— Думаю, тебе лучше взглянуть на это, — говорит Эш, нажимая кнопку, чтобы закрыть двери лифта. Мы поднимаемся в тишине, и тревожное чувство в животе усиливается с каждой секундой. — Слушай, что бы это ни было, мне просто нужно, чтобы ты держал себя в руках. Мы справимся с этим вместе, — говорит он наконец.
— Что? — Мои брови сходятся на переносице. Но Эш просто продолжает идти, когда двери лифта открываются. Он направляется в свой кабинет, и я следую за ним, останавливаясь на пороге, когда мой взгляд падает на отца и всех трех моих дядей.
Но не это заставляет меня застыть на месте. Не от их присутствия у меня сводит живот. Нет, это увеличенные фотографии, развешанные по всей стене. Фотографии с места крушения, на которых я выношу потерявшую сознание Люси, из-под обломков, сопровождаемые посланием. ОКО ЗА ОКО. Оно написано большими красными буквами слева от фотографий.
— Дом, тебе нужно дышать. — Голос отца кажется мне далеким, словно я слышу его через толщу воды.
Я даже не замечаю, что не дышу, пока кто-то не похлопает меня по спине. От неожиданности я резко втягиваю воздух.
— Блять! — Кричу я, хватаю ближайший предмет и швыряю его через всю комнату.
— И не надейся даже. Усади свою задницу на место. Ты не разрушишь мой кабинет. — Эш толкает меня в грудь.
Внезапно, охваченный слепой яростью, я замахиваюсь и бью его правым кулаком в челюсть. Он отступает на шаг назад, но потом приходит в себя и бросается на меня. Я с радостью принимаю удар, который он наносит мне по щеке. И даже не пытаюсь блокировать следующий удар, который он обрушивает на мои ребра. Две пары рук обхватывают меня и тянут назад. Отец прижимает меня к стене.
— Успокойся, Доминик. Потеря самообладания ничего не решит, — говорит он, и его голос звучит совершенно невозмутимо.
— Может, и решит, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы.
— Да, но у нас не хватит свиней, чтобы скрыть твой бардак, так что прекрати это, — говорит дядя Джош, похлопывая ладонью по моей щеке. Я смотрю на него и осознаю, что в этой комнате, полной родных, когда мои отец и дядя стоят передо мной, он единственный, кто понимает, какую внутреннюю борьбу я веду.
— Как? — Спрашиваю я его, а затем смотрю на отца и повторяю вопрос. — Как? — Я никогда не чувствовал столько страха и ярости одновременно. Мне страшно, что они могут преследовать Люси, мою Пчелку, из-за того, что я натворил. А ярость так сильно захлестывает меня, что единственное, что я вижу, – это их кровь на моих руках. Окрашивающая этот гребаный город в красный цвет.
Глава 18

— Черт! — Бри вскакивает, когда над нами раздается грохот. Я быстро бегу за ней, когда она преодолевает два лестничных пролета. Только поднявшись на второй этаж, я понимаю, насколько я не в форме. В этот момент я всерьез задумываюсь над предложением Хоуп присоединиться к ее тренировкам.
Я иду за Бри прямо в открытый кабинет и замечаю, что Доминика прижимают к стене двое мужчин. Один из них, как я знаю, его дядя, но я не могу разглядеть лица второго. Глаза Доминика расширяются, когда он видит меня. В его чертах есть что-то дикое, чего я никогда раньше ни у кого не видела. Это не пугает, хотя я боюсь. Но это для его же блага, а не для моего.
Что, черт возьми, произошло?
— Серьезно, вы все ожидали какой-то другой реакции? — Нахмурившись, говорит Бри, уперев руки в бедра.
Взгляд Доминика устремляется в противоположный конец комнаты, а затем возвращается ко мне. Я поворачиваю голову, чтобы увидеть, на что он смотрит, и мой взгляд падает на ряд фотографий, приклеенных к стене.
— Нет! Отъебитесь от меня. — От его рева моя голова снова поворачивается в его сторону. Он с легкостью отталкивает от себя двух мужчин, что кажется невероятным, учитывая их габариты. Подойдя ко мне, Доминик берет меня за руку и вытаскивает из комнаты.
— Дом, подожди, — раздается голос позади нас, но он не останавливается.
Мне приходится практически бежать трусцой, чтобы не отстать от него.
— Доминик, притормози. Я не могу идти так быстро. — Я тяну его за руку.
Он останавливается и оборачивается. Не успеваю я осознать, что происходит, как он перекидывает меня через плечо и практически выбегает из здания.
— Черт. Отпусти меня! Какого черта? — Кричу я, колотя кулаками по твердым мышцам его спины. Мои попытки остановить его, похоже, совсем не работают. Доминик снова останавливается, а затем меня бросает на сиденье своей машины. — Что ты делаешь? — Спрашиваю я, когда он застегивает на мне ремень безопасности.
Он снова не отвечает мне. Вместо этого он захлопывает дверь и садится за руль. Через несколько секунд он отъезжает от бордюра и вливается в городской поток машин. Нас окружают звуки клаксонов и крики людей.
— Остановись! Что, черт возьми, происходит? — Спрашиваю я его в третий раз.
— Я… не могу. Не могу, — повторяет он, отрицательно качая головой. Его руки сжимают руль, костяшки пальцев побелели, а челюсть сжата так сильно, что я боюсь, он сломает себе зубы.
