Осторожно ступая по скрипучей лестнице, они поднялись на второй этаж, подсвечивая ступени тусклым светодиодным фонариком-брелоком. Лестничная площадка этажа выходит в полукруглое помещение большого эркера, застеклённой дугой выходящего на площадь. Зеркальный близнец той, на которую они попали через входной репер — одна прямая, как струна улица, круглое, мощёное булыжником пространство и засыпанный гранитной крошкой круг с мраморными лавочками и чёрной колонной репера в центре. Вот только здесь вокруг реперной точки стоит целый лагерь.
Не подходя близко к стеклу, чтобы их не заметили снизу, они смотрели на происходящую внизу суету. Один внедорожник притащил на буксире другой, повреждённый — видимо тот, в который Борух метнул гранату. Сел в центре площади квадрокоптер. Пилот в центре, под прозрачным куполом, сидящих по бокам стрелков защищают боковые щиты.
— Как они протаскивают технику через реперы? — тихо спросил Артём.
— Без понятия, — ответила Ольга, — я всегда думала, это невозможно.
— Получается, они у нас могут в центре Коммуны чуть ли ни на танках выехать? — поинтересовался майор.
— Не знаю, сказала же, — резко оборвала его Ольга. — Артём, что там с репером?
Артём потянулся мысленно к камню.
— В готовности. Но нам надо быть ближе.
На площади одновременно десятка два человек. Ближайшие дома обустроили как временное жилье, туда входят и выходят люди. Одеты одинаково, у многих шлемы со стёклами — сосчитать, сколько их тут всего, никак не получается.
— Слишком много, — сказал Борух, — и это военные. Дело даже не в том, что у нас мало патронов — мы просто не успеем их потратить…
Действительно, деятельность на площади не была бестолковой штатской суетой. Организованный быт временного военного лагеря — с караулами, часовыми, огневыми точками на ключевых направлениях, деловито распоряжающимися командирами, которые выделялись среди остальных только невзрачными нашивками на рукавах, и выполняющими их команды рядовыми бойцами.
— Что будем делать? — спросил Артём.
— У меня идей нет, — ответил майор. — Силовое решение — без шансов. Положим человек пять на эффекте неожиданности, а потом они нас в фарш перемелют своими скорострелками.
— Как близко к камню мы должны быть, чтобы переместиться? — спросила Ольга.
— Ну… Метров десять хотя бы… — неуверенно ответил Артём. — Я никогда не пробовал дальше.
— А что будет, если мы при этом будем находиться не рядом, а, например, снизу?
— Не уверен, — признался Артём. — Скорее всего, окажемся на таком же расстоянии от камня в произвольном направлении. В земле не застрянем, если ты это имеешь в виду.
— Думаешь, по коридорам можно подобраться ближе? — сообразил Борух.
— Давайте хотя бы проверим, — ответила Ольга. — Если нет — будем думать дальше.
Артёму до судорог не хотелось возвращаться в заполненные мертвецами подземелья под городом, но, если опытные товарищи говорят, что другого решения нет…
Как выяснилось вскоре, коридоры проходили под окружающими площадь домами, образуя в плане ровный квадрат. Прохода к центру не было. Как Артём не тянулся мысленно к камню, но планшет отказывался активировать резонанс.
— Отсюда не достаю, надо ближе, — в конце концов, сдался он.
Они переглянулись и посмотрели на железные двери комнат. Это решение откладывали до последнего, но жуткие хранилища тел сориентированы перпендикулярно коридорам, а значит, половина их направлена к центру площади.
— Метров пятнадцать выигрываем… — неохотно признал Борух. — Если у задней стены…
— Старайся не смотреть, — Ольга положила руку на плечо Артёму. — Хочешь, вообще глаза закрой, я тебя доведу…
— Не надо, — с сожалением отказался он, — как-нибудь справлюсь.
Борух толкнул от себя ближайшую дверь. Она открылась буднично, без зловещего скрипа, но от этого не легче. Артём шагнул внутрь, непроизвольно задержав дыхание. Он не хотел смотреть на мертвецов, но глаза сами выхватывали детали картины — как ни странно, тела в этой комната были одеты одинаково — в белые сплошные комбинезоны с плотно прилегающими к лицу капюшонами, перчатками и чехлами для обуви. Такие используют в лабораториях, где работают с опасными веществами. Дойдя до дальней стены, Артём почти уперся лбом в шероховатый бетон и только тут понял, что не дышал все это время и судорожно вдохнул. Активировав планшет, он положил пальцы на экран, сосредоточился и аккуратно потянул структуру. Почти… Почти… Нет! Трёхмерная сетка в глубине камня чуть сдвигалась, но тут же возвращалась обратно, как будто пружиня.
— Ну? — нетерпеливо спросил Борух.
— Не дёргай его! — осадила майора Ольга.
— Чуть-чуть не хватает… — сказал Артём. — Сейчас!
Он достал из чехла УИн и максимально расфокусировал луч, превратив его в короткую лопатку, длиной десять сантиметров и шириной с ладонь. Приложив рабочий торец к бетону на уровне чуть выше свой головы, решительно провел им вниз до пола, оставив в нём глубокий квадратный штроб. Поднял инструмент вверх, приставил рядом — и снова провёл вниз. Резы слились в более широкую канаву — Артём повторял движения до тех пор, пока перед ним не появилась ниша, шириной и высотой в небольшую дверь. Он приложил УИн к её задней стенке и продолжил, углубляясь в бетон. Ни шума, ни пыли — инструмент просто уничтожал материю без всякого визуального эффекта.
— Роскошно! — потрясённо сказал Борух. — Мне бы и в голову не пришло. А батарейки хватит, чтобы докопаться до центра?
— Там акк внутри, — успокоила его Ольга. — Его до центра планеты докопаться хватит.
Копать до центра не понадобилось — на третьем или четвертом слое стенка неожиданно кончилась. За ней была не земля, как ожидал Артём, а какое-то помещение. Осветив его фонарями, они увидели прямоугольный бетонный зал, в центре которого из потолка торчит нижний торец чёрной колонны репера. Вдоль стен стоит, лежит, висит самое разнообразное оборудование — серые от пыли экраны ЭЛТ-мониторов, чёрные стрелки разнообразных приборов за тусклыми стёклами, ряды потухших лампочек над шеренгами тумблеров, лабораторные столы с клубками проводов и кучками деталей, паутина бронированных кабелей и резиновые окуляры чеготоскопов.
В середине, прямо под репером, стоит круглый подиум, ощетинившийся антеннами, объективами, датчиками и вовсе непонятными штуками — всё это направлено на черный камень. Рядом с ним, видимо, центральный пульт этого хозяйства — подковообразный, в выемке которого стоит операторское кресло. В нём, наклонившись вперёд, сидит высохший мертвец в таком же белом комбинезоне, его рука лежит на торчащем из стола рубильнике. Рядом с его рычагом светится красным глазом единственная встреченная в этом мире горящая лампочка.
— Он включил, выключил или не успел? — задал риторический вопрос Борух.
Артём подумал, что эта загадка будет преследовать его до конца жизни, но проверять, что будет, если перевести переключатель в другое положение, разумеется, не стал. Скорее всего — ничего, но вдруг? Здесь всё уже случилось, и это не переиграешь.
— Зря ковырялись, тут дверь есть, — сказала Ольга, осмотревшись. — Вошли бы в следующую комнату, прошли бы через неё.
— Что сделано, то сделано, — отмахнулся майор. — Давай, Тём, не тормози, достал меня этот срез! Сроду таких поганых мест не встречал, а я таки немного повидал Мультиверсум!
Артём подошел к реперу, инстинктивно стараясь встать подальше от трупа оператора, и достал планшет.
— Работает штатно, — с облегчением сказал он, — можем двигать.
— Куда мы сейчас? — спросил майор.
— В Ольгин чёрный…
— Он не чёрный, — сказал Ольга. — Это маскировка, чтобы не совались, кому не надо. Так-то там безопасно, в основном…
— В основном? — скептически спросил Борух.
— Не придирайся! И в ванной, поскользнувшись, можно шею сломать!
— А нам точно туда?
— Да, мне надёжный человек важную информацию принёс.
— Артём, а эти, — майор показал пальцем на потолок, — поймут, что мы прошли репером?
— Если у них есть оператор, то почувствует срабатывание.
— Так они за нами ломанутся, поди?
— Для этого им нужно не только знать, что мы перешли, но и знать — куда, — пояснил Артём. — Насколько я знаю, это невозможно.
— Насколько знаю я, — тоже, — подтвердила Ольга, — но в последнее время было много сюрпризов… Сколько отсюда направлений?
— Я вижу четыре, — сверился с планшетом Артём, — два зеленых, один желтый, и твой…
— Ну, если они разделятся… — задумчиво сказал Борух.
— Вряд ли у них куча операторов, да и резонанс ещё должен погаснуть, — сказала Ольга. — В любом случае, зазор по времени у нас будет. Двигай, дорогой!
Артём взялся за планшет, сдвинул метки… и под истошный крик Боруха: «Что за нахуй!» — полетел кувырком…
Македонец
Мы долго кружили по каким-то путаным проездам промзоны. Петляли между заброшенными и действующими складами, ржавыми ангарами с подпольными и почти легальными цехами, мутными автосервисами, специализирующимися, скорее всего, на перебивке номеров и разборке угнанных тачек, пунктами приёма посуды и пунктами её наполнения разбавленным водой из-под крана спиртом. Здешнее время застряло в 90-х. Скоро и сюда дотянется рука государства, но пока что промка оставалась заповедником мелкого экономического полукриминала. По дороге Пётр несколько раз принимался многословно оправдываться, валя всё на Коллекционера и упирая на то, что лично он «и пальцем её не коснулся», но я резко обрывал его — не время. Любое упоминание Марины этой трусливой харей меня неимоверно бесило и будило нехорошие желания. «Анна, мой воображаемый психотерапевт, я сейчас снова сделаю это!»
— Да заткнись ты уже, мудило! — рявкнул на него тревожно поглядывавший на меня Сеня. Петра неожиданно проняло, и он угрюмо замолк.
Приехали в небольшой замусоренный дворик, где стоит казённый бетонный бокс на три гаража с пристроенным позже вторым кирпичным этажом. Пётр, сопя и нервничая, долго возился с воротами, но, в конце концов, открыл замок и загнал машину внутрь. В помещении первого этажа нет перегородок — просто пустая бетонная коробка, в которой стоят разномастные ящики и свален по углам всякий хлам. У стены оказалась железная лестница на второй этаж, по которой мы и поднялись. Наверху довольно уютно — неплохая такая квартирка в модном стиле «евростудия». Диванчики, кресла, кухонный модуль…