конечно, она могла бы вцепиться в него, но, похоже, до мужчины ей и дотронуться-то было противно, поэтому Римма резко остановилась, словно налетев на незримое препятствие, и с выражением воскликнула:
– Вы! Опять вы! Хватает же наглости…
– Вы так негодуете, как будто это я на вашем столе трахался с собственной женой, а не вы… с бывшей моей женой, – хладнокровно сказал Юрий, усаживаясь на какой-то стул, с которого бесцеремонно снял пластиковый ящичек с дискетами.
Он чувствовал, что по отношению к Римме нельзя давать ни малейшей слабины, однако и слишком активно качать права тоже не следует. Для усиления впечатления грохнул ящик прямо на пол и с улыбкой уставился в черные, недобро прищуренные глаза.
– Надо полагать, вы опять пришли вымогать что-то? – с отвращением, но уже сдержаннее спросила Римма. – Становитесь завзятым шантажистом!
– Да нет, просто я хотел воспользоваться правами старого знакомого и предложить вам одну маленькую сенсацию.
– Ладно-ка! – недоверчиво усмехнулась Римма, однако в глазах против воли вспыхнул интерес. – Откуда вдруг такая забота о процветании нашей бульварной, пошлой и отвратительной газетенки? Цитата! – уточнила она с усмешкой, заметив изумление Юрия при виде такой беззаветной самокритики.
– Вообще-то в данном случае я забочусь скорее о себе…
– Ага! – почему-то обрадовалась Римма. – Значит, вам что-то нужно взамен?
– Информацию о студии телевизионного мастерства Тамары Шестаковой, – сказал Юрий и тут же махнул рукой, пытаясь согнать выражение ненависти, исказившее лицо Риммы: – Да вы что?! Что я такого сказал?
– Ничего, – криво усмехнулась она. – Проехало! А вы что, желаете подучиться телевизионному мастерству? Журналистика вдруг привлекла? Лавры Ал. Фавитова покоя не дают?
– Его лавры я, так и быть, Лорику оставлю, – нежно сказал Юрий, и Римма не удержалась от короткого смешка:
– Ну что ж, поехали. Вам вообще-то приходилось когда-нибудь обмениваться информацией? Технологию знаете?
– Представляю себе, – бодро заявил Юрий, однако Римма проницательно усмехнулась:
– Представляете! Неужели? Ладно врать-то! А дело между тем простое. Выдача идет строго по пунктам. Вы мне – я вам. Начинайте!
– А почему я? – заартачился Юрий. – Может, вы и знать-то ничего особенного не знаете, а я вам свою сенсацию на блюдечке с голубой каемочкой…
– Но ведь это вы ко мне пришли? – ласково спросила Римма. – Или нет? Вы пришли ко мне – значит, моя информация нужна вам больше, чем мне – ваша. И вообще, торг здесь неуместен, хотите – выдавайте, чем богаты, не хотите – не надо, но тогда мотайте отсюда, у меня вагон работы.
В голосе ее появилась нотка откровенного нетерпения, и Юрий решил уступить.
– Ну, так и быть. Значит, пункт первый. Было это не в некотором царстве, не в некотором государстве, а в нашем любимом городишке. В феврале сего года некая старушка, бывшая фронтовичка, совершила убийство в целях самозащиты. Прикончила она какого-то отморозка, и вот, вообразите, некоторое время назад ей начал являться призрак убитого.
Несколько мгновений Римма смотрела на него неподвижно, потом сказала:
– Что-то такое я припоминаю… Хотели украсть то ли орден, то ли медаль, и эта старая рухлядь выпустила в бедолагу всю обойму из пистолета, которому тоже сто лет в обед. Так? Но что здесь сенсационного? Разве что призрак… Но всяким инферно у нас занимаются другие люди, специалисты, а я в такие вещи, признаться, не верю. И не пойму, какое отношение эта история имеет к Тамаре Шестаковой?
– Скоро поймете. После второго пункта. Но теперь ваша очередь.
Римма пожала плечами и лениво промолвила:
– Студия телевизионного мастерства Тамары Шестаковой возникла буквально через три дня после того, как господин Чужанин полетел вверх пятами с правительственных высей прямиком в родимый город Нижний Новгород.
– А при чем тут Чужанин? – искренне удивился Юрий. – Он что, тоже посещает эту студию? Ораторское мастерство и все такое?
Глядя на Римму, и осел понял бы, что сморозил глупость.
– Ну? – с досадой спросил Юрий. – В чем дело? Да не хлопайте так демонстративно ресничками, штукатурка вон осыпается!
– К вашему сведению, я вообще не крашусь, ресницы у меня свои такие, – откровенно обиделась Римма. – В отличие от вашей… Ну ладно. Вы спрашиваете, при чем здесь Чужанин? Деточка, а почему у меня создается впечатление, будто вы вообще ничего не знаете о Тамаре?
– Да кто ж ее не знает! – с бодростью, которой не испытывал, воскликнул Юрий. – Она была основателем и директором телеканала «Око Волги», знаменитая в области журналистка…
Он напрягся, но толку от этого было мало. Сказать, что Юрий смотрел телевизор очень редко, значило бы погрешить против истины – он его практически не смотрел.
– Ни фига себе компромат, – зевнула Римма. – Ваше досье на Тамарку что, одной страничкой исчерпывается?
Юрий решил пойти ва-банк и швырнул на стол один из своих тузов:
– Вчера ночью… хотя нет, сегодня, потому что это было уже после полуночи, я лично набил морду этому призраку.
– Уважаю, – медленно промолвила Римма после крохотной паузы. – Это кое-чего стоит… равняемся на принца Гамлета, да?
– В каком смысле?
– Ну это же он дрался с призраком на шпагах и пал от его руки? А до этого призрак отравил ядом свою жену за измену?
Юрий недоверчиво вгляделся в глаза представительницы «четвертой власти», но они были прозрачны настолько, насколько могут быть прозрачны антрацитово-черные глаза.
– Вообще-то призрак был его отцом, и Гамлет не дрался с ним, а…
– Призрак – отцом? – всполошилась Римма. – Еще один случай непорочного зачатия?! – И тут же хохотнула издевательски: – Да не делайте таких глаз, друг мой! Это опять же цитаты – между прочим, из одной нашей с вами общей знакомой.