— Что ты не можешь?
Выражение его глаз, когда он смотрит на меня, разбивает мне сердце, и я не знаю почему. У меня нет чувств к этому парню. Да, он мне симпатичен и я не против провести с ним целый день. Очевидно, что когда-то у меня были к нему чувства, и мне бы очень хотелось их вспомнить. Но я не помню, и это сбивает меня с толку, потому что видя боль на его лице, мое сердце сжимается.
— Я не могу снова потерять тебя. Не могу, — говорит он почти шепотом.
В динамиках машины раздается мелодия, и он отклоняет вызов. Телефон тут же начинает звонить снова, и он снова отклоняет звонок.
— Мне нужен твой телефон, — говорит он и тянется к центральной консоли, где лежит мой телефон. Я оставила его там перед тем, как мы пошли в клуб.
Я в ужасе наблюдаю, как он хватает оба устройства, опускает стекло и выбрасывает их.
— Какого черта ты делаешь? Ты не можешь так поступить! — Кричу я, поворачиваясь на сиденье, словно это поможет мне вернуть мой телефон, который упал на дорогу.
— Учитывая, что я только что это сделал, похоже, что могу, — возражает он.
Я свирепо смотрю на него. Я в машине с парнем, который явно не в себе, и никто, кроме его семьи, не знает, что я с ним.
— Куда ты меня везешь? — Спрашиваю я.
— Туда, где нас никто не сможет найти, — говорит он.
— Зачем?
— Потому что я не знаю, что еще сейчас можно сделать, Пчелка. Я не могу тебя потерять, — повторяет он.
Ладно, значит, он переживает из-за того, что со мной что-то случилось. На стене висели фотографии с места аварии. Я не очень хорошо их рассмотрела, но увидела одну, где Доминик нес меня на руках. Было похоже, что он только что выбрался из-под обломков.
— Почему ты думаешь, что со мной что-то случится? Что такого было на этих фотографиях? — Спрашиваю я его.
Доминик качает головой.
— Тебе не нужно об этом беспокоиться. Я буду оберегать тебя, Люси. Обещаю, я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.
— Я не о себе беспокоюсь, — вру я. Меня немного беспокоит то, насколько этот парень сейчас не в себе. — Мне бы хотелось быть в курсе того, что, черт возьми, там произошло.
— Я же говорил тебе. Кое-кто пытается добраться до меня, и единственная моя слабость – это ты. Вот почему те мотоциклы были у твоего дома. Они ждали тебя.
— Что ты на самом деле сделал, Дом? Вряд ли все это происходит из-за твоей драки в баре.
Он ничего не говорит. Даже не смотрит в мою сторону.
Я смотрю в окно. Он немного сбавил скорость, пока мы едем по шоссе бог знает куда. Когда-нибудь ему придется остановиться, и когда он это сделает, я найду телефон и позвоню брату, чтобы он приехал и забрал меня. Если Доминик не собирается рассказывать мне, что на самом деле произошло, то он может продолжать вести себя так, будто меня не существует.
Я откидываюсь на спинку сиденья и смотрю на окрестности, погрузившись в собственные мысли. Сколько бы я ни пыталась вспомнить наши отношения до аварии, у меня ничего не получается. Нисколечко. Сейчас мне бы очень помогло, если бы я смогла вспомнить, что испытывала к этому парню что-то еще, помимо вожделения. Хотя мне кажется, за этим кроется нечто большее, потому что, когда я увидела, как его прижимают к стене в том кабинете, мне захотелось помочь ему. Я хотела освободить его. Когда он посмотрел на меня с таким видом, будто был сломлен, мне захотелось подбодрить его и заверить, что все будет хорошо. И сейчас, когда он выглядит так, будто полон ярости и готов прикончить кого-нибудь, я хочу успокоить его. И все это произошло менее чем за сутки. Могу только представить, насколько сильными были мои чувства к нему до аварии. Но я не уверена, что хочу испытать их снова. Потому что, честно говоря, сама мысль о том, чтобы испытывать к кому-то такие сильные чувства, пугает меня до смерти.
Я смотрю на него, и он поворачивает голову, чтобы встретиться со мной взглядом. Когда он смотрит на меня так, словно я для него – целый мир, мне хочется, чтобы он обнял меня. Хочется наслаждаться ощущением, что я значу для кого-то очень многое. Я знаю, что у меня была счастливая жизнь. У меня хорошие родители. Лучший брат, о котором только может мечтать девушка. Лучшая подруга, за которую готова умереть. У меня было все, о чем я когда-либо мечтала. Но то, что Доминик дарит мне одним лишь взглядом... Я никогда раньше не испытывала ничего подобного, и это единственное, чего я так долго желала.
— Что бы это ни было, все не может быть так плохо. Позволь мне помочь. Мы не можем просто убежать от наших проблем, Дом, — говорю я ему.
— Мы и не убегаем. Я везу тебя туда, где, я уверен, ты будешь в безопасности. А я займусь устранением проблемы. И начну с самого верха.
— Что ты имеешь в виду? Что именно ты планируешь сделать? Знаешь, если моей жизни действительно угрожает опасность, нам стоит просто обратиться в полицию, — предлагаю я.
— Я готов пойти абсолютно на все, чтобы обеспечить твою безопасность. И нам не нужно обращаться в полицию. Ты