Я никогда не следил за тем, что сейчас принято называть «международной политикой», считая, что Гондурас должен беспокоить только тех, кто может его почесать. Поэтому, боюсь, большая часть подробностей была для меня вне контекста, но даже то, что я понял, вызывало оторопь.
Израиль врезал ядерным оружием по Ирану, с целью… я не понял чего. Кажется, просто так, давно ж хотелось. В ответ какие-то вроде бы террористы взорвали в Израиле что-то настолько поганое, что оттуда уже полдня нет вестей. В арабском мире резня и ликование, кто-то кого-то спешно душит, пока все отвлеклись, и до них внезапно не стало никому дела.
США увлечённо долбали крохотную Северную Корею, с недобрым прищуром поглядывая на соседний Китай. Ко всеобщему удивлению, корейцы оказались крепким орешком — моментально убрали армию в подземные горные укрепрайоны, откуда начали пулять ракетами во всех, до кого они хотя бы теоретически могли долететь. Были отмечены пуски в сторону Японии, но, во-первых, непонятно чьи, во-вторых, непонятно с какими последствиями — японцев накрыло таким цунами, что на этом фоне любая антропогенная атака просто потерялась.
В Китае обошлись всеобщей мобилизацией, военным положением и развёртыванием всего, что развертывалось, под призывы к США прекратить это безобразие и очень серьёзным предупреждением насчет приближения к китайским берегам. Произошли какие-то воздушные инциденты, кто-то кого-то сбил, но одну АУГ они из своих вод выдавили, чудом не доведя ситуацию до морского боя.
В США произошла серия мощных землетрясений. Ну, то есть, они, похоже, много где произошли — но только от США осталось достаточно, чтобы сообщить миру об этом. Американцы обвинили Россию в использовании тектонического оружия против гражданского населения, русские недоуменно переглянулись: «А что, у нас такое есть?». Но весь «цивилизованный мир» (то есть, в основном, Англия), привыкший обвинять русских во всех неприятностях, даже не усомнился и призвал НАТО немедленно отомстить. Американцы, занятые в Азии, сказали «да-да, сейчас, мы скоро, начинайте без нас» и отправили несколько эсминцев в Чёрное море, куда их попыталась не пустить через Босфор Турция, в которой прошла череда терактов. На этом фоне туркам нафиг не впёрлась ещё и эта войнушка под боком. Что там дальше происходило не очень понятно — то ли эсминцы прорвались через Босфор и их утопили русские, вмазав «Бастионами»21 из Крыма, то ли не прорвались и куда-то потом сами делись.
Поляки, расслышав в происходящем долгожданную команду «фас» ломанулись на Калининград (откуда получили такую ответку, что никто даже не мог точно сказать, что именно произошло) и, внезапно, на Украину, на «исконно польские земли». Где эти земли заканчиваются, они на конец дня ещё не определились, но продолжали на всякий случай двигаться в сторону Киева. Далее ситуация покрыта мраком, потому что к вечеру всем стало не до Украины. И что там творится в ночи — знает один гоголевский чорт.
Прибалтика билась в истерике, что её сейчас завоюют, но, как она ни убивалась, а желающих не нашлось. ЕС внезапно обнаружил на своей территории пандемию какой-то необычайно вирулентной и очень летальной болезни, отчего буквально за полдня ушёл в полный разнос — Германия моментально отгородилась хорошо вооруженными карантинными кордонами, массово выпихивая за них всех беженцев. Население, считавшее их разносчиками заразы, нетолерантно аплодировало и записывалось в национальное ополчение. «Хорст Вессель» ещё не звучал, но и ночь только начиналась.
Румыны закрыли границы и сказали, что встретят любых беженцев пулемётами, заодно заявив о своем протекторате над Молдавией и Галицией. Правда, никаких войск никуда не ввели — то ли не успели, то ли решили, что и так сойдёт.
Французы хотели последовать примеру немцев, но не осилили — беженцы отказались выдворяться, устроив им натуральный всефранцузский погром. К вечеру связь с французским правительством была потеряна и там, кажется, воцарился хаос.
Швейцарцы, сказав «а мы вас предупреждали!» заперлись в своих горах и сидели там молча. Что творится во всяких Испаниях, Италиях и Грециях всем вообще было насрать — про них в новостях ничего не сказали. Также не было вестей из Южной Америки и Австралии — то ли связь пропала, то ли всем похуй.
Были и хорошие новости — ни одна МБР пока не стартовала. Но у меня сложилось мрачное ощущение, что это вопрос ближайших дней, если не часов.
— Вот это замес! — растерянно выразил наше общее мнение Сеня, когда новостной блок закончился. Он длился почти час — успела заново нагреться в бойлере горячая вода, полностью вылитая на себя девицей. Потом быстро приняла душ Лена, которую, кажется, новости не заинтересовали. Пришла очередь мужской части, но мы никак не могли разойтись, переживая услышанное.
— Нет, вы как хотите, а надо срочно въебать грамм по сто, — решительно сказал Пётр. — Тут есть заначка.
Он достал из шкафа коньяк. Я решил, почему бы и нет. Сеня отказался, но он вообще не пьёт. Лена отказываться не стала, но понюхала стакан с недоумением и поставила обратно на стол. Девице по малолетству не предложили, но она храбро схватила стакан Лены и решительно вылила его в себя, убежав затем с выпученными глазами в сортир.
После этого уже ничего не оставалось, как просто лечь спать. Это был действительно длинный день.
День четвёртый
Артём
Артём проснулся рано и, когда вышел в общий зал башни, только начало светать. Один из здешних обитателей — широкоплечий русоволосый мужчина лет сорока, который вчера представился каким-то скандинавским именем, — развёл в большом камине крошечный костерок из щепок и варил на нём кофе в турке.
— Вот, видишь, по-походному… — откровенно зевнул он. — Неохота вниз к плите тащиться. Тебе сварить?
— Да, если несложно, — Артём внезапно догадался, что местные дежурили тут всю ночь, вероятно, по очереди. Не доверяют. Поэтому и кофе в камине — контролирует выход.
Вчерашние переговоры прошли непросто, не создав у сторон взаимной симпатии. Артём не знал, зачем Ольге этот Андрей и настолько ли нужно искомое оборудование — но её способ вести переговоры не выглядел оптимальным. Давить, ничего не предлагая взамен, — так себе способ деловой коммуникации. Друзей им не заведёшь. Это было странно — обычно его рыжая «почти жена» действовала гораздо тоньше, умело завоёвывая симпатии окружающих и умея вовремя отступить. К чему вдруг такой напор?
Здешняя странная компания не выглядела враждебной, скорее, растерянной. Бородач со странным позывным «Зелёный» был Артёму даже симпатичен — для человека, только что потерявшего жену и родной мир, он вёл себя на удивление адекватно. Сам бывший писатель воспринял предполагаемый коллапс среза неожиданно спокойно. Нет, это было в чём-то досадно, в чём-то грустно, а в чём-то даже и страшно — но шока не было. К собственному удивлению, Артём осознал, насколько он оторвался от своего прошлого. Коммуна ещё не стала ему родной, но и представителем того социума он себя уже не ощущал. Может быть, читая лекции о жизни бывшего своего общества, он привык смотреть на него как бы «снаружи», иначе воспринимая его достоинства и недостатки. Он больше не житель среза «Земля». Он — мультиверс-оператор Коммуны. Для него этот мир — один из множества.
— Где тут можно умыться?
— Санузел внизу, через кухню, но можно и в море искупаться, — снова зевнул мужчина. — Вода отличная.
Артём последовал его совету и, спустившись по небольшой лестнице, вышел из башни во внутренний двор. Здание представляет собой в плане подкову, и прямо от двери открывается отличный вид на море. Он побрел к пляжу, оглядываясь. Место изумительно красивое — подсвеченная утренним розовым солнцем поверхность спокойной воды, песчаный берег, к которому спускаются широкие каменные ступени короткой лестницы, небольшой, заросший кустарником островок напротив полукруглой бухточки с белым песчаным пляжем, ровная линия леса чуть в отдалении…
«Хорошо здесь», — подумал Артём и, раздевшись, полез купаться. Вода действительно оказалась отличной. Он стал припоминать, когда последний раз купался в море — и не вспомнил. В Коммуне моря нет, а жизнь до неё представлялась теперь чем-то вроде смутного сна. Когда наплескался и вылез на берег, к пляжу спустилась Ольга. Лицо её было сумрачно и задумчиво.
— Ты был у них внизу? — спросила она сходу.
— И тебе доброе утро, — ответил Артём. — Нет, решил не создавать очередь в душ и искупаться в море.
— У них там… Интересная штука у них. Но главное — помещение, где хранится костюм, закрыто, и мой ключ не подходит. Так что придётся ещё посотрудничать…
Ольга быстро разделась и голая вошла в воду. Артём залюбовался её фигурой и забыл, что хотел спросить. Вспомнил, когда они уже возвращались в башню.
— Оль, а ты всерьёз хотела спереть костюм и смыться?
— Да, — твёрдо ответила она, — это было бы наилучшим выходом для всех.
— Для всех? — Артём остановился.
— Да, именно, — Ольга тоже встала на тропинке и посмотрела ему в глаза. — Так бы точно никто не пострадал. А твоя доброта ещё может выйти им боком.
Артём ничего не ответил, только головой покачал. «Зато у неё роскошная задница», — подумал он, внутренне усмехнувшись. Но, в целом, ситуация ему не очень нравилась. Ольга могла действовать очень жёстко. Страшно даже подумать, насколько жёстко.
— Кофе остывает, — укоризненно сказал им Ингвар. Артём, взбодрившись после купания, вспомнил его имя. Сверху, зевая и потягиваясь, спустилась красивая кареглазая девушка с длинными волосами.
— Крис, накромсай нам каких-нибудь бутербродов, что ли, — попросил её мужчина. — Если тебе, конечно, не трудно.
— Хорошо, Ингвар, — кивнула она и ушла вниз.
Из бокового крыла, куда их устроили ночевать, вышел заспанный Борух.
— Что, уже все встали? — удивился он. — Ладно, я тоже искупаюсь схожу.
В отличие от Артёма и Ольги, он так и вышел с пулемётом, и с ним же пошёл на пляж. Артёму вот даже в голову не пришло пойти умываться с автоматом. Он не чувствует опасности от здешних жителей. Скорее уж наоборот — если Ольга не получит, что хочет, это у них могут быть серьёзные неприятности